Мне снился сон, что я нашел в архиве ГОУСТ неизвестное письмо символиста Федора Сологуба (1863–1927) реалисту Владимиру Соллогубу (1813–1882), датированное 19 марта 1904 года. В загадочной эпистоле, написанной витиеватым почерком декадента Серебряного века, Федор выражает свое восхищение романсом «Скажи, о чем в тени ветвей», сочиненным Чайковским на стихи Владимира. «Эта очаровательная мелодия постоянно звучит у меня в голове», — сообщает Сологуб-символист Соллогубу-реалисту. Далее он пишет, что в связи с приближением первой русской революции все больше занимается прозой, и выражает надежду, быть может потустороннюю, что его тезка поделится с ним своими соображениями по этому поводу. В постскриптуме Федор заявляет, что предвидит скорое падение монархии и нескорую ее реставрацию «по мановению алмазного атланта, который прилетит к нам из туманных пространств американских морей».
Это — готовая публикация для журнала «Sintagmata Slavica», думал я, и у меня было радостно на душе-красе.
Смех сквозь грезы!
Тут зазвонил телефон. Я проснулся-встрепенулся.
— Профессор, надо поговорить, — буркнул знакомый голос.
— Готов обменяться с вами парой слов, Борис.
— Разговор не телефонный.
Я выразил непонимание, меж тем зажигая первую сигарету утра. Будучи альфа-мужчиной, я с безумной, безусой юности каждое утро перед завтраком выкуриваю пачку «Capri».
Голос в трубке вновь зарокотал: мой грозный друг приглашал меня на деловую встречу.
— Клуб «Русский гном» знаешь?
— Да. Нет.
— Адрес — улица Гумбольдта, дом 17/69. Это — штаб моей организации. Занимаюсь там патриотическим бизнесом. Вполне легально, между прочим.
— Поздравляю вас с воровством в законе.
Бизонов возвысил голос.
— Я те серьезно говорю! В клубе у меня офис, с компьютером, факсом и всеми электронными причиндалами.
— The business of Bizonov is business.[245]
— Ты, мистер профессор, приезжай поскорей. Я только что сделал в клубе ремонт. Евростандарт. Завез партию актрисок, группа у меня играет.
— Ждите меня к вечеру. Сначала мне надо помыть волосы.
В порочный час я был на улице Гумбольдта. Смотрю налево, смотрю направо — ничего не понимаю: адрес вроде бы правильный, а никакого клуба не видно, только парни какие-то в маскхалатах вокруг стоят. К счастью, раздавшаяся под ухом автоматная очередь подсказала мне, что я пришел туда, куда надо.
Присмотревшись, обнаружил на уровне пупка дверцу, а над дверцей — крохотную неоновую надпись. Буквы-букашки тлели-рдели еле-еле, так что если бы не зоркость зрения, я бы их проглядел. Следует отметить, что даже в матером мужском возрасте Роланд Харингтон взирает на мир не через стеклянные или пластмассовые диоптрии, а одними своими
Но я отклоняюсь. Итак, над мини-входом мерцала нанонадпись. Она гласила:
Джентльменский клуб
Русский гном
Здание клуба, как оказалось, охранялось нарядом киллеров. Они были под мушкой и поминутно строчили то друг в друга, то в проносившиеся по улице машины. Свист пуль зловещим образом гармонировал с воем ветра, дувшим вдоль улицы Гумбольдта с легкой руки, вернее губы, бандита-Борея.
Я распахнул лилипутскую дверь. Повел широкими плечами: их размах мог привести к тому, что при внедрении в клуб я крепко застряну. Но сработала смекалка: легши на тротуар, вывернулся наизнанку и проник в притон по-пластунски.
Только мускулистый торс мой пересек порог, как чистый лоб мой ткнулся в висевшую на другом конце крошечного коридора табличку. Я встал на четвереньки и буквально на нее воззрился.
На табличке было написано:
Уважаемые гости!
Просьба сдавать личное оружие в гардероб.
Замечу, что в Штатах я состою членом Национальной Ассоциации Оруженосцев, которой заведует старый, но правый актер Чарльтон Хестон, голливудский Моисей иль Микеланджело пятидесятых годов. Кроме того, я обладатель страшной коллекции пистолетов, о которой ходят тревожные слухи по всему кампусу. Недаром соседские детишки никогда не лазают ко мне через забор за яблоками! Впрочем, в Россию я не взял с собой ни одного ствола, зная, что, если мне понадобится таковой, я смогу купить его у любого уг(о)лов(н)ого милиционера.
Ко мне приблизился бритоголовый привратник, похожий то ли на Котовского, то ли на Бартеза.
— Курточку вашу разрешите повесить?
Я стряхнул с точеного торса мою «Ralph Lauren» и вошел, вернее, протиснулся в зал, вернее, зальчик.
Внутренность притона соответствовала его названию. Низкие до обалдения потолки, миниатюрные столы и стулья, горшочки с карликовыми японскими деревьями бонзай. На стенах висели портретики в неполный рост известных коротышек истории и мифологии. Вот Миме и Альвис, а вон Ежов и Геббельс. Напротив галерея современных политиков — плохих и хороших, покойных и беспокойных, но всех, как один, маленьких: Дэн Сяопин (КНР), Донна Шелейла и Роберт Райч (США), Итзак Шамир (Израиль), Робин Кук (Великобритания), короли Гуссейн II и Абдулла II (Иордания). Напротив — семерка знакомых с детства диснейских физиономий: Док, Счастливчик, Тихоня, Чихун, Соня, Брюзга и Поддатый.
Несмотря на ранний час, притон был полон. Вокруг хорохорились мужланы образца «мой первый медвежатник», которые жевали и орали в мобили, меж тем с трудом умещаясь на игрушечных клубных стульчиках. Их вечер услаждали хорошенькие хостессы, душисто подмытые, прекрасно подбритые. Хостессы кокетливо извивались вокруг квадратных тел клиентов, прельщая их длинными ногами и волосами. В воздухе пахло семгой и смегмой. Было шумно, но весело; страшно, но интересно; голо, но удивительно.
Мое появление привлекло всеобщее внимание. Рев кавалеров сник, стон дам смолк, звон бокалов стих. No more shum in the room![246] Я чувствовал на себе испытующие мужские и волнующие женские взгляды. Тишину нарушала лишь звучавшая из динамиков музыка — песня Рэнди Ньюмана «Little People».[247]
Ко мне приблизился метрдотель. Его продолжительный, не по помещению нос был покрыт застарелыми чернильными пятнами, как и пальцы.
Я назвал ряд своих имен. По изменившемуся лицу длинноносика понял, что он знает, чьим личным гостем я являюсь. Стуча зубами и башмаками, метрдотель проводил меня до моего столика, который находился в уютном алькове, вернее, альковчике.
— Господин Бизонов велели передать, что скоро будут, — сказал он, усаживая меня на стульчик размером с нульчик. — А пока из напитков что изволите?
— «АК-47».
Метрдотель поклонился и хотел было отойти, но я задержал его красивым движением бровей.
— По вашему проно(н)су видно, что когда-то вы были работником умственного труда.
Метрдотель польщенно унизился.
— Разрешите представиться. Виталий Гегемонов. Бывший доцент Высшей партийной школы к вашим услугам.
— Как виляет веселый Weltgeist![248] — улыбнулся я. — Раньше вы заражали студентов детской болезнью левизны в коммунизме, а теперь вы слуга народа.
Через минуту передо мной стоял хрустальный наперсток с огнестрельным напитком. Еще через минуту — еще один.
Поскольку я весь день провел в архиве не евши, после двадцати мини-коктейлей у меня закружилась голова хоть куда.
— Гарсон бе, хей! Юн каве![249] — крикнул пробегавшему мимо официанту, но тот не понял цитаты из романа «Бай Ганьо» балканского классика. А бе, гола вода![250]
Только я хотел перейти на тот чистый русский язык, на котором говорили мои деды, как Гегемонов, пресмыкаясь, подвел к столику чету Бизоновых. За ними бледнолицей бестией ковылял Кайман.
В этот вечер моя подруга была прекрасна. Она затмила собой самых дорогих хостесс! В волосах и ушах, на руках и ногах сверкали бриллианты. Стройный стан был (не)прикрыт лоскутом белого шелка, закрепленного от бюста до бедер вереницей английских булавок. Булавки блестели в свете люстры, будто серебряные. Впрочем, они таковыми и были.
Я узнал «Versace».
Мое подозрение, что Флора избрала столь продолжительное декольте Роланда роскошного ради, оправдалось, когда прелестница выглянула из-за затылка мужа и эротически мне подмигнула. Но я столь же осторожен, сколь и обворожителен. Памятуя о брутальности Бориса, сделал вид, что мы незнакомы.
Бизон с Бизонкой уселись за столик, Кайман скорчился где-то под. Быкобраз заказал бутылку «Балантайна» и дружески ощерился.
— Как тебе мой клуб, профессор?
— Замечательная забегаловка. Здесь все сделано для (не)удобства посетителей.
— Интерьер нравится?
— It’s great.[251]
— Это дизайнер у меня такой. Жора Чучумеков, может слышал? Способный парень. В прошлом году оформил чердак у Чубайса, премию за это получил. В долларах.
— Приз СОДИТ-03, — добавила Флора.
— СОДИТ? — удивился я. — Что за аховый акроним?
— Союз деятелей искусств имени Тамерлана, — объяснила зеленоглазка.
— Жуть alors![252]
Бизонов опрокинул в себя наперсток с «Балантайном».
— Чучумеков нацмен, откуда-то из-под Уфы, но учился в Германии.
— У самого Баухауса, — подхватила Флора.
— То-то и оно. Оформление клуба отражает немецкое влияние. Deutschland erwache![253] В тевтонской мифологии гномы — это крошечные антропоморфики, живущие у человечества под боком или ногами. Как ваш референт Кайман.
Я топнул сапогом «Вассо Bucci». Из-под столика раздался возмущенный визг.
Наслушавшийся на своем веку воплей истязаемых быкобраз даже рогом не повел. Он опорожнил еще один наперсток и вытащил из портфеля сложенную пополам газету, которую протянул мне. То был сегодняшний номер «Русского телепата» — издания, когда-то бывшего органом гласности, но с тех пор ставшего органом гадостей.
Бизонов буркнул:
— Ознакомься.
Страница пестрила объявлениями.
Ищу супругу. Я фин. обесп., маш., дача, неск. раз в г. езжу загр. Гендер-чейндж (муж. в жен.) не проблема, а преимущество.
Если врачи не помогают, попробуйте формы альтернативной медицины. Операции без наркоза, восстановление кровообращения, очищение тела от микроорганизмов. Для школьников и пенсионеров скидка.
В трол. № 15 потерян портфель с партбилетом СПС на имя Капитонова Л. А. и портрет (подписной) ген. Пиночета. Нашедшему обещаю вознаграждение.
Милые женщины и девушки! Куплю девичьи трусики (дорого), которые с Вас сам сниму. Предварительно сфотографирую Вас в них для своей личной коллекции. Трусики значительно подорожают, если Вы согласитесь в них пописать перед камерой. На секс не претендую.
Психотерапия по методу негативного поощрения югославского ученого д-ра Р. Караджича. Уроки прострации и фрустрации. После 20 сессий вы будете собранным, волевым чел.
Хочешь узнать тайну вселенной? 500 руб. гарантируют секрет того, над чем бились лучшие умы человечества.
— Да ты не то читаешь. Вот где смотри! — Ногтем, незнакомым с ножницами, Бизонов указал на обведенный витиеватой рамкой текст на нижней половине страницы.
Bumsworth of Britain Ltd.
Предлагается приватно гражданам стран СНГ дворянское достоинство «граф Гиглзвик». Этот старинный, очень редкий и уважаемый Титул был учрежден королем Эдвардом V в 1483 году и является частью культурного наследия английского народа. Титул дает массу привилегий в социальной и деловой сфере, в том числе статус дипломатической неприкосновенности на территории стран НАТО и право разговаривать с членами британского королевского семейства в неколенопреклоненном положении. Кроме того, графы Гиглзвик являются членами палаты лордов и, как таковые, получают лондонскую прописку.
Обладание импортным Титулом повысит ваш авторитет дома и на работе, принесет вам успех среди прекрасного пола, откроет вам доступ в самые эксклюзивные круги европейской аристократии. Ваши российские друзья и сотрудники будут называть вас «Ваше Сиятельство», а англоязычные — «Your Brilliance». Где бы вы ни находились — на оперной премьере в миланском театре Ла Скала или на скачках в Аскоте, на снежных склонах Гстаада или на регате в Монте-Карло — вы будете своим человеком в международном высшем свете.
Процедура возложения Титула является абсолютно конфиденциальной, с полным оформлением соответствующих сертификатов и в согласии с освященным феодальной традицией регламентом. На торжественной церемонии в штаб-квартире нашей фирмы, находящейся близ Лондона, лорд Чинлес, кузен королевы Елизаветы II и ее официальный представитель, коснется ваших плеч и головы репродукцией знаменитого средневекового меча «Экскалибур» и произнесет на латинском языке слова «bellissimus, serenissimus, altissimus».[254] Затем группа пажей наденут на вас мантию из черного бархата и украшенный страусовыми перьями берет из того же материала. По завершении церемонии вам будет вручен красочный диплом ручного гравирования, заверенный Большой Печатью Ее Величества и подписанный вице-канцлером Британской империи лордом Дандерхедом. Диплом имеет портативную конструкцию на тот случай, если вы захотите брать его с собой в поездки. Если же вы предпочтете стационарный метод хранения уникального документа, то его можно будет застеклить и повесить на стену вашего офиса или гостиной.
Стоимость Титула, включая передачу технической документации во все страны СНГ и внесение ваших анкетных данных в «Almanach de Gotha»,[255] составляет 120 000 долларов США.
К продаже предлагается только один Титул, что делает его особенно редким и исключительным. Древнее звание «граф Гиглзвик» обеспечит его владельцу исключительно высокий статус, поэтому претендовать на Титул могут только совершеннолетние лица мужского пола, обладающие безупречной репутацией, в заключении не находившиеся и под судом и следствием не состоящие (за исключением случаев, где за давностью правонарушения факт судимости не актуален).
За информацией обращаться по адресу:
Bumsworth of Britain Ltd.
Cuticle Lane
Broken Windham
Middlesex BDI SM 2
Тел. 0247 246 8769
(Мы говорим по-русски.)
Я вернул газету Бизонову.
— К сожалению, не вижу, чем могу вам помочь в этом деле. За последний год я сильно истратился — бары, бабы, балы, — и поэтому не в состоянии ссудить вам суперсумму в сто двадцать кусков. Или вы хотите, чтобы я написал для вас рекомендацию лорду Чинлесу? Рад буду это сделать — правда, не в Москве, а когда вернусь жив-здоров (подчеркиваю эту фразу) в Америку. Отправляясь сюда, я не захватил с собой бланков университета, а без них письмо будет дерьмо!
— Да нет, просто хотел с тобой посоветоваться. Как-никак, ты профессор, доктор наук. Небось в Англии бывал, по музеям ходил. Как ты думаешь, стоит эта реклама доверия?
Бандит бацнул бутылкой по столу, подчеркивая, как много значит для него мое мнение.
Чтобы выиграть время, я притворился опьяневшим и упал со стульчика. Уловка сработала. Флора вздрогнула, исполненная тревоги за легко ранимого Роланда, а ее муж незорко посмотрел на меня и сказал:
— Ты, профессор, закусывай, а то совсем окосеешь.
Продолжая играть роль забулдыжника, я пристойно выругался и с подчеркнутым трудом снова уселся за столик.
— Борис, погодите высылать чек Чинлесу. Зачем вам тратить деньги на услуги фирмы «Bumsworth», у которой и так, наверное, куча клиентов от Белостока до Владивостока? Вы можете стать аристократом никуда не уезжая, на родной московской земле, среди белых берез и бетона вашей-нашей столицы.
— Это как понимать? — удивился быкобраз. — Ты, профессор, пояснее выражайся.
По моему лицу пробежала тень недовольства.
— Прошу больше так меня не называть.
— Хочешь, чтоб я тебя доктором величал?
— Не угадали.
— Может, ты теперь конгрессмен или сенатор?
Я прекрасно покачал головой.
— Пришла пора мне вам открыться. Я — царь всея Руси или, по крайней мере, Российской Федерации.
— Ты что, свихнулся?
— Ой, как интересно!
Я обвел взглядом зал, портретики на стенках, хапающих хостесс хамов, дрожащую от возбуждения Флору, благодушного от «Балантайна» Бизонова.
— Помните нашу первую встречу?
— Как же! Ты у меня без штанов сидел и носом хлюпал.
— Борис, вы преувеличиваете. Так или иначе, через месяц после нашего знакомства я посетил родовое имение Свидригайлово. Там я получил подарок, от которого спокойно обомлел. Уникальные документы, двести с лишним лет пролежавшие под полом в кабинете моего предка адмирала Гиацинта фон Хакена. Из них явствует, что матерью тринадцатого сына адмирала была императрица Екатерина Великая. Следовательно, сын был незаконным наследником престола.
— Ну и?
— Как его пра-пра-пра-пра-правнук я имею право на российскую корону.
— Ври, да не завирайся!
— Историческое значение этих фактов трудно переоценить. Они не только приведут к возрождению России и подвластных ей государств, но сэкономят вам с мадам кучу денег. Следуйте моим советам, и вы сможете облагородиться на дому, притом по дешевке.
— Валяй так и дальше! Очень даже забавные вещи ты рассказываешь.
— Ой, как интересно!
Я красиво кивнул.
— В своем качестве царя-государя я имею право даровать любому подданному любой титул — хоть традиционный, хоть модный. Как вам например нравится сочетание «барон Бизонов»?
— Просто супер! — воскликнула Флора. — А «баронесса Бизонова» звучит еще лучше!
— Ты, милая, погоди, — отмахнулся быкобраз. — Пусть мистер профессор сначала мне все объяснит в подробностях.
Бизонов налил бельма, потом по наперстку — себе и мне.
— Я в вузах не обучался, но кое-что об истории знаю. До большевиков у нас правил император Николай II Кровавый. Ты, блин, извини, но семейного сходства между ним и тобой я не вижу. Николай был бородатый фраер типа… типа…
— Чехова, — перебила Флора.
— Да, Чехова. А ты даже на принца не похож, не то что на царя. Вид у тебя, блин, негосударственный.
— Роланд, по-моему, смахивает на Брэда Питта, только шатена, — заметила зеленоглазка.
— Насчет Питта твоего судить не берусь, но могу сказать, что русские цари народ положительный, семейный. У нас вот недавно была передача про династию Романовых. Живут они в северной Франции, в собственном доме. Два этажа, гараж. Заправляет там Мария Владимировна, великая княгиня. Очень культурная женщина. Свободное от политики время посвящает родным и близким. Отец ее был эмигрантом, претендовал на престол. Владимир Кириллович его звали. Женился на грузинке из Тбилиси. Ее тоже показывали. Милая такая бабуся, с усиками. В 1992 году Владимир Кириллович приказал долго жить. Сейчас кандидатом на царство является его внук Георгий.
— Вы имеете ввиду набриллиантиненного юнца, похожего на Пагзли в фильме «The Addams Family»?[256] Он мне не конкурент: в нашу эпоху все решает харизма! Плюс доказательства из исторических источников.
— Ну ладно, положим ты прав, — произнес быкобраз, пораженный столь точным анализом династической ситуации. — Ты мне лучше скажи, что это за документы?
Я посмотрел на Бизонова с выражением неизъяснимого спокойствия на лице.
— Переписка из двух углов двух дворцов двух дорогуш.
— А?
— Речь идет о письмах, которыми обменивались в середине восемнадцатого века Екатерина Великая и адмирал Гиацинт — мой потрясающий пра-пра-пра-пра-пра-прадед.
— Понятно.
— Письма бросают загадочный свет на прошлое моего семейства и будущее меня самого.
Я вынул «Palm Pilot» и нажал кнопку. На экране появился двуглавый орел, а под орлом — колонки букв. То были тексты писем, внесенные мною в блок памяти хитроумного устройства.
— Какая шикарная штучка! — удивилась Флора. — Это что, вроде плеера?
— Скорее, вроде секретарши, которая всегда с вами в вашем кармане.
Я чувственно провел пальцем по пластмассовой поверхности «Palma»’a и начал рассказывать про любовь Екатерины к древнему мореплавателю и его деревянной ноге, рождение Конрада в дворцовой беседке и последующие события в жизни тайной тройки.
— С ума сойти! — воскликнула Флора, когда я умолк. — Это напоминает историю графа Монте-Кристо. Ваш предок был настоящим романтиком. Я представляю его себе как такого Тома Круза, но пожилого.
— Ты, милая, брось пока радоваться, — буркнул Бизонов. — Пусть мистер профессор мне объяснит, что из всего этого вытекает.
Я взял быка за рога.
— Из факта моего царственного происхождения вытекают три вещи. Во-первых, я преобразую запущенную Российскую Федерацию в роскошную Российскую империю нового типа. Во-вторых, я могу даровать вам с мадам какой угодно титул. В-третьих, перед нами открываются широкие возможности для предпринимательской деятельности, а именно, поточного производства славящих меня сувениров — слащавых, скабрезных, субтильных — другими словами, на любой вкус.
Я сделал паузу и посмотрел на самого себя.
— Борис, вы как бизнесмен должны оценить открывающиеся перед вами перспективы. Я дам вам лицензию на изготовление памятных поделок с моим портретом. Представьте себе серию матрешек «Фон Хакены», от большого Гиацинта до маленькой матушки, причем в деревянной утробе последней — крохотный я. Или палехские шкатулки, на которых я изображен парящим над планетой в виде космонавта, а то и ангела. Доходы будут драматическими! Вы сможете заняться рэкетирством против собственных мануфактур и магазинов!
— Так-так, — задумчиво протянул Бизонов и отхлебнул виски прямо из бутылки.
— Сейчас Свидригайлово неизвестно как колхоз имени Чапаева. Несмотря на его постмодернистское пелевинское название, там заправляют свои — то есть мои — люди. В разговоре со мной они словами и жестами подтвердили, что лично преданы мне как потомку Гиацинта Нарциссовича. А когда свидригайловцы узнают, что их любимый барин — царь-парень, они вообще лопнут от лояльности!
— Ну-ну.
— Мы с вами, Борис, разделим имение на кусочки, чтобы продавать публике в розницу как частицы наследственного домена императора всероссийского Роланда I. Для этого можно использовать лотки в подземных переходах, а также Интернет. Приобретение кусочка гарантирует его обладателю дворянство, по тарифу квадратный сантиметр — дворянство временное, квадратный дециметр — дворянство пожизненное, а квадратный метр — дворянство потомственное. Доход делим пополам.
— Ладно, уговорил.
Мы улыбнулись друг другу: я белоснежной, он черноземной улыбкой.
— Борис, у вас уже есть доверенность на имение. Покажите ее председателю колхоза и попу и скажите, что мы решили провести в Свидригайлово небольшую земельную реформу. Правда, могут быть проблемы с начальником милиции.
Бизонов булькнул «Балантайном».
— С ментом мы договоримся.
— Повторяю, рад буду возвести вас с мадам в какое угодно достоинство. Вы станете первым представителем новой русской аристократии. La noblesse de matraque.[257] Из грязи да в графы!
Флора расширила глаза и грудь.
— Роланд, значит я буду графиней?
— Или баронессой. Выбор ваш.
Бизонка погладила Бизонова по бедру.
— Милый, ты знаешь, что для меня все утонченное, все изящное — это святыня. Я аристократка духа. Ну пожалуйста, сделай так, чтоб у меня был титул.
— Ладно, не волнуйся. Мы с Роландом все обтяпаем.
— Эта рыжая шлюха Маринка, жена твоего компаньона Вагиняна, лопнет от зависти!
Бизонов качнул подбородками.
— Не жена, а вдова.
Зеленоглазка захлопала в ладоши.
— Боренька, неужели ты его замочил!
Амбициозная жена протяжно поцеловала супруга в протуберанец, который у других называется носом. Я прикрыл глаза, желая избежать выяснения конжугальных отношений.
Со сцены раздался вой настраиваемого микрофона. Сноп света осветил упершуюся головой в потолок нескладную фигуру. То был Гегемонов, теперь исполнявший, как я понял, функцию конферансье. За его спиной пятеро подростков в парчовых панталонах настраивали электрогитары и барабан.
Гегемонов прогнусавил:
— Группа «Монгольская складка века»! Сегодня в программе патриотическое караоке.
Я почувствовал, как ноги сами собой влекут меня на сцену. Вскочив, вернее, шагнув на нее — такая она была маленькая да низенькая, — я завертел микрофоном à la Роберт Плант.
— Посвящаю эту песню даме моего сердца — матушке, которая одна-одинешенька кукует в своем роскошном доме, скучая sans[258] сладкого своего сына.
Зал взорвался аплодисментами.
Я повернулся к группе.
— «Pink Floyd» любите? Музыку с альбома «Atom Heart Mother»[259] знаете?
Подростки поклонились и начали играть. Я запел тем мужественным голосом, которым пели мои деды.
Вдруг из темноты зала раздался бычий рев.
— Не так, блин, держишь ноту!
Бизонов подкатился к рампе с Кайманом под мышкой и вскарабкался на сцену, используя его в качестве подставки. Я с царственной вежливостью уступил быкобразу место. Тот обхватил микрофон животом и поднес его к губам.
Публика подхватила припев. Я дружески бацнул Бизонова по плечу и покинул подмостки, (не)случайно наступив каблуком на Каймана.
Вернувшись в альков, выпил наперсток виски и придвинулся к Флоринде, которая чувственно вздрогнула от моей близости. Я начал выделять пленительные феромоны; она испустила облако своих. Мы в унисон вздохнули. Прелестница засунула мне за ворот руку и провела ногтями по широкой, шикарной груди, царапая ее в порыве кокетства (как я тогда подумал). По пекторальным мышцам потекла горячая влага.
— Ох ты кровушка моя клевая! — вырвалось у меня из уст.
Пока я куртуазничал и кровоточил, Бизонов, разгоряченный «Балантайном» и грядущим превращением в аристократа, завел песню «С чего начинается Родина?».
Пора домой! Я протянул Флоре руку для поцелуя и был таков.
В номере разделся перед зеркалом. Во время позировки заметил, что слева на моей груди рдеют тайные знаки: «3. 8. Кот. 2НЛ».
Сметливостью опытного слависта расшифровал сердечный инскрипт: «Завтра в восемь. Коттедж. Вторая ночь любви».
Бизнес Бизонова — это бизнес (англ.).
В комнате больше не было шума! (англ.)
«Коротышки» (англ.).
Мировой дух (нем.).
Эй, гарсон! Чашку кофе! (болг., искаж. фр.)
Какая наивность! (болг.)
Он великолепен (англ.).
Тогда (фр.).
Германия, проснись! (нем.)
Красивейший, спокойнейший, высочайший (лат.).
«Готский альманах» (фр.).
«Семья Аддамс» (англ.).
Дворянство кастета (фр.).
Без (фр.).
«Мать с атомным сердцем» (англ.).