11.16. Согласно школьному расписанию, Скотт должен был пойти на урок английского к Майку Далласу, но решил прогулять. Он попросил у своего приятеля Эрика Симонича кассету с записью группы «Полис». Его подружка Хитер Тилли, девчонка-сорванец с ярко-синими глазами, здорово напоминала Скотту героиню песни «Она умеет творить чудеса».
— Я безумно в нее влюблен, — сказал Скотт. — И мне очень нужно послушать эту песню.
Скотт отправился в машину приятеля и там слушал музыку и думал о Хитер.
12.03. Обеденный перерыв. Скотт с товарищами провели его в пиццерии на Колорадо-бульвар.
12.37. Занятия возобновились, но у Скотта был свободный урок, и он решил использовать это время для занятий спортом. По совету тренера он разработал маршрут пробежки вокруг школы, где местность гористая и поэтому нагрузки больше, чем при беге по равнине. Он зашел в раздевалку, снял джинсы и футболку и открыл шкафчик под номером 61, которым пользовался вместе с Джеймсом Валдесом. Скотт переоделся в одежду Джеймса — линялые трикотажные штаны, черную куртку с капюшоном и красно-зеленые лыжные перчатки. А из шкафчика Эрика Симонича он взял кроссовки.
Скотт вышел на улицу. День выдался солнечный. Он выбежал на Чикаго-Крик-роуд, шедшую на юг, к горе Эванс. По этому маршруту он ездил на велосипеде в июле. Справа беговую дорожку ограждал сетчатый забор, а слева, вдоль шоссе, была небольшая речушка Чикаго-Крик. Скотту встретилась преподавательница экономики Кэндис Майкл, которая возвращалась после своей ежедневной прогулки, и они помахали друг другу.
Метрах в трехстах от школы Скотт свернул направо, на Спринг-Галч-роуд, узкую улицу, шедшую в гору. Слева тек небольшой ручей, на берегу которого росли ели и осины. Скотт взбежал на холм и свернул направо, чтобы вернуться к школе.
На вершине холма росли можжевельник и желтая сосна, а внизу стояли металлические вышки высоковольтной линии. Отсюда Скотту была видна стоянка у школы, до которой было всего несколько сотен метров, дома, составлявшие центральную часть Айдахо-Спрингс, городское кладбище за Чикаго-Крик. До него доносился гул машин с магистрали, шедшей к Денверу и Солт-Лейк-Сити.
С беговой дорожки Скотт спустился к школе. Майк Даллас вел урок английского в аудитории 270, окна которой выходят на холм. Когда Скотт пробегал мимо, он понимал, что за ним наблюдают. Поэтому специально обессиленно опустил руки и сделал вид, что едва держится на ногах. Ребята весело рассмеялись и стали ждать следующего появления Скотта. Он обычно делал несколько кругов, и на каждый уходило минут по пятнадцать.
На Дэвида Ливингстона, шотландского миссионера и исследователя Африки, однажды напал лев. В феврале 1844 года Ливингстон помогал жителям отдаленной африканской деревушки охотиться на львов, уничтожавших их скот. Он заметил льва, до которого было около тридцати метров, выстрелил в зверя, но только ранил его. Лев бросился, вцепился Ливингстону в плечо и здорово тряхнул. Вот как позже описывал это сам шотландец:
«От ужаса я впал в оцепенение — как мышь, на которую нападает кошка. Это было некое полусонное состояние, и я уже не испытывал ни боли, ни страха, хотя и осознавал происходящее. Нечто похожее описывают люди, находившиеся под воздействием хлороформа: они видели все, что с ними делали во время операции, но боли не чувствовали. Это удивительное состояние не было результатом мыслительных процессов. Когда лев меня встряхнул, страх куда-то исчез, и я глядел на зверя без ужаса. Вероятно, нечто подобное испытывают животные, оказавшись в лапах хищников, и если это и в самом деле так, то мы должны благодарить Творца за то, что Он облегчает нам предсмертные муки».
Нечто подобное испытывают люди, попавшие в автокатастрофу, жертвы стихийных бедствий, солдаты на поле битвы. Шок провоцирует изменение сознания, оно как бы раздваивается, и одна часть сознания наблюдает за происходящим, а другая — переживает его. Бывает, что человеку кажется, будто он покинул тело и невозмутимо следит за событиями откуда-то издалека.
Время замедляется, умственная деятельность ускоряется, и боль стихает, а прочие чувства обостряются. Некоторые люди, которые подверглись нападению диких зверей, вспоминают, что очень отчетливо слышали все звуки: слышали, как когти царапают кожу, как зубы вгрызаются в кость. Пережившие подобный шок рассказывают, что перед ними успела промелькнуть вся их жизнь. Вот воспоминания человека, который в возрасте шестнадцати лет попал на мотоцикле в аварию и думал, что вот-вот умрет:
«Я вдруг увидел все, что было в моей жизни плохого и хорошего. Кадры из прошлого мелькали в сознании, как слайды. Сначала я увидел, как я, двухлетний, вылил тарелку с кашей себе на голову. Вспомнил, как меня выпороли, когда я принес дневник с плохими оценками. Вспомнил, как впервые поцеловался с девушкой, как впервые напился и все такое. И всякий раз я испытывал те же самые чувства — я словно переживал все заново».
Люди, выжившие после серьезной травмы, сравнивают это состояние с наркотическим экстазом. Вследствие стресса мозг выпускает поток гормонов, в том числе эндорфинов, которые придают телу дополнительную энергию и помогают сосредоточиться в критический момент. Они снимают страх, и жертва в самые ужасные моменты начинает мыслить рационально. Они облегчают боль, и поэтому человек концентрируется на самообороне, а не на полученных травмах. И если смерть неминуема, это хотя бы облегчает мучения.
В школе Клир-Крик шел пятый урок, приятели Скотта сидели за партами, а Скотт Ланкастер всего в нескольких сотнях метров от школы валялся на земле. Очки отлетели в сторону, кровь лилась рекой, давление резко падало, сердце бешено колотилось — мозгу не хватало кислорода. Тело Скотта сопротивлялось, а сознание следило за происходящим как бы издалека. Прежде чем Скотт под пристальным взглядом янтарных глаз пумы потерял сознание, на краткий, но бесконечный миг вселенная Скотта состояла из звуков и воспоминаний.
Если пропадает человек, в особенности подросток, у которого проблемы с учебой, правоохранительные органы первым делом подозревают, что это побег. Так что, когда в понедельник вечером Скотт не вернулся домой и его испуганная мать уже позвонила и Джеймсу Валдесу, и Эрику Симоничу, а после сообщила о пропаже сына властям, в полиции округа Клир-Крик прикинули возможный сценарий: парень совсем запутался с учебой и решил сбежать. В пользу этой версии говорило то, что в понедельник утром он пропустил занятия по экономике, предмету, который он заваливал, а на вторник был назначен экзамен.
Во вторник с самого утра помощники шерифа нагрянули в школу и принялись расспрашивать учителей и приятелей Скотта. Но ничего толком не прояснилось.
— Почему ты нам не говоришь, где он? — настойчиво расспрашивал помощник шерифа Эрика Симонича. — Признайся, ты же знаешь, что он уехал из города!
Эрик уверял, что ему ничего не известно, но ему не верили и продолжали давить. Преподаватель английского Майк Даллас вступился за своего ученика.
— Вы ошибаетесь, — сказал он помощникам шерифа. — Понимаю, вы решили, что ребята лгут, чтобы выгородить товарища. Но вы ведь совсем не знаете Скотта.
У Скотта не было причин бежать. Его совсем не волновали плохие оценки. Его интересовало только одно — велоспорт. Мать Скотта твердила о том же.
— Быть такого не может! — отвечала Гейл Ланкастер, когда ее пытались убедить, что Скотт сбежал из дома. — Он ни за что бы не бросил свой велосипед.
Вспомнили, что в последний раз Скотта видели в понедельник, когда он бегал вокруг школы. Чем больше его друзья обсуждали случившееся, тем больше осознавали страшную правду: он уже не вернется. Ребята, занимавшиеся английским с Майком Далласом, вспомнили, что второй раз он под окнами не пробегал, а Джеймс Валдес обнаружил, что его спортивной одежды в шкафчике нет, а уличная одежда Скотта, наоборот, на месте. Джеймс, Эрик, Хитер и другие ребята сами отправились на поиски.
— Скотт! Эй, Скотт, отзовись! — кричали они, подымаясь по склону.
Но ответа не было.
К полудню полиция округа вызвала поисковиков, чтобы те прочесали местность, где совершал пробежку Скотт. Команда горных спасателей — организация, куда входили добровольцы, занимавшиеся поисками пропавших туристов и лыжников в Колорадо, — устроила штаб операции неподалеку от церкви адвентистов седьмого дня. Начали с разработки плана поиска. На топографической карте отметили маршрут, по которому обычно бегал Скотт. Каждый сектор (площадью от десяти до двадцати пяти гектаров) пронумеровали. Сам процесс поиска был разделен на этапы, и на каждом последующем этапе поиск становился более тщательным. Решено было начать с быстрого осмотра тех мест, где скорее всего мог оказаться Скотт. Если это не даст результатов, нужно будет исследовать те же места более тщательно.
Первыми послали трех специально обученных собак. Им дали понюхать кожаные мокасины Скотта и выпустили их на холмы за школой, где собаки тут же учуяли его запах. Поисковики осматривали дороги, тропы, ручьи, звали Скотта. Но не обнаружили ничего примечательного.
Под вечер операция перешла во вторую фазу. Спасатели выстроились в цепочку и шли метрах в двадцати друг от друга, осматривая кусты и деревья в поисках клочков одежды или следов Скотта. И снова ничего не обнаружили. С наступлением темноты команда спасателей прекратила работу до утра.
Друзья и родственники Скотта не знали, что и думать. Гейл Ланкастер была уверена, что Скотта сбила машина и он лежит где-нибудь на обочине. Ларри Ланкастер считал, что его похитили. Майк Даллас опасался, что Скотт упал в старую шахту. Джеймс Валдес не мог найти никакого рационального объяснения случившемуся:
— Я почему-то вбил себе в голову, что его утащили инопланетяне.
В среду на рассвете поиски возобновились. Команда горных спасателей перевела штаб операции в пожарное депо на Колорадо-бульвар. Спасатели сидели за большим столом, пили кофе с пончиками и ждали, когда их отправят на задание. Снаружи толпились журналисты, а над депо кружили вертолеты телеканалов Денвера. Родственники и друзья Скотта собрались в депо. Эрик Симонич вызвался помогать спасателям.
Эрик и Джеймс Валдес присоединились к отряду, исследовавшему северный склон ущелья Спринг-Галч, по которому проходил маршрут Скотта. С другой стороны ущелье осматривал спасатель Джон Пело, а с ним отправились подруга Скотта Хитер Тилли и ее приятельница Эбби Хеллер. Они собирались с высоты осмотреть территорию в бинокль.
Наступила третья, самая трудная, часть поисков. Руководители отряда уже пришли к выводу, что на холмах за школой Скотта нет, но, прежде чем прекратить поиски в этих секторах, нужно было убедиться, что они ничего не просмотрели. Следовало еще раз тщательно прочесать местность.
Это прием, применяемый всеми спасателями. Участники операции — обычно их человек шесть или больше — собираются на границе исследуемой территории и выстраиваются цепочкой на расстоянии не более шести метров друг от друга. Спасатель, стоящий с краю, медленно идет вперед, ориентируясь по компасу, а остальные продвигаются параллельно ему. Дойдя до границы намеченного участка, спасатели сдвигаются влево или вправо и идут в обратном направлении. Так они ходят взад-вперед, пока не просмотрят каждую пядь земли.
Это очень утомительное занятие, особенно если ты считаешь, что ничего не найдешь. Именно так и думал Стив Шелафо, двадцативосьмилетний санитар «скорой помощи», которого назначили руководителем поисковой группы сектора 2 — территории к юго-западу от школы. «Мы здесь, чтобы убедиться, что его здесь нет» — так думал тогда Стив. Стив, одетый в серую куртку и оранжевые гетры, собрал своих людей на северо-западной границе участка. Оттуда они цепочкой двинулись на восток, вниз по каменистому склону, мимо линии высоковольтных передач, мимо редко стоявших желтых сосен, по зарослям кустарника. Поиск шел как обычно, ничего подозрительного обнаружено не было, находили разве что старые, обглоданные кости оленей. Отряд Стива Шелафо дошел до границы сектора, сдвинулся на шаг южнее и только начал путь в обратном направлении, как двое спасателей, показывая на куст можжевельника, закричали:
— Стив! Мы нашли его!
— Что? — изумился Стив.
— Он вон там! — ответили они.
Стив пошел к ним. Издали казалось, что юноша лежит на спине и спит. Замерзшее тело было припорошено снегом, голова покоилась на кучке сосновых игл. В позе не было ничего напряженного — правая рука удобно лежала на земле, левая, согнутая в локте, на животе. Ступни в кроссовках, голые ноги, руки в перчатках, высовывавшиеся из рукавов фуфайки — все это оставалось нетронутым. Но грудь… В ней зияла дыра. Левое легкое отсутствовало. И сердце тоже. И самое ужасное — убийца содрал кожу с лица — нос, губы, щеки, лоб. Голый череп был обращен пустыми глазницами в небо.
— Бог ты мой! — ошарашенно пробормотал Стив. — Что они с ним сделали! — Он схватил рацию: — Обеспечить связь для команды горных спасателей!
Для его коллег и полиции это был сигнал, что сейчас поступит важное сообщение. Другими словами: «Информация не для близких Скотта и не для журналистов!»
— У нас код четыре, — сказал Стив, давая понять, что тело обнаружено. И добавил: — Ничего хорошего…
— Есть надежда? — спросил кто-то.
— Ответ отрицательный, — произнес Стив.
На вершине противоположного холма Хитер Тилли и Эбби Хеллер, услышав эти слова, разрыдались. Джон Пело, познакомившийся с ними всего несколько минут назад, пытался их утешить. У него самого в глазах стояли слезы.
Эрик Симонич и Джеймс Валдес, находившиеся метрах в ста от тела, услышав про «код четыре», непонимающе переглянулись. К ним подошел один из спасателей и объяснил:
— Мы нашли тело. По-видимому, это Скотт. Я не собираюсь отсылать вас в штаб. Если хотите, можете пойти и посмотреть. Но я не советую. Вас потом всю жизнь будут преследовать воспоминания.
Эрик повернулся к Джеймсу и сказал: