Я промолчал, отметив про себя, что языки у сотрудников Хай-Бара длиннее страусиной шеи.
- Только не думай, что я тебя буду кормить на халяву, - строго предупредил он. - Чего стоишь, вали за продуктами.
Я вышел из кухни, перешел парковочный сквер, набрал в холодильнике зоопарка ящик фруктов и овощей, отрезал газелью ногу и вернулся к Бене.
- Вот, теперь другое дело, - кивнул он. - А ну, повеселее! Завтра едем в киббуц!
О Бениных приключениях во всех киббуцах Аравы сотрудники Хай-Бара слагали легенды, так что следующего вечера я ждал с нетерпением. До киббуца Йотвата было всего пять километров от моего дома и семь - от Бениного. К моему удивлению, вместо стаи удалых нимфоманок нас встретили вполне приличные люди, довольно скромные. Бенина девушка оказалась симпатичной москвичкой, прежде инженером, а ныне начальником почты. Что касается двух других друзей Бени, Алика и Кэти, это была оригинальная пара. Алик, ленинградский врач, эмигрировал в США в 80-е годы и женился на очаровательной дочери директора лучшей больницы Техаса - человека, мягко говоря, не бедного. Представьте себе его ужас, когда его молодая жена, проникнувшись идеями сионизма, утащила его в Израиль, да к тому же в киббуц!
- Мне-то что, - сказал он нам, когда Кэти вышла на кухню, - я врачом был, врачом остался. Правда, Кэти теперь не старший менеджер фармацевтической фирмы, а заведующая коровником. Но это ее проблемы. Мне пофигу. Главное, что у нас осталось американское гражданство, и мои дети тоже будут Гражданами Соединенных Штатов!
Сейчас Кэти трудно было представить менеджером, да и на зав. коровником она мало походила. Зато о том, что она из Техаса, свидетельствовали клетчатая ковбойка и джинсы - правда, обрезанные так,что получились предельно короткие шорты.
После ужина Беня и его подруга испарились, оставив меня за интереснейшей беседой о различии менструального и эстрального цикла с точки зрения гормональной саморегуляции. Вдруг Кэти встала и посмотрела на часы.
- Ну, парни, вам пора, - сказала она. - Иначе тебе, Вови, придется идти три мили пешком, а Алекс вообще сегодня в Иерусалим не уедет.
Тут она, к моему восторгу, нацепила настоящую ковбойскую шляпу, которая очень шла к ее серым глазам и стриженым под мальчика каштановым волосам, взяла пакет с мусором и пошла проводить нас на автобусную остановку. Я смутно помнил, что мой автобус проходит минут на двадцать позже, но мне и в голову не пришло, что из этой разницы что-то следует. Кэти быстро вправила мне мозги. Не успел двухэтажный "чемодан" с Аликом укатить в сторону Иерусалима, как она быстро оглянулась по сторонам и обняла меня.
- Сейчас автобус на Эйлат придет, - сказала она, - пойдем домой. Я не хочу, чтобы нас видели.
Но зайти в дом мы не успели: прямо за калиткой она потянула меня за руку, и мы упали в густую прохладную траву газона под пальмой.
"Ну и ну, - успел только подумать я, - а вдруг это мой ребенок будет Гражданином Соединенных Штатов?"
Ночь была не очень теплая, поэтому Кэти не позволила мне снять с себя рубашку, только шортики. Мне это не нравилось, к тому же на спину все время сыпались холодные финики, и вскоре я отнес ее в дом, но в темноте не нашел ни выключателя, ни кровати, только ковер, на котором мы и провозились до утра. Тело у Кэти было крепкое и упругое, но нежное, а язычок быстрый, как маленькая рыбка.
Она оказалась очень активной, но я тоже не ленивый, так что шуточная борьба из-за того, как лучше устроиться, занимала у нас больше времени, чем сам секс.
Особенно мне нравилось гладить мягкий ежик ее пушистых волос, когда она делала мне очередной минетик. Когда стало светать, мы с Кэти достигли такого удивительного взаимопонимания, что я едва не начал верить в идеи сионизма.
Утром коллеги по работе внимательно оглядели наши с Беней морды (а что, вполне бритые и свежие), многозначительно переглянулись и ничего не сказали, по крайней мере в глаза.
Этьен в этот день уехал, а фотографий, которые он обещал мне прислать, я так и не дождался, хотя видел в журнале National Geographic снимок, сделанный в моем присутствии и по моей наводке: два белых орикса самозабвенно фехтуют смертоносными рогами в клубах пыли.
Когда мы с Беней на минутку остались наедине, я толкнул его локтем и посмотрел вопросительно. Он понял, что меня удивляло.
- Ты бы видел, какая у Алика в Иерусалиме молдаванка, - сказал Беня, не удивлялся бы, что на жену его не хватает.
- Но Кэти - она такая...
- Такая, сякая - все это лирика. Вот ты мне скажи, только честно, ты хотел бы ежедневно спать с зав.коровника?
Ну, я-то человек без предрассудков, и ничего против не имел. Конечно, про каждый день и речи не было, но пару раз красный Катенькин "Форд" парковался на ночь у моего балка. Увы, как я ни старался наводить там чистоту, как ни украшал цветами лорантуса и страусовыми перьями, для встреч с менеджером фирмы он мало подходил.
А вот для заведующей коровником - в самый раз.
Перед рассветом Кэти уезжала, а я скатывал свой спальный мешок и шел на работу по тихой саванне, и черные глаза газелей следили за мной из-за деревьев.
Утренняя песня волчьей стаи
Р. Киплинг, перевод опять мой
Пока ночь темней, не видно теней
Под кроной густых ветвей.
Светлей каждый миг, и вот он возник
Бегущий за мной двойник.
В тумане холмы, черны и немы,
Охотник домой спешит;
И песня слышна: "Всем доброго сна,
Кто Джунглей Закон хранит!"
Скользя по земле, мы таем во мгле:
По логовам нам пора,
И отдыха час приходит для нас,
Пока не спадет жара.
А люди, пыля, выводят в поля
Упряжки сонных быков,
И свежий рассвет растит алый свет
За стаями облаков.
Хо! Солнце взошло, и стало светло
Даже в глуши лесной.
Но мы жарким днем во тьме отдохнем:
Волки - народ ночной.
Подсохла роса, и птиц голоса
Громко звенят везде.