Ночная прохлада, ощущавшаяся даже у подножья лестницы, облегчила последний подъем, особенно после подземной духоты. За Агнессой захлопнулся турникет; она выбралась на волю из этих зловонных подземелий, где не прекращалась пытка толкотней; она подымалась на площадь Этуаль, площадь, отданную во власть всем ветрам, и в этой свежести Агнессе чудился запах садов и деревьев, обступавших площадь. Валентин и Бернар освещали дорогу; из электрических фонариков, замазанных, как положено, синей краской, падали на ступени два пучка света; позади шли обе женщины, и вдруг в жалком этом свете на углу, в конце лестницы, Агнесса заметила чью-то фигуру, и ей показалось, что это тот самый мужчина в пальто из верблюжьей шерсти, который приглядывался к ней в вагоне метро.
Она уже ступила на тротуар авеню Ваграм, но невольно отшатнулась, заметив, что незнакомец шагнул ей навстречу. Синий свет его электрического фонарика, более мощного, чем у Валентина, скользнул по их лицам и остановился на чемодане, который тащил Бернар.
- Чей чемодан? - спросил незнакомец,
- Мой, - ответила Агнесса, - но ведь...
Пальцы тети Эммы крепко сжали ее запястье, и Агнесса умолкла.
- Ваши документы? - потребовала тетя Эмма ледяным тоном.
Мужчина, не отвечая, направил фонарик прямо в лицо старой девицы Буссардель, которая мужественно выдержала испытание светом, даже не отвернулась, только мигнула.
- Предъявите нам ваши документы, - продолжала тетя. - Подтвердите ваши полномочия.
Незнакомец повиновался: вынул из кармана какую-то металлическую прямоугольную бляху, очевидно заменявшую ему удостоверение личности, - она ярко блеснула под направленным на нее электрическим лучом.
- Что у вас в чемодане? - снова обратился он к Агнессе.
Агнесса объяснила, откуда она едет, зачем прибыла в Париж: на похороны. Тут в разговор вмешался Валентин:
- Не мешай мсье заниматься его ремеслом, сынок, - посоветовала Валентину тетя Эмма медоточивым голосом, особо упирая на слово "ремесло".
Прямо на каменной балюстраде, под уличным фонарем, горевшим у станции метро, Агнесса открыла свой чемодан.
- Идите, - обратилась она к своим. - Идите домой, а то пропустите комендантский час. Валентин, уведи тетю Эмму.
- Да ты шутишь, кисанька. Мы все четверо будем ждать, пока мсье не закончит работы.
- Смотрите, - обратилась к полицейскому Агнесса, и голос ее нервически дрогнул. - Вот это мои вещи, белье, туалетные принадлежности, а это консервы, которые я сама делала из собственных овощей. Чемодан уже дважды осматривали в Мулэне немцы.
- Кофе нет? Чая нет?
- Нет.
- Импортные сигареты есть? Иностранная валюта есть?
- Нет.
- Ладно. Идите.
Он исчез в мгновение ока, словно растворился во мраке. Агнесса не сразу опомнилась. Пришлось брату ее окликнуть.
- Ну, теперь давайте быстрее, - сказал он. - И так минут десять потеряли.
Агнесса торопливо заперла чемодан.
Они отыскали угол авеню Гоша. И ускорили шаги. Дом был недалеко. Бернар снова взвалил себе на плечо чемодан.
- Я просто в отчаянии, что вам из-за меня пришлось впутаться в такую историю, - произнесла Агнесса.
- Напротив, кисанька! Можно тебя поздравить! Этот тип, наверное, шел за нами с самого вокзала: такова их тактика, за это им и деньги платят. В метро, как правило, им запрещено действовать. А теперь, сама сообрази, он целый час следовал за нами и, как оказалось, зря. Просто чудесно! Награды ему, голубчику, не видать!
- Осторожнее, тетя Эмма, - прервал ее Валентин. - Здесь лужа.
- Спасибо, сынок, вижу... А тем временем, - продолжала старая девица, отдуваясь, но бодрым голосом, поскольку инцидент с полицейским, а особенно проявленное ею самой хладнокровие во время всей этой сцены придали ей духу. - А тем временем славные люди, которые привозят в Париж яйца и масло, улизнули у него из-под носа. Это его научит разбираться в пассажирах. Поделом тебе, не занимайся таким ремеслом!
- Осторожнее, тетя Эмма, тротуар.
- Давайте пойдем лучше по мостовой, - предложил Бернар, - только по левой стороне. - И добавил специально ради Агнессы: - Потому что, если ты пойдешь по мостовой, чтобы не свалиться с тротуара, но по правой стороне, и если сзади
тебя будет машина, при затемнении тебя не разглядят и задавят. А если идешь по левой стороне, ты сама ее увидишь.
- В конце концов, - продолжала гнуть свое тетя Эмма, - если он хочет служить этим господам, имеется Легион французских добровольцев. На вид он малый здоровый - пусть запишется.
Но ей пришлось замолчать, чтобы отдышаться немного и не отстать от мужчин, которые не сбавляли шагу. Агнесса, раздавленная усталостью, при каждом движении широко размахивала руками, чтобы легче было идти. Когда миновали Сент-Оноре, Валентин выпустил руку тетки и осветил фонариком циферблат своих часов.
- Агнесса, - негромко произнес он, - возьми тетю Эмму под другую руку. Осталось всего семь минут.
Состязаясь с бегом времени, они ускорили шаг.
- Сынок, - стонала тетя Эмма: с двух сторон ее держали под мышки, и все-таки она еле плелась, в ее годы вполне естественно было разучиться бегать. - Сынок, а ты не преувеличиваешь?
- Ты же сама знаешь, что часы у меня минута в минуту ходят. Ну-ну, мужайся: осталось всего метров четыреста.
Они побежали. Сквозь мрак и тишину кто-то так же стремительно несся по противоположному тротуару, возвещая о каждом своем шаге стуком деревянных подошв. Агнесса слышала, как рядом с ней тяжело дышит тетка. Бернар, невзирая на тяжесть чемодана, мчался впереди со всей скоростью своих молодых ног. Никогда бы Агнесса не подумала, что авеню Гоша такое бесконечно длинное.
Вдруг мощное и свежее дыхание, знакомое веяние, издавна строго соответствующее временам года, снова принесло этим вечером Агнессе запах влажной земли, опавшей листвы, старого парка Монсо, изнывавшего в предсмертной тоске. Она вдыхала родной воздух, льющийся ей навстречу; пила его, как лекарство, и ей сразу стало легче тащить на буксире тетю Эмму.
- Пришли! - крикнул Бернар. - Вот решетка.
Решетка была видна даже в темноте. Она смутно выделялась на фоне неба, менее темного, чем город, и когда они проходили под воротами, синий электрический свет на один миг пробудил спящую во мраке позолоту. Четверо Буссарделей прошли через ворота, они вступили на авеню Ван-Дейка, и тетя Эмма, почуяв близость своей вотчины и окончательно обессилев, всей тяжестью повисла на поддерживавших ее руках. Агнесса испугалась, что тетя сейчас потеряет сознание.
- Ну-ну, крепись, тетя Эмма, - шепнул Валентин. - До нашего подъезда осталось всего шестьдесят метров. Помни, что у дома номер шесть стоит часовой.
Калитка особняка Буссарделей сама открылась им навстречу, к железной ограде прильнули лица ожидающих! вся семья в тревоге вышла на темный двор. Никогда в жизни Агнесса не могла даже помыслить, что ее путешествие увенчается такой головокружительной гонкой и таким приемом.
- Бедняжки вы мои! - произнес в темноте женский голос, но самое говорившую не было видно. - А мы тут натерпелись страха. Вот уж
- С вами что-нибудь случилось? - спросил другой голос.
- Сейчас расскажем, - отозвался Валентин. - Только давайте уйдем отсюда.
Вся семья поднялась на крыльцо.
- Коньяку! - потребовала тетя Эмма, согнувшись чуть ли не вдвое. Рюмку коньяку, пропади пропадом моя печень!