— Так вот кто у меня в квартире дверь снес! — догадался Витек, — а я то дивился: взломать взломали, а внутри ничего не скоммуниздили. У меня, правда, не Эрмитаж, но все равно как-то даже обидно стало…
— Может, тебе лучше пока домой не идти? А хочешь, у меня поживи? — предложил вдруг Сергей Степанович, который после случая с часовщиком чувствовал себя неуютно. С одной стороны, нелепо беспокоиться за человека, тебя обокравшего, но с другой, с бандитами связываться все-таки не стоило. Чеботарев понимал — убьют Витька, он себе не простит. Они сидели в кухне за новеньким столом на угловом диванчике и пили сок, заедая его шоколадными конфетами. Приближался вечер.
— Давай отдадим им их гонорар, и пусть отстанут? — предложил Чеботарев.
— Это сколько же?
— Сорок…
— Долларов?
— Тысяч.
— Да ты с ума сошел! За такие деньги я сам найдусь. Нет, ни в жизнь, — наотрез отказался Витек. — Сам рассуди, может, они меня и не найдут никогда? А вдруг найдут, так я не буду сопротивляться, придем к тебе с деньгами, ты им и отсчитаешь. А впереди паровоза бежать незачем. Деньги и так таят на глазах.
— Кстати, много мы уже потратили?
— Точно не считал, что-то около пятидесяти тысяч, а то и больше. Я, кстати, тебе привез тут… — и Витек достал из-за пазухи и протянул Чеботареву запечатанную пачку. — Эту еще не открывали. А то я подумал: чего ты ко мне должен быть будто канатами привязан.
Пачка долларов, стянутая резинками, осталась лежать на столе. Чеботарев отправил в рот очередную конфету.
— Теперь на работу устроиться нетрудно будет, — предположил он. — Вот только обидно, что снова с теми же людьми общаться придется.
— А ты в другое место пойди.
— Да какая разница? Они везде. Деньги есть — ты человек, нет — тебя в упор никто видеть не хочет.… Это я, если рассудить, не из-за тебя все это время мучился, а из-за них. Жена ушла, даже телек не оставила в квартире, сволочь… с работы выперли, а что, Бородянскому жалко было мне в долг дать? Я бы меньше, чем за месяц, рассчитался бы с ним. Да и остальные хороши.
— Не деньги, значит, красят человека? Так давай, я эти заберу, если они тебе без надобности.
Чеботарев усмехнулся и хлопнул Витька по руке.
— Ну, не стоит преувеличивать, — сказал он. — Но поквитаться с ними хотелось бы. Вот на это я бы денег не пожалел.
— А я славы хотел, — признался Витек, — даже агрегат с завода спер, думал, в газетах напишут. Так хоть бы кто-нибудь вспомнил.
— Кстати, о заводе: я чего-то не понял, чего Палыч в своей сторожке охраняет? Какие-то остовы бесхозные и трубы ржавые…
— Да был завод, пока не растащили весь. Цементный…
— Постой, — вспомнил вдруг Чеботарев, — так вы, кажется, к нашему тресту и приписаны.
— Может быть, я не знаю. Палыч вечно куда-то за зарплатой уходил.
— Так вот откуда он мне знакомым показался! — Хлопнул себя по лбу Чеботарев. — мы с ним около месяца на проходной встретились. Меня как раз с работы поперли. А он, значит, за зарплатой приходил?
— Ну да.
— И потом они будут говорить, что Москва большой город. А Бородянский — ну и жук! Завода нет, а дотации по прежнему идут, зарплата выписывается! Нет, у меня тоже рыльце в пушку, я понимаю — но на фоне Бородянского с его размахом я просто мелкий карманник!
— Таких наказывать надо, — сказал Витек, но Чеботарев только рукой махнул.
— Выброси это из головы. Будем здраво смотреть на вещи. Это же монстры, львы. Они конкурентов с костями съедают, ничем не брезгуют… Б-г им судья.
— На Б-га надейся, а сам не плошай, — вдруг хитро мигнул Витек. — Мы на днях с Палычем о тебе говорили, и у меня тут один планчик завелся…
И он вкратце обрисовал Сергею Степановичу свою идею. Но тот даже по столу хлопнул от возмущения.
— Да у тебя преступные мысли, видимо, в крови! Ты за свою жизнь хоть копейку получил честно, не вынося ничего с завода и не обворовывая кого-нибудь?
— Вот именно, что копейку и получил. А мне рублей хотелось, — огрызнулся Витек.
— И думать забудь. Это же криминал чистой воды!
— Украсть у вора — святое дело.
— В милиции объяснять будешь.
— Знаешь, нас потом милиция достать не сможет. Нет, если тебе не нравятся Гавайи, удерем, провернув все, в другое место, только скажи.
— Я и говорю — нет. Никуда мы удирать не будем, потому что ни в какие бредовые авантюры не впутаемся.
— Ну, на нет и нарсуда нет, — вдруг смирился Витек. — А могу я хоть глазком взглянуть на этих подонков, которые страну разворовывают, а заодно и моего друга без работы оставили?
— Это ты про Палыча?
— Про него тоже.
— Почему бы и нет, мне так или иначе в общество возвращаться надо, пока меня не забыли окончательно — иначе как я потом работу найду?
— В город, что ли пойдем?
— Видишь ли, наша тусовка имеет два места сбора: сауна и опера. Тебя что больше привлекает?
Витьку больше нравилась сауна, но он вспомнил попреки Палыча, и сказал:
— Опера. Я там никогда и не был.
— Отлично. Я и сам хочу кое-кому в глаза глянуть — просто так, для самоуспокоения…
— Только можно тебя еще об одной мелочи попросить? Ты представь меня как нибудь посолиднее, — Витек тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы Сергей Степанович не почувствовал подвоха. — Скажи, например, что я бизнесмен, причем неместный — ну, еще чего-нибудь наври. А то как-то неловко в таком кругу быть не при должности.
— Хорошо, — Чеботарев слушал его вполуха, размышляя о чем-то своем. — Я ведь могу Марину пригласить! — вдруг догадался он. — Хватит ей сидеть над своими тетрадками.
— Девицу заимел? Молодец.
— И никакую не девицу, — смутился Чеботарев. — Это моя соседка по подъезду.