Тут Росиньоль рассказал все, что мы о ней уже знаем. Она совершенно спокойно слушала его.
— Таким образом, — сказал под конец Росиньоль, — вы несправедливо носите имя де Шамери. Вы имеете доходу около девятнадцати тысяч ливров и по смерти вашей родительницы могли бы сделать приличную партию, но вы предпочли вести жизнь независимую и несколько ветреную…
— Господин Росиньоль, — перебила его Андрэ, — до поведения моего вам нет дела.
— Я только хотел доказать вам, что знаю о вас больше, чем вы обо мне.
— Послушайте, — вдруг проговорила Андрэ, — хотите получить двести тысяч франков?
— Весьма понятно. Что прикажете делать?
— Прежде всего выслушать меня. Муж моей матери маркиз де Шамери получил огромное наследство после дяди своего шевалье де Шамери, который оставил духовное завещание следующего содержания:
«Назначаю своим единственным наследником племянника моего, Антуана-Жозефа-Фердинанда маркиза де Шамери. Я желаю, чтобы мое состояние оставалось в руках младшей линии де Шамери, главою которого в настоящее время — маркиз де Шамери».
— Маркиз де Шамери, — сказала она, — передал состояние своему сыну Гектору, т. е. моему брату, который, согласно завещанию шевалье де Шамери, сделал своим единственным наследником своего кузена, графа де Шамери. Но в духовной шевалье де Шамери была еще следующая приписка:
«В случае, если младшая линия Шамери пресечется в мужском колене, я требую, чтобы состояние мое перешло к дальним родственникам моим, Шамери де Шамеруа».
— Где же это завещание? — спросил Росиньоль.
— У меня; я нашла его в бумагах моей матери.
— Но я все-таки не могу понять, что вы намерены делать.
— У последнего маркиза де Шамери был сын десяти лет, который пропал без вести или, вернее, умер.
— Но о его смерти нет никаких доказательств.
— Этих-то доказательств мне и нужно. Ваша всесторонняя деятельность, надеюсь, не исключает из своей программы подделку актов о смерти?
— Пожалуй, что и так, — отвечал с достоинством Росиньоль.
— Кроме того, — продолжала Андрэ, — остался еще один Шамери де Шамеруа, но не далее как через две недели он будем моим мужем.
— Теперь понимаю, — проговорил он после короткого размышления, — дело ясное, что если доказано будет перед судом, что сын маркизы де Шамери умер…
— За это вы получите двести тысяч франков. Итак, я жду вас через неделю с свидетельством о смерти.
— Вы получите его, — отвечал самоуверенно Росиньоль.
Он взял у Андрэ в задаток десять тысяч и, удаляясь, проговорил:
— Через неделю вы услышите обо мне.
Лишь только Росиньоль вышел, в спальню вошел грум.
— Барон ждет уже давно; прикажете принять?
— Проси.
Через несколько секунд вошел красивый мужчина лет шестидесяти, одетый просто, но со вкусом.
— Здравствуйте, — сказал он, целуя руку молодой женщины, — как вы себя сегодня чувствуете?
— Как женщина, которая видела весьма странный сон. Сядьте, если хотите, я расскажу вам его.
Пожилой мужчина, вошедший так фамильярно в спальню молодой женщины, называвшей себя де Шамери, был некто барон Б.
— Что же приснилось вам? — спросил он, сев у изголовья Андрэ.
— Что я выхожу замуж.
Барон разразился хохотом.
— Вы смеетесь, следовательно, по вашему мнению, я женщина, неспособная соблазниться замужеством?
— Вы — пожалуй, но женихи…
— Женихи всегда найдутся у привлекательной женщины.
— А вы привлекательны?
— Имея девятнадцать тысяч ливров дохода — да.
— Действительно, моя милая, сон ваш самый вздорный; советую вам не выходить замуж, а довольствоваться моими поклонениями.
— Любезный барон, — проговорила Андрэ, — я выхожу замуж не во сне, а в действительности.
— Вы говорите серьезно?
— Очень серьезно.
— Когда же?
— Через две недели, а может быть, и раньше.
— Кто же этот счастливец?
— Красивый мужчина двадцати восьми лет с титулом барона.
— Промотавшийся?
— Да.
— Прощайте, — сказал барон, взяв свою шляпу и трость, — вы стали женщиной сильной. Прощайте, баронесса, — повторил он, злобно улыбаясь.