Марина чуть подалась назад, откинула голову на его плечо. Накопившаяся злость, державшая ее в напряжении последние недели, скалывалась пластами и разбивалась у ног. Как почти любая настоящая женщина, Марина была готова сразиться хоть с Золотой Ордой, защищая того мужчину, на крепкое плечо которого она потом могла бы опереться. Сейчас ее Орда была почти разбита, плечо было рядом — и больше ничего не хотелось.
Кудри ее волос волной лежали на щеке Чеботарева. Он чуть поправил их рукой, окунул в них лицо и прошептал:
— Я не хочу забывать их запах…
Марина повернулась к нему. Он обнял ее под курткой, зарывая руки в толстый ворс свитера. В полной тьме им не было видно друг друга. Его губы коснулись ее губ, открывая их, утопая в их тепле. Она ответила. Потом, оторвав губы, прижалась всем телом к нему, спрятав лицо у него на плече.
— Я не знаю, что будет завтра, — сказала она.
— Мы справимся, — пообещал он. — Мы почти выиграли. Нам осталось совсем немного для того, чтобы иметь возможность уважать самих себя. Никто нам не помешает, ни сегодня, ни завтра.
— Нас могут убить.
Он хотел найти слова, чтобы успокоить ее, но замешкался, понимая, что обмануть не получиться. Он знал, на что способен Бородянский. Она тоже это знала.
— Я не знаю, что будет завтра, — повторила она. — И не хочу ждать. Понимаешь?..
Он понимал. И снова впился в ее губы своими, прижимая ее к свежевыкрашенной стене, обнимая одной рукой и лаская ноги под юбкой — другой. Ему казалось, что должно быть стыдно, и было даже удивительно, что никакого подобного чувства он не испытывал. Марина дрожала все сильнее, помогая ему. Они слились, она прижалась к нему с такой силой, будто хотела раствориться в его мышцах, и даже через одежду тепло ее тела жгло ему кожу острым, неконтролируемым огнем. Марина тихо застонала, бешено задвигала бедрами, потом еле слышно охнула — и они взорвались одновременно, стиснув друг друга в конвульсиях объятий, замерев, чтобы выйти из оцепенения. Он тяжело дышал, ее прекрасные волосы снова щекотали ему щеку.
— Извини, — тихо сказала Марина, не поднимая лицо с его плеча.
— Никогда, — пообещал он.
Микроавтобус перевалился через ухабы, ориентируясь по двум уголькам сигарет до тех пор, пока свет фар не уткнулся в стенку завода. Палыч прищурился. Арцибульдер выскочил из машины и подошел к Витьку.
— Ну что, эстонец, досталось русской каши? Ничего, бывает и хуже. Держи вот, мы твои бабки привезли. — и сунул ему в руку пачку купюр — гонорар, выплаченый Бородянской Булыге за его поимку.
— Я вам благодарить, — сообщил Витек. — Как это в вашей поговорка — родина вас не забудет?
— Лучше бы забыла. Да, мы тут тебе гостинцев привезли. Древний русский обычай, так сказать…
— О, я про это читать — хлеб-соль, та?
Арцибульдер даже обиделся.
— Кто же сейчас гостей хлебом с солью встречает? Блины с икрой и сауна с девочками. Мы не жмоты какие-то. Захочешь — звякни. А подарок — вот он…
Бандиты вывалили из микроавтобуса связанную троицу. Невезучий Шора оказался в самом низу свалки, зашиб ногу и захныкал. Витек навел на барахтающийся клубок фонарь и чуть было не утратил дара речи. Подошел и Палыч, глянул…
— Те самые… — он осекся, вглядываясь в знакомые лица. — Несладко им пришлось, — пробормотал старик удовлетворенно, оглядывая распухшие от синяков рожи налетчиков. Потом заметил, что физиономии его спасителей тоже не отличаются особым румянцем.
— Елена жива? — вымолвил Витек.
— Жить будет, — заверил Арцибульдер. — Правда, уже без мебели. Не, если ты не хочешь, можем кончить. Сейчас вернемся, и…
— Нет-нет! Спасибо. Пусть живет себе…
— Она ведь на общак наш поперла, сука! — возмущался Арцибульдер. — Я тебе скажу — беспредельщики погубят честную братву. Таких, как она, сажать надо. Куда вообще милиция смотрит?
— В карман, — честно признался Витек.
— Они тоже суки. Вообще, все суки. Кроме моих ребят. И тебя вот еще. Давай, говори, как этих мочить, мы это кино по быстрому промотаем и разбежимся. А то стоим здесь попусту, кузнечиков пугаем.
— Знаешь, Арчи, — Витек по приятельски положило авторитету руку на плечо и отвел его чуть в сторонку. — Ты бы подарить их мне, а?
— Тебе? На фига они тебе нужны?.. — Авторитет прищурился и внимательно поглядел в глаза Витьку. — А, понимаю… — шепотом прибавил он. — Не хочешь, чтобы сразу умерли?
— Тошно, — шепотом произнес Витек таким замогильным голосом, что Арцибульдер поежился.
— Ты их че, пытать будешь? — тоже шепотом уточнил он. — Утюг? Полосы с кожи?
— Хуже, — весело пообещал эстонец. — Мало им не казаться.
Арцибульдер поглядел в сторону связанных, и почувствовал, что в его сердце шевельнулось нечто, похожее на жалость. Авторитет приказал сердцу не вмешиваться, куда не просят, и кивнул.
— Люто, — резюмировал он. — Ну, бывай пока, — и ткнул в грудь Витьку пальцем, украшенным перстнем размером с подшипник. Затем запрыгнул в микроавтобус, и Витек с Палычем остались в одиночестве и темноте — если не считать трех связанных авантюристов, валяющихся перед ними на траве. Витек посветил на них фонариком.
— Попались, голубчики? — поинтересовался он, потирая ладони. Пойманные сердито сопели, а Шора был бы рад принять участие в разговоре, но только шмыгал носом, придавленный собственными подельниками к земле: как их вывалили из микроавтобуса, так они до сих пор и лежали.
— Глянь, Палыч…
— Это они мой магазин спалили, — наябедничал старик.
— Я сразу понял, что они… По ним вообще давно уже принудительные работы плачут. Так, я думаю, надо дать им шанс компенсировать нам материальный ущерб? Как то: магазин продуктовый сожженный, плащ финский порванный, дверь входная квартирная выбитая…
— С завтрашнего дня начнут кирпичи и цемент таскать со склада, — свирепо пообещал Палыч. — У нас как раз гаражи недостроены. Завтра и начнут перевоспитываться под людей. Давай пока перетащим эту гору полудохлого мусора на завод и привяжем к чему-нибудь. А то еще утечь вздумают на вольные хлеба…
Бородянский оправился от шока только глубокой ночью, благодаря невероятному количеству выпитых успокоительных лекарств и трудам бригады "Скорой Помощи", которая была вызвана Еленой. О моментальной погоне за махинаторами и речи быть не могло. Однако минимум необходимых мер он все же принял — разбудил телефонными звонками пару высокопоставленных знакомых, и, не вдаваясь в подробности, попросил об одолжении. В итоге таможенные службы столичных аэропортов пообещали взять на контроль всех желающих вылететь граждан с фамилиями Чеботарев и Жальгирис, а также сопровождающих этих лиц брюнеток — фамилию Марины Лев Семенович узнать не удосужился. Фотографии Бородянский пообещал доставить завтра. Органы налоговой милиции также получили соответствующие указания.
Рабочий день в офисе "Золотого Крюка" начался несколько нестандартно. Компаньоны приехали на работу в семь утра, и увидели, что очередь у дверей их офиса уже заняла маленькая старушенция, крепко сжимающая в руках сертификаты. До открытия офиса оставалось еще немало времени, но Розе Парамоновне надоело, что ее вечно оттесняют какие-то хамы, и на сей раз она решила принять меры. В ее ридикюле времен вторжения наполеоновских войск покоился теперь готовый к применению баллончик с дихлофосом — на нервно-паралитический газ или стрелковое оружие у бабули, к ее сожалению, не хватило пенсионных денег.
Даме, однако, вновь не повезло: к девяти часам, когда количество граждан, сдающих сертификаты, существенно разбухло и очередь почти перегородила улицу, возле нее затормозил джип, из которого вывалилось много похожих друг на друга людей с автоматами Калашникова наперевес. Посетители быстро обезоружили охранника и принялись ломиться в офис.
— Куда без очереди! — завопила Роза Парамоновна. Один из граждан повернулся к ней и не очень добро посмотрел на женщину через прорези черной маски.
— Ваше лицо кажется мне очень знакомым, — буркнула дама, но рассудив, что с таким количеством фантомасов ей в одиночку не справится, ретировалась.
Омоновцы ворвались в офис с такой удалью, будто штурмовали укрепленный дворец президента недружественной страны. В приемной за столом сидела секретарша, глаза которой стали больше, чем прикрывающие их оптические очки в роговой оправе.
— На пол!!! — гаркнул омоновец.
На полу вскоре оказались все: Чеботарев, Марина, бухгалтер, кассир, Пашка-компъютерщик. В собственном кабинете разложили и гражданина Жальгириса. В кабинет зашли и несколько лиц в гражданском. Один из них сел за стол Витька и начал листать оставленные на нем с вечера бумаги.
Витек затылком чувствовал холодный обруч автоматного ствола. Он бы мог еще полежать, но такое соседство действовало ему на нервы, к тому же стала затекать нога — в ответ на любое его движение автоматчик легонько придавливал ему спину коленом. За спиной шелестели бумаги. Витек набрался смелости и предложил:
— Может, я все таки могу быть вам чем-то полезным?