- А ну, перекрестись!
- Сейчас, только главу пред Господом обнажу!.. – отрок сорвал с себя шапку и, истово ударяя себя перстами, перекрестился: - Вот! Вот! Вот! Вот!
- Наш! – с удовлетворением признал Славко и, подняв с земли саблю, для удобства оперся на нее: - Ну, а теперь сказывай, как тебя звать?
- З-з-звенислав! Во святом крещении – Борис!
- Как-как?
Славко от удивления даже рукоятью сабли лоб себе почесал.
Незнакомец, в ужасе проследив за каждым его движением, еще сильней заикаясь, повторил:
- З-ззз-звенислав!
- Ну, и имя! – засмеялся Славко, возвращаясь в прежнюю позу. - Первый раз слышу такое!
- Это отец меня в честь золота так наз-звал. Уж очень он з-ззвон монет любит!
- То-то я гляжу, ты все позваниваешь! Замерз, что ли?
- Нет, это я от страха! – со вздохом объяснил Звенислав. – А так мне совсем не холодно!
- Еще бы! – с завистью покосился на его шубу и сапоги Славко. - В такой одёже тут до весны просидеть можно!
Звенислав, понемногу приходя в себя, слегка успокоился, а когда понял, что ничто ему тут не угрожает, решил даже взять свой верх над этим насмешливым, наглым смердом.
- Да у меня таких тулупов, знаешь сколько? – горделиво приосанившись, спросил он, и сам же ответил: - Больше, чем пальцев на твоих руках! А шуб и сапожек – и того больше!
Он, видно, перешел на свою самую излюбленную тему, и готов был продолжать это перечисление до вечера.
Но Славко больше всего на свете не любил, когда эти богатые, в городах-крепостях отсидевшись, перед ними, нищими, терпящими бедствия от половцев, добром своим хвастают.
К тому же ему давно пора было быть дома. Вспомнив про деда Завида, про плетку, он разом поскучнел и отмахнулся:
- Ну, и считай их, пока за тобой вернутся! А я пошел!
4
- Ой! – невольно вырвалось у Звенислава.
Скрипя снегом, Славко продолжил, было, прерванный знакомством с купеческим сыном путь. Но тот вдруг внезапно с испугом окликнул его:
- Эй, ты куда? Постой!
Столько страха и отчаяния прозвучало в этом голосе, что Славко невольно приостановился:
- Ну, чего там еще? – недовольно спросил он.
- А… если не вернутся?
- Чего-о?
Славко оглянулся и, словно впервые посмотрел на Звенислава.
Ничего не скажешь, одет он, действительно, был, как добрый молодец в сказке. Если бы не сказал, что из купеческого рода, то можно было спутать с самым, что ни на есть, княжичем! И про то, что таких шуб, шапок и сапог у него великое множество, сказал, видать, не для красного словца.
И озорная мысль вдруг пришла в голову Славке.
Думая: «Так я и поверил, чтоб за купеческим сыном, да не вернулись! А вот чтоб он своим богатством поменьше хвастал… Да и мне б заодно приодеться не мешало…» - он вернулся к стогу и уже вслух уточнил:
- Не вернутся, говоришь?
- Ну, да! - жалобно глядя на него, закивал Звенислав.
Несколько мгновений Славко боролся с собой: правильно ли он делает, или нет. Наконец решил, что нет ничего худого в том, если тот, у кого есть все, поделится с тем, у кого ничего нет, и с деланным испугом покачал головой:
- У-у! Тогда плохи твои дела!
- Почему? – не на шутку встревожился Звенислав.
- Да понимаешь, одет ты уж слишком богато…
- И что ж в том плохого?
- Да нет, ничего! – поспешно согласился Славко, делая вид, что успокаивает купеческого сына, но на самом деле только пугая его. - В стольном граде Киеве да Великом Новагороде, может, это и хорошо! А у нас тут много лихих людей по дорогам бродит.
- Ой! – вырвалось невольно у Звенислава.
А Славко все продолжал, нагоняя голосом и жестами страху:
- С кистенем, топором за поясом… До таких, как ты, одетых, охочие!
- Ой-ой!!
- Такие, что и «ой!» сказать не успеешь! А от них Бог спасет, так к половцам в плен попадешь!
Славко ожидал, что упоминание о половцах окончательно добьет Звенислава, но оно наоборот неожиданно вызвало в нем надежду.
- Ну, у этих меня отец выкупит - я ему грамотку напишу! – с легким небрежением махнул он рукой.
Надо было срочно выправлять положение. И Славко быстро смекнул, что нужно делать.
- Как! - с нарочитым ужасом переспросил он. - Ты еще - и писать умеешь?!
- А то! Еще как!