Сердце моё колотилось как бешеное, но на губах сияла безмятежная улыбка, когда я лёгким шагом вошла в просторную светлую столовую, убранную изящно и со вкусом. К счастью для меня, определить, кто есть кто из сидящих за столом труда не составило: грузный мужчина с по-прежнему густыми, но уже щедро посеребрёнными волосами, в богатом одеянии, с тяжёлым взором глубоко посаженных тёмных глаз не мог быть никем иным, кроме синьора Капулетти. Сидящая по правую руку от него надменная дама, на поблёкшем лице которой остатки прежней красоты лишь сильнее подчёркивали разрушительную силу увядания — это, разумеется, синьора Капулетти. А молодой мужчина, расположившийся подле синьоры и явно пользующийся её расположением — Тибальт. Отлично, родственников «узнала», теперь ещё правильно поздороваться и можно садиться за стол, а то я от всех этих треволнений проголодалась страшно. Я подошла к синьору Капулетти, присела, скромно потупив очи долу, и негромко поздоровалась, желая доброго утра.
— Доброе утро, — синьор Капулетти, при моём появлении слегка улыбнувшийся и прогнавший мрачную угрюмость с чела, поцеловал меня в лоб, заглянул в глаза, приподняв мне голову за подбородок. — Для тебя, голубка невинная, любое утро доброе, а вот у меня всегда найдутся поводы для волнений и огорчений.
Я смешалась, не зная, могу ли спросить, какие печали тяготят с утра отца. Если не проявлю должного внимания, синьор Капулетти может и обидеться, чувствуется, что дочь ему небезразлична. А если влезу с излишними расспросами, показав свою невоспитанность? Мрак, ну почему у Шекспира ничего подобного даже близко не было?! Нет, я понимаю, что такие повседневные мелочи зрителя не заинтересуют, но мне-то сейчас как выкручиваться?!
— И какие же, синьор, тучи тяготят вас нынче? — разрешил мою дилемму Тибальт.
Вопрос был задан максимально учтиво, но мне отчего-то послышалась тонкая и злая насмешка, на которые так горазд Александр Опалов. Тьфу-тьфу-тьфу, вспомнится же зараза в час испытаний, можно подумать, мне без него проблем мало! Вон, как синьор Капулетти нахмурился, словно туча грозовая.
— Проклятые Монтекки учинили свару с нашими слугами, — пророкотал синьор Капулетти, сурово глядя на Тибальта — и не надо говорить, что ты оказался более благоразумен и не принял участие в этом побоище!
— Я со слугами? — мой кузен пренебрежительно дёрнул уголком рта. — Не волнуйтесь, синьор, я не обесчещу род таким унижением.
Я прижала ладошку к губам. Самоуверенность, безграничная, словно океан, незыблемая уверенность в том, что весь мир создан исключительно для его развлечения… Неужели? Нет, этого просто не может быть! Хотя, чему я удивляюсь, Опалов ведь был со мной и Яром на балкончике, когда появился тот странный смерч, неудивительно, что перебросило не только нас, но и его. Александр, словно угадав ход моих мыслей, повернулся ко мне, сверкнул сменившими цвет, но по-прежнему наглыми и самодовольными глазами и промурлыкал:
— Как спалось, сестричка?
Я улыбнулась, хотя страшно хотелось оскалиться и зарычать, а то и нос откусить несчастному Казанове, из-за которого, в этом я была уверена прямо-таки железобетонно, мы и попали в этот переплёт:
— Чудесно, благодарю за заботу, б-братец.
Опалов мою заминку заметил, глазами блеснул и приготовился сказать какую-нибудь гадость, но тут наш милый семейный междусобойчик решила почтить своим вниманием синьора Капулетти. Почтенная матрона, не излучающая ни крупицы тепла, властно повела рукой и скорее приказала, чем попросила:
— Подойди ко мне, Джульетта.
Я с тоской покосилась на поставленный на стол столовый прибор для меня и уже отодвинутый предупредительным слугой стул. Эх, ну что за невезение, неужели нельзя все душеспасительные беседы отложить на потом, а сейчас нормально позавтракать?! Однако свои желания, равно как и замечания по поводу происходящего пришлось держать при себе, мнение юной неопытной девицы никого из присутствующих в столовой не волновало от слова совсем.
— Да, матушка, — я присела и подошла поближе к синьоре Капулетти.
Мда, а вблизи она выглядит ещё более пожухлой, неудивительно, что законный супруг сказал, что, цитируя великого Шекспира: «Такие-то и старятся быстрей». Глубокие морщины у глаз, бледные бескровные губы с печально опущенными вниз уголками, глаза потухшие, холодные. Эта дама уже ничего светлого от жизни не ждёт, а жаль, ведь она не так и стара. По меркам моего времени ей… Я прикусила губу, производя нехитрые арифметические расчеты. Так, насколько я помню, Джульетте на момент встречи с Ромео не было и четырнадцати, бедолага до своего Дня рождения не дожила дней десять (главное мне её участь скорбную не повторить). Про её матушку Парис сказал, что он знал матерей и моложе. Предположу, что подразумевал он именно синьору Капулетти, значит, на момент свадьбы ей было лет двенадцать-тринадцать. Да уж, в наше время подобные союзы фиксирует исключительно уголовный кодекс, ладно, не буду отвлекаться. Итак, если матушке Джульетты на момент свадьбы было лет двенадцать, то сейчас ей всего двадцать пять, по нашим меркам молодая девушка. Вся жизнь впереди. И даже если максимально округлить и считать, что Джульетте четырнадцать и её матушка вышла замуж, скажем, в пятнадцать, а значит, сейчас синьоре Капулетти двадцать девять, то в нашем времени её всё равно никто старухой считать не будет. Молодая женщина в расцвете сил и красоты. Я опять взглянула на поблекшую, не ждущую ничего светлого синьору Капулетти и вздохнула. Да, что и говорить, Средние века немилостивы к женщинам, впрочем, в нашем времени тоже хватает заморочек и опасностей.
— Джульетта, — синьора Капулетти неловко улыбнулась, явно испытывая дискомфорт от необходимости общаться с дочерью.
Хм, кажется, я нашла номинантку на награду «Мать года». Прямо чувствуется, что синьора Капулетти живёт с дочерью одной жизнью, разделяя все её увлечения и интересы. При таком раскладе не удивительно, что Джульетта не побежала рассказывать матушке о своей любви всей жизни. Ладно, не будем судить и тем более осуждать, я ещё слишком мало знакома с этим благородным семейством.
— Да, матушка, — я, старательно отыгрывая роль послушной девочки, слегка присела, преданно глядя синьоре Капулетти в глаза.
Матушка как-то нервно дёрнулась, покосилась на мужа, но тот не спешил бросаться на помощь испытывающей явное затруднение супруге, гораздо больше внимания уделяя содержимому тарелки, чем всем чадам и домочадцам вместе взятым. Синьора Капулетти поняла, что помощи ждать неоткуда, вздохнула с видом христианской мученицы, терпеливо принимающей все выпавшие ей на долю страшные испытания, и повторила попытку беседы со мной, такой кроткой и послушной:
— Джульетта, сегодня будет бал в честь твоих именин.
А что, виновница торжества может быть не в курсе таких мероприятий? Ого, как интересно живёт семейство Капулетти!
— Да, матушка, — в третий раз, чувствуя себя заклинившей пластинкой, повторила я, преданно глядя женщине в глаза.
Синьора Капулетти изобразила нечто, что можно было с большой натяжкой и при слабом освещении даже назвать улыбкой, и провела холодной сухой ладошкой по моей щеке, словно ящерица хвостом мазнула:
— Веди себя достойно, моя милая.
Уже изрядно намозолившее язык: «да, матушка» я заменила на вежливый кивок, молясь про себя, чтобы инструктаж для дебютанки наконец закончился и меня отпустили завтракать, а то я рискую захлебнуться голодной слюной. В кои-то веки раз небеса вняли моим молитвам, матушка ещё раз мазнула меня рукой по щеке и милостиво позволила приступить к завтраку. С трудом сдержав облегчённый вздох, и честно стараясь не спешить, я прошла до стола, вежливо ни к кому в особенности не обращаясь, кивнула и опустилась на стул, приятно порадовавшись его мягкости. Порадовавшись тому, что мама в своё время потратила кучу времени на обучение меня столовому этикету, я отрезала крошечный кусочек положенного мне на тарелку мяса и только собиралась поднести вилку ко рту, как Александр Опалов решил внести капельку яда в семейную идиллию. Нет, ничего крамольного или каверзного он не говорил (да и кто бы ему позволил), всего лишь одарил меня улыбкой голодной акулы и проворковал:
— Приятного аппетита, сестричка.
Что ж, сарказм — оружие универсальное, им в равной степени могут пользоваться и мужчины, и женщины. Я тщательно прожевала приготовленное вполне сносно мясо, терпеливо дождалась момента, когда Опалов поднесёт кубок к губам и сладеньким тоном, от которого даже меня заподташнивало, ответила:
— Благодарю, братец.
Йес, мой удар достиг цели! Александр поперхнулся, закашлялся, поспешно отставляя кубок, ещё и укоризненный взгляд с неодобрительным покашливанием от четы Капулетти получил. Я же потупила бессовестно счастливые глазки, сосредоточившись полностью на завтраке. А что, я ничего такого не делала, всего лишь вежливо ответила на пожелание, кто же знал, что мой братец таким, эм, скажем так, импульсивным окажется и чуть не подавится от моих слов!
Толком поесть мне не дали, подошедший слуга что-то шепнул на ухо синьору Капулетти и тот поспешно покинул стол, а следом за ним, независимо от степени сытости, вынуждены были подняться и мы все. Да уж, теперь я очень хорошо понимаю, почему аристократки все такие тощие да бледные были, они же банально недоедали! Нет, я в таких условиях жить не согласна, нужно срочно возвращаться домой, пока меня ещё ноги держат и голодные обмороки не происходят. Я глубоко вздохнула, взглядом прощаясь с остатками мяса у себя на тарелке, и тут же возмущённо распахнула глаза. Опалов, который толком поесть тоже не успел, больше налегая на вино, кивком головы указал слуге на большое блюдо с массной и сырной нарезкой, а потом ещё и на бутылку вина. Так, стоп, я тоже так хочу!
— Братец, будь так любезен, проводи меня до покоев, — сладеньким голосом пропела я, — мне бы хотелось обсудить с тобой подготовку к сегодняшнему вечеру. Я так волнуюсь, это ведь, — я запнулась, не рискуя называть этот бал первым, — такой важный бал, он так много значит для меня!
Не знаю и гадать не берусь понял мой манёвр Александр или нет, но в кои-то веки раз вредничать не стал и даже слуге приказал отнести еду и вино ко мне, а не в свои покои. Хм, стоит признать, что резкая смена обстановки пошла нашему театральному Казанове на пользу. Кстати, ещё один плюс того, что Опалов пошёл вместе со мной: он меня до моей комнаты проводил! Признаюсь честно, самостоятельно я бы дорогу нашла не сразу, не запомнила, через какие залы и коридоры мы с кормилицей шли на завтрак.
Путь до моих владений прошёл в полном молчании. Александр, конечно, бросал на меня красноречивые и отнюдь не дружелюбные взгляды, но присутствие рядом слуги сдерживало его ругательный пыл. И правильно, нам сейчас совершенно точно не нужно привлекать к себе внимание и так по краю балансируем, ведь знаем лишь основную канву сюжета, а мелочи вроде тонкостей отношений в семействе Капулетти приходится постигать самостоятельно. Эх, знала бы я, что меня однажды в трагедию Шекспира занесёт, вызубрила бы всё, что только можно обнаружить о Вероне, Ромео, Джульетте и даже самом Уильяме Шекспире! Я раздражённо вздохнула и тут же поймала удивлённый взгляд слуги. Пришлось изобразить, что ножку подвернула, заодно и мужчины шаг сбавили, а то неслись вперёд, словно у них, простите, папироска в штаны упала и её нужно срочно вытащить, пока пожар не случился.
— Прошу, — слуга низко поклонился, предупредительно распахивая перед нами дверь.
Каюсь, опасалась, что Опалов ломанётся в комнату первым, он вообще редко заморачивается этикетом, искренне убеждённый, что этот мир вертится исключительно для него, но Александр снова меня приятно удивил, отошёл на шаг, освобождая мне путь, ещё и процедил сквозь зубы:
— Входи, сестрёнка.
Оу, какие мы вежливые. Что ж, теперь мой черёд демонстрировать благовоспитанность. Я сдержанно улыбнулась, потупив очи долу, быстрой скороговоркой выпалила благодарность, не желая злоупотреблять такой неожиданной добротой, и юркнула в комнату, едва не зацепившись за что-то юбкой. Следом за мной вальяжно, точно это были его владения, не вошёл, прошествовал, Александр, плюхнулся в кресло, едва не раздавив дремлющего там Яра, и небрежно махнул рукой мнущемуся на пороге слуге.
— Поставь всё сюда и оставь нас.
Раскомандовался! Я подхватила Яра на руки, потёрлась щекой о его пушистую мордочку, спросила негромко, чтобы никто не услышал:
— Тебя кормили?
— Да, — так же тихо ответил Яр, сосредоточенно принюхиваясь и нервно дёргая хвостом. — Значит, его тоже сюда перебросило.
Я удивлённо вскинула брови, не сразу сообразив, о ком говорит Ярополк. Ах, да, несравненный (как он сам полагает), Александр Опалов тоже переместился в знаменитую трагедию. Интересно, он ещё не сообразил, что его персонаж умрёт одним из первых? Или надеется, что до кровавой развязки не дойдёт?
Слуга бесшумно поставил еду и вино на стол, отвесил низкий поклон, ни к кому конкретно не обращаясь, и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Пару минут мы напряжённо прислушивались, наконец, Яр дёрнул ухом и негромко заметил:
— Он ушёл.
— Кто здесь?! — вскинулся Опалов, словно ему петарду сунули под мягкое место, коим он весьма гордится (и которое успешно заменяет голову).
— Ты о чём? — я удивлённо похлопала глазами и даже соизволила изобразить беспокойство. — Что с тобой, братец, уж не заболел ли ты?
— Дуру-то из себя не строй, я и так по поводу твоего интеллекта не обольщаюсь, — огрызнулся Александр, разом перечеркнув всё то доброе, что уже успел сделать.
Я уже собиралась ответить что-нибудь убийственно колкое, что разом сбросило бы корону с венценосной головушки, но Ярополк меня опередил. Мой ненаглядный бросился на мою защиту с пылом легендарного Ланселота, чьи отвага, благородство и изящество стали эталоном для многих поколений рыцарей.
— Ваша грубость, сударь, не делает вам чести.
Готова поклясться всем, что мне любимо и дорого, что я отчётливо слышала грохот рухнувшей вниз челюсти Опалова. Даже и не знаю, чему он изумился больше: тому, что кот говорит или тому, что он дерзнул сделать замечание.
— Э-э-э, — ошарашено протянул Александр, тщетно стараясь выдавить что-нибудь более благоразумное.
Я с абсолютно безмятежной улыбкой почёсывала Яра за ушком, а мой пушистый герой басовито мурлыкал, то выпуская, то втягивая когти. А что такого? Правильно, ничего удивительного не произошло, лично я уже давно знаю, что мой котик разговаривает. И вообще не котик, если совсем честно.
Перемкнуло Опалова серьёзно. Я успела и с Яром пообниматься, и разделить со своим ненаглядным мясо с сыром, и даже вина попробовать, а Александр всё глазами хлопал да мычал. Хм, может, в нём бычьи гены взыграли? Наконец, когда я уже решила, что пора выпроваживать «дорогого братца» из комнаты, Александр ожил и выдал прямо-таки конгениальное:
— А он, что разговаривает?!
М-м-м, дай-ка подумать, пупсик. Можно ли считать кого-либо разговаривающим, если он сначала сообщает об уходе слуги, а потом делает замечание одному грубияну? Пожалуй, спешить с ответом не будем, возьмём подсказку пятьдесят на пятьдесят. Я удивлённо приподняла брови и невинным тоном вопросила:
— А ты что, разговаривать не умеешь?
Опалов опять завис. Первая сцена, да что же он сегодня висит-то всё время, словно завирусованный ноутбук?! Ну да, на нас много всего свалилось, но это же не повод впадать в ступор! И вообще, я очень хорошо помню, как кто-то хвастался своей просто офигительной стрессоустойчивостью. Одно из двух: или у Александра невероятное чувство юмора (что вряд ли), или он банально не знает, что такое стрессоустойчивость (второе вероятнее). Да бог с ним, мне-то теперь что делать? Если Опалова в таком виде из комнаты выставить, даже чета Капулетти задастся вопросом, что такое у детишек произошло. А повышенное внимание — последнее, что нам сейчас нужно, ведь мелочей быта мы не знаем, пропадём ни за понюшку табаку.
— Твой кот разговаривает, — повторил Александр, так выпучив глаза, что я испугалась, как бы они у него, как у краба, телескопчиками не выскочили.
Да, похоже, нашего Казанову заклинило окончательно и бесповоротно. Я огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь достаточно тяжёлого, чтобы через колебания в мозгу коллеги вывести его из ступора. Увы, девичья комната для ударной терапии не предназначалась, мебель просто неподъёмная, а что-нибудь более компактное и тяжёлое я просто не нашла. Ладно, тогда проявим понимание и терпение, надеюсь, моя доброта мне когда-нибудь зачтётся, а не выйдет боком, как это чаще всего и бывает. Я глубоко вздохнула и мягко погладила Александра по плечу, тоном заботливой сиделки воркуя:
— Успокойся, Яр не кот.
На меня посмотрели так, словно я призналась в личном и очень близком знакомстве со всеми обитателями иных планет.
— А кто?!
Я прикусила язык, чтобы сдержать всем известную фразу про коня в пальто. Всё-таки грубость девушку не красит, особенно в глазах любимого мужчины, пусть и временно пребывающего в кошачьей шкурке.
— Это мой жених.
И чего это, спрашивается, Опалов так выпучился и забулькал? Ой, а его удар не хватит, а то он здоровущий, труп прятать маятно будет. Под кровать он не влезет, а до окна я его банально не дотащу. Тьфу, блин, о чём я только думаю! Я глубоко вздохнула, мысленно досчитала до десяти и мягким тоном профессионального психолога, разговаривающего с очень сложным клиентом, произнесла:
— Александр, я понимаю, что всё происходящее, мягко говоря, несколько странно…
— Странно?! — так и взвился Опалов. — Мы попали в семейку Капулетти, меня через пару дней убьют, а ты ещё и заявляешь, что твой жених кот!
Честно говоря, я даже немного опешила от такой экспрессии, зато Яр не растерялся, запрыгнул на кровать, чтобы его было лучше видно, потянулся с наслаждением, задрав и распушив хвост и с самым невинным видом прожжённого пакостника спросил:
— И что именно тебя не устраивает?
Александр хватанул ртом воздух, но сразу с ответом не нашёлся. Помолчал хмуро, а потом подошёл к столу, поднял вино и бросил через плечо:
— Будешь?
Ого, какие мы внимательные и заботливые стали! Что ж, на любезность я всегда отвечаю любезностью, а потому слова отказа смягчу обворожительной улыбкой:
— Нет, спасибо, мне сейчас нужна ясная голова.
— Ты-то здесь причём? — фыркнул Опалов, опять разрушив всё хорошее и светлое, что я успела в нём найти. — Я жениха твоего спрашиваю.
Честное слово, я девушка мирная и хрупкая, каким образом у меня в руках оказалась декоративная подушка, довольно плотная и компактная, я понятия не имею! Может, сама ко мне прыгнула? Ярополк понял, что ещё немного, и смерть Тибальта наступит ранее даты, напророченной трагедией, и поспешил вмешаться. Спрыгнув с кровати, мой мохнатый миротворец (или правильнее будет хвостатый террорист?) потёрся о мои ноги, рокоча, точно реактивный самолёт на низком старте, а затем сел точно между мной и Александром. Не знаю, как это Ярополку удалось, но вид у него был, как у преподавателя, утихомиривающего расшалившихся студиозусов. Мне даже стыдно стало, я поспешно бросила подушку обратно на кровать и потупилась, стараясь хотя бы ногой не шаркать, словно нашкодившая детсадовка.
— Благодарю, Александр, в кошачьем облике алкоголь для меня опасен, можно даже сказать, ядовит. Юленька, радость моя, предлагаю зарыть топор войны до тех пор, пока мы не выберемся отсюда.
— Знать бы ещё, как это сделать, — буркнул явно смущённый Опалов. Обалдеть, я даже и не подозревала, что у него совесть есть!
Яр ожесточённо почесал за ухом:
— Откровенно говоря, с подобным переносом я знаком исключительно в теории, руководство института не поощряет путешествие по книгам, опасаясь как безвозвратного изменения сюжета и гибели многих литературных жемчужин, так и потери ценных сотрудников, которые могут погибнуть или, наоборот, остаться в произведении.
Александр сосредоточенно нахмурился, но судя по нарастающей озлобленной растерянности, наука никогда не была его фаворитом.
— Слушай, кот учёный, хорош вещать лекцию по высшей математике гуманитариям. Будь проще, люди потянутся, потому что понимать тебя начнут.
Ярополк вздохнул:
— Прошу прощения, я увлёкся. Если проще, то нам нужно пройти всю историю до конца и при этом остаться живыми, потому что смерть в книге автоматически станет гибелью любого из нас в нашем времени.
— Ох… — Опалов бросил быстрый взгляд на меня, на выразительно встопорщившего шерсть на загривке Яра и быстро подобрал более цензурный вариант, — очешуеть. И как нам это сделать?
Пф, тоже мне, бином Ньютона! (Понятия не имею, что это, так любит говорить папин друг детства, физик в десятом поколении).
— Да проще простого, — я честно разделила мясо и сыр на три части и принялась с аппетитом уплетать свою порцию, — просто сегодня на балу я буду старательно избегать встречи с Ромео.
Мужчины помолчали, пытаясь просчитать все плюсы и минусы моего предложения.
— В принципе, вариант, — Александр засунул в рот ломтик сыра, — а если не получится? Ты же практически хозяйка бала, на тебя по любому все гости смотреть будут. Если Ромео не слабоумный слепой идиот, он тебя всё равно увидит.
Я равнодушно пожала плечами:
— Ну и что? Я люблю Яра, так что Ромео всё равно ничего не светит. Венчаться завтра я с ним не стану, что автоматически устраняет и повод для дуэли, высылку Ромео в Верону и нашу гибель.
Яр нервно дёрнул хвостом:
— Поводом для дуэли может стать что угодно, хоть завязки на обуви не того цвета. Да и от Ромео можно ждать многого, он же ключевая фигура трагедии. Если ты ему откажешь, он может начать активно тебя домогаться, что в свою очередь послужит спусковым крючком для очередной междоусобной свары.
Мда, блестящий план с треском рухнул ещё на стадии согласования. Я приуныла, пытаясь придумать что-нибудь более подходящее.
— И что ты предлагаешь? — первым не выдержал Александр.
Ярополк задумчиво пошевелил ушами:
— На балу Юле держаться как можно дальше от Ромео, в разговор с ним не вступать, наедине не оставаться, быть максимально незаметной. Мы с Александром постараемся тебя прикрыть, в конце концов, я могу и под ноги сунуться, и поцарапать Ромео, если в этом будет необходимость. Далее, ключевым моментом трагедии является объяснение на балконе, поэтому, чтобы его избежать, ты сразу после бала уходишь к себе, закрываешь дверь на балкон, зовёшь кормилицу и ни на шаг её от себя не отпускаешь. В город выходишь только в компании меня и Александра, в идеале, ещё и пары-тройки крепких слуг. И да, Юль, очень тебя прошу, ешь, пей и принимай цветы и подарки только после моего разрешения.
Мне кажется, или кто-то решил поиграть в махрового тирана и деспота?
— А подарки-то тебе чем не угодили? — хмыкнул Опалов. — Или устраиваем нашей красавице тюремные будни с запретом на передачки?
Ярополк сел столбиком, изящно обвил лапки хвостом:
— А вам никогда не приходило в голову, что такая бурная, вспыхнувшая в единый миг страсть может быть действием любовного приворота?
Мы с Александром ошарашено замолчали, круглыми глазами глядя друг на друга.
— Да иди ты… — Опалов нервно вытер лоб, — кому это надо?!
— Как вариант, брату Лоренцо. Убрав Ромео и Джульетту, он фактически уничтожил два богатых и влиятельных рода, не только прекратив многолетнюю вражду, но и повысив шансы своего прихода на крупное пожертвование. Иных наследников у двух семей нет, дальняя родня редко получает что-то стоящее, потому что чаще всего в случаях вымирания рода всё жертвуют церкви. Во имя спасения души и искупления грехов, коих у Капулетти и Монтекки наверняка хватает.
— Твою ж генеральную репетицию, — вдохнул Александр, опускаясь на пол и опять вытирая лоб подрагивающей от волнения рукой, — вот это мы влипли.
Мне, честно говоря, тоже было не по себе, но я честно попыталась не поддаваться панике и разрядить обстановку:
— Не будем хандрить раньше времени, мы обязательно со всем справимся!
— Полностью согласен, — Ярополк умильно прижал ушки к голове и вильнул хвостиком, только вот глаза его смотрели строго и чуточку грустно. — Главное — не терять головы. В любой ситуации сначала думаем, анализируем, по возможности, советуемся и лишь после этого принимаем решение. А сейчас вам стоит отдохнуть перед балом, а я пройдусь по дому. Осмотрюсь, а заодно покручусь среди слуг, послушаю, о чём они говорят.
Яр пушистой лентой выскользнул за дверь, Опалов тоже не стал задерживаться, покинув меня вместе с вином (хорошо хоть еду оставил). Закрыв за своим «дорогим братцем» дверь, я, прицыкнув на зазудевшую совесть, принялась изучать комнату Джульетты в поиске чего-нибудь, что помогло бы мне лучше понять ту, кого мне надлежит играть. Согласитесь, всё лучше, чем метаться от волнения по комнате в ожидании судьбоносного бала.