Раздосадованный тем, что Белдуз гневается на него, Узлюк заставил глуповатого Тупларя дежурить вместо себя возле пленников. А сам направился к костру, чтобы льстивым словом или поддакиванием попробовать сменить ханский гнев на милость.
- Всё. Пора развязываться, - сказал, наконец, Славко. – Только не понимаю, как? Сыромятными ведь ремнями скрутили, боятся, что убежим!
- Ну, за этим дело не станет! Я уже освободился! – посопев, отозвался Звенислав. - А дальше что? Теперь тебя развязать?
- Погоди! - остановил его Славко и, показав кивком сначала на глуповатого половца, а потом на тело Тиуна, зашептал на ухо, что надо будет сначала сделать…
- Хорошо! – неожиданно смеясь, кивнул Звенислав.
- Ты что это… смеешься? Совсем осмелел? - шикнул на него Славко. – Или я, что-то смешное сказал?
- Да нет! Руки-ноги затекли. Щекотно! – объяснил Звенислав и заботливо предложил: - Может, тебе хоть немного путы ослабить?
- Нет, наоборот потуже затяни их! – попросил Славко и добавил: - Да тем самым узлом, что отец тебя научил!
- Зачем? – удивился купеческий сын.
- А затем, чтобы я сам развязаться не смог! Думаешь, мне так уж в Степь с ними хочется?.. Ну, отошли руки-ноги? Ты – готов?
- Д-да… с легким колебанием отозвался Звенислав.
- Все запомнил, как надо делать? – заметив это, чуть строже уточнил у него Славко.
-Да! - уже уверенно ответил тот.
- Ну, тогда ступай с Богом! Иди…
Звенислав тихо встал. Подняв с земли мертвого Тиуна, он, крадучись, направился к сторожившему их Тупларю и сделал все, как научил его Славко. Половец, вскочил и молча заметался – не зная, кого ему больше бояться: этого оборотня или нового гнева хана. А, Звенислав, далеко огибая костер, быстро-быстро побежал к лесу, где половцы прятали своих коней. И исчез в темноте.
Славко, угадывая лишь чутьем, где он и что делает, проводил его полным надежды взглядом и тяжело вздохнул.
- Ну, вот я и один, – по давней привычке разговаривать с самим собой, прошептал он. - Чудной он, этот купеческий сын. Но все равно вдвоем с ним было веселей! А теперь впору хоть самому эту одолень-траву есть! Да только – где ее тут найти? Да и руки-ноги связаны... А впрочем, на родной земле – любая травинка, даже сухая – одолень-трава! И рот у меня, слава Богу, свободен, кляпом не заткнут… Ну, Господи, благослови!
Славко изо всех сил напрягся, повернулся на бок и ухватил губами первый попавшийся пучок травы...
В то же самое мгновенье из леса раздался крик Звенислава: «Мономах! Мономах!!», тут же подхваченный испуганными голосами половцев, стук чего-то тяжелого по деревьям и ржанье встревоженных коней…
Не сразу половцы сообразили, что к чему. А как только поняли, то побежали на доклад к поджидавшему их хану.
Один Тупларь оставался сидеть на месте, повторяя одно и то же:
- Опять оборотень! Человек-собака! Или собака-человек?..
- Эй, Глупарь! - окликнул его Славко.
- А? Что?! – словно ужаленный, испуганно повернулся к нему половец.
- Жить хочешь?
- Да! – кивнул тот.
- Тогда Белдузу обо всех этих оборотнях и о человеке собаке – тссс-ссс! А то, ей-ей, убьет ведь!
Тупларь, сообразив, что ему и, правда, выгоднее молчать, благодарно кивнул Славке и со всех ног бросился к своему хану.
А тот, оглядывая своих воинов, встревожено вопрошал:
- Где Мономах-х? Как Мономах-х?! Почему Мономах-х?! Что случилось?
- Да нет там никакого Мономаха! – успокаивающе заметил старый половец.
- А кто же тогда ес-сть? Что тут было?
- То слуга купеческого сына сбежал!
- Как с-сбежал? Кто дежурил?
- Я, хан, но это он меня заставил! – показывая пальцем на Узлюка, пролепетал насмерть перепуганный Тупларь.
- Ладно. Разберемс-ся! А почему не догнали?
- Так ведь ночь, хан - словно летучая мышь ускользнул! – со вздохом развел руками Куман.
- Тогда почему не убили? – не успокаивался Белдуз.
- Я три стрелы на него потратил, да, кажется, промахнулся… - виновато ответил Узлюк.
- Три с-стрелы?! – возмутился хан, кладя пальцы на рукоять сабли. - И что ты за воин? Кого не надо – убиваешь, в кого надо – не попадаешь! Сторожить в свою с-смену не хочешь… Не-ет, мне больше не нужен такой воин!
- Хан, я…
Пытаясь оправдаться, Узлюк принялся отталкивать тоже умолявшего о пощаде Тупларя, разве что на спину тому не залез… И тут Белдуз, со словами: «Ох-х, и надоели вы мне – оба!», неожиданно выхватив саблю, резким и сильным выпадом пронзил их обоих так, что острие показалось из спины глуповатого половца…
Вытащив рывком назад саблю, Белдуз старательно отер ее об одежду Узлюка и спросил:
- Понял теперь, как надо – двоих одним ударом?
- П-понял… - кивнул тот и рухнул на землю.
А охнувший Тупларь только успел прошептать:
- И я понял! Человек – собака…
И медленно сполз к ногам хана.
Белдуз, словно ни в чем не бывало, перешагнув через тела убитых, направился к костру и вдруг ахнул: