154911.fb2 К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 50

К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 50

24. УПРЯМСТВО СЛОМЛЕНО

Полученные награды, приветствия, поздравления и подар­ки друзей трогали Геннадия Ивановича Невельского, но от­нюдь не радовали. Это была не та благодарность за прош­лое, которая таит в себе и поощрение к дальнейшим трудам, нет, на этот раз она не поощряла, она отмечала только за­слуги прошлого и тут же заживо погребала творца, от кото­рого уже ничего не ожидали.

Так оно и было на самом деле, но судьба еще раз дала Геннадию Ивановичу случай пережить сладкие минуты гор­деливого сознания недаром прожитой жизни и еще раз убе­диться в правоте дела, за которое было заплачено дорогой ценой.

Адмирал Путятин без колебаний приютился под крылыш­ком Невельского и избрал местом спасения своей эскадры Императорскую гавань и устье Амура.

Очередь Петропавловска спасаться еще не наступила, а Завойко, Корсаков и Буссе в обстановке пока вообще не разбирались.

Легче других разобралась совершенно беззащитная Рос­сийско-Американская компания, о спасении которой никто не подумал, а ей приходилось не только защищаться, но и помогать своим морским транспортом Петропавловску, Амуру и адмиралу Путятину.

Владения Российской компании на северо-востоке Аляски граничили с владениями английской компании «Гудзонбай», выход из которых к Тихому океану шел по русским рекам. По ним англичане сплавляли с нашего разрешения свои то­вары, по ним снабжались. Казалось, война предоставляла им удобный случай овладеть реками и русской территорией, примыкающей к ним, с ее естественными богатствами, но оста­навливало опасение, что русские запрут водные пути и вторг­нутся к ним сами. Не лучше ли договориться?..

И вот две «частные» торгово-промышленные компании, конечно только прикрывающиеся фиговым листком частных, а на самом деле государственные, договорились о взаимном нейтралитете на время войны! Это было неслыханно, этому не верили... А они не только закрепили свой нейтралитет формальными актами, но заручились и подписями воюющих держав на нем! И как ни соблазнительным поэтому каза­лось шныряющим всюду каперам разграбить склады компа­нии и смести до основания Ситху, им пришлось ограничиться малоприбыльной охотой за беззащитными купеческими суда­ми, притаившимися в чужих гаванях. Нейтралитет с обеих сторон в течение войны ни разу не был нарушен!

Иначе представлялось дело на нашем азиатском побе­режье: на Сахалин, Амур, Охотское море и Петропавловский порт англичане и французы взирали алчными глазами.

Мирной, преследующей заключение торговых договоров с Японией и Китаем эскадре адмирала Путятина пришлось превратиться в воюющую.

Положение ее стало весьма затруднительным: ей приш­лось заменить непригодный для дальнего плавания фрегат «Паллада» другим, «Дианой». Землетрясение в Симодо уничтожило «Диану»... Эскадре вместо нового фрегата осталась только обуза «Паллада» и заботы и хлопоты, как ее сбе­речь. Путятин решил принять «Палладу» в Татарском про­ливе и, если возможно, запрятать подальше, в Амур.

Само собой разумеется, что ввод «Паллады» в реку всей тяжестью лег на Невельского, в распоряжении которого на этот раз формально, но только формально, были люди, греб­ные суда и даже два парохода.

Сердитый Амур, однако, энергично противился исследова­нию своего лимана и бесцеремонно выбрасывал плоскодонные, слабосильные пароходы на берега своих извилистых и узких каналов. «Паллада», при осадке около двадцати фу­тов, не могла пройти к Амуру с юга, где глубина канала бы­ла всего четырнадцать.

Надо было пробовать пройти с севера – там глубина до­стигала девятнадцати с половиной.

Опустела Петровская кошка; всех обитателей переселили в Николаевск и занялись его укреплением. Над одинокой мо­гилкой Кати Невельской завыли штормы, то заливая ее дождями, то засыпая песком и снегами.

Шхуна «Восток», которая должна была помочь «Палладе», все не возвращалась. Оказалось, что начинавшиеся не­приятельские действия заставили генерал-губернатора отпра­вить ее из Азии не обратно на помощь фрегату «Паллада», а с экстренными депешами прямо в Петропавловск.

У самого входа в Авачинскую губу шхуну встретил русс­кий бот, который сообщил, что в Петропавловске, по-види­мому, уже находится неприятель, так как береговой караул в красных мундирах встретил их ружейным огнем. Шхуне пришлось взять курс на Большерецк, чтобы доставить депе­ши уже оттуда сухим путем. О появлении неприятеля шхуне удалось сообщить и идущему в Петропавловск «Байкалу», а «Байкал», в свою очередь, должен был принять меры, чтобы как-нибудь перехватить и предупредить шедший туда же «Иртыш»...

Англичане, а за ними и французы на этот раз уже не чувствовали себя в Тихом океане как дома. Враждебно-на­стороженно смотрели на них океанские берега, беспокоила неизвестность и со стороны Амура. Все шпионские экспеди­ции и Гиля, и Пима, и Остена и тайные высадки миссионе­ров, упорно продолжавшиеся целыми эскадрами поиски по­гибшего Франклина неизменно разбивались о бдительность Муравьева: эти берега для англичан по-прежнему оставались неразгаданной тайной.

В конце апреля команды английского пятидесятипушечного фрегата «Президент» и французского шестидесятипушечного «Ля Форт» во главе со своими адмиралами с любопытством наблюдали в перуанском порту Каллао за спешным уходом русского одинокого сорокапушечного фрегата «Ав­рора».

Еще накануне успевшие подружиться офицеры всех трех кораблей посещали друг друга, вместе бродили по городку – и вдруг... Уж не получили ли русские сведений об объявлении дойны? Надо, видимо, гнаться за «Авророй» или хотя бы проследить, куда она ушла!

Прошло десять дней. И вот известие о том, что война в Европе идет уже больше двух месяцев! Известие прекра­тило колебания, но сборы растянулись еще на десять дней. Выступили. Куда же направить путь? Конечно, прежде всего к Сандвичевым островам, к этому тихоокеанскому перекрест­ку морских путей, – там можно узнать последние новости и решить.

Действительно, здесь ожидала союзников новость: стояв­ший на якоре русский фрегат «Диана» несколько дней тому назад ушел в неизвестном направлении...

Неприятно... Гнаться за ним? Поздновато, не нагонишь. Зато оба корабля можно надеяться почти наверное застать в Петропавловске, так как ведь деваться им больше некуда! Там, конечно, укрылась вся русская эскадра! Об Амуре и не подумали – закрыт.

Англо-французская армада осторожно приблизилась к Авачинской губе и выслала на разведку пароход с возглав­лявшим разведку самим английским адмиралом Прейсом на борту.

Адмирал Прейс слыл старым морским волком. Припрятав английский флаг, он поднял американский, осторожно вошел в бухту и осмотрелся.

Да, англо-французы не ошиблись: здесь спокойно стояли выскользнувшие из рук «Аврора» и «Диаиа». Но где же остальные? Где до отказа нагруженные драгоценными алеут­скими мехами корабли Российско-Американской компании?

Прейс был разочарован и смущен. Но в еще большее сму­щение его привели жерла пушек на нескольких батареях: «Когда же эти черти успели соорудить батарею? Откуда столько орудий?» Опытный глаз адмирала по достоинству оценил проделанную работу и расстановку батарей. Прейс быстро сообразил, что пушки сняты с бортов «Авроры» и «Дианы», и, заметив приближавшееся сторожевое судно русских, приказал дать пароходу задний ход...

В американский флаг никто из защитников Петропавловска не поверил. На следующий день, однако, ожидаемая ата­ка не осуществилась. Прейс застрелился, предоставив расхлебывать заваренную кашу остальным, так как на совете еще накануне вечером он твердо поддерживал предложение участвовавших – атаковать.

Растерянность и похороны, тревожные сведения, получен­ные от рабочих-американцев о том, что русская эскадра со­бирается в Петропавловск с большими войсками, – все это заставило с атакой более не медлить: она состоялась через три дня...

Крохотный отряд русских защитников, воодушевленных решением умереть, но не сдаваться, использовал свое преимущество – знание местности – и на выбор расстреливал участников французского десанта, а затем, прижавши французов штыковой атакой к отвесной стене обрывающейся здесь горы, опрокинул их. Французы бросались вниз и сотнями гибли у подножья утеса. Тем временем русские батареи гро­мили растерявшиеся и приближавшиеся на выстрел англий­ские и французские корабли. Беглый ружейный огонь бес­пощадно косил спешивших к лодкам и сгрудившихся около них людей.

Сильно подбитые метким артиллерийским огнем и накре­нившиеся на борт фрегаты – английский «Президент» и французский «Ля Форт» – с десятком пробоин в своих под­водных и надводных частях бежали из бухты во главе союз­ной эскадры. Трупы погибших офицеров и солдат десятками выносились в море.

Напечатанное за границей сообщение о том, что взятие Петропавловска не являлось целью набега, подлило масла в огонь: пресса требовала и добилась военного суда и казней неспособных и обнаруживших трусость командиров.

Французский адмирал Депуант, унаследовавший коман­дование союзной эскадрой, был смещен и умер через несколь­ко месяцев... Лондон и Париж продолжали реагировать на позорный разгром очень болезненно.

«Это не несчастье, – вопила пресса, – это пятно, кото­рое необходимо во что бы то ни стало изгладить из книги истории. Больше того, это вина, и даже – преступление».

В довершение, не стесняясь, пресса превозносила доселе неизвестные имена своих русских врагов, военного губерна­тора Завойко и капитана «Авроры» Изыльметьева, и требовала: «Они имеют право на то, что их имена будут сохране­ны навеки в летописях флота!»

Торжество горстки победителей было заслуженно и пол­но, однако было ясно, что враги не преминут вернуться и не остановятся ни перед чем, чтобы раздавить дерзкую горсть смельчаков и найти и уничтожить исчезнувший рус­ский флот.

Тут-то во всем блеске представилось предвидение Невель­ского: ход событий требовал немедленного (и неосуществи­мого) усиления отрезанных от страны Петропавловска и Камчатки, такого, которое могло бы противостоять своей силой, снаряжением и запасами соединенному флоту союзников. Му­равьев и Завойко воочию убедились, что российскую мощь в Тихом океане хранит не Камчатка, а Амур. Убедились, к сожалению, с опозданием.

Геннадия Ивановича не усыпили успехи петропавловских героев. Наоборот, тревога за их судьбу нарастала с каждым днем, и он стал набрасывать генерал-губернатору донесение.

– Прочти и благослови! – Геннадий Иванович положил перед Катей испачканный кляксами лист.

«Осмелюсь доложить вашему превосходительству, – писал Невельской, – что в случае продолжения войны и в 1855 году скорое сосредоточение в Николаевске всего, что находится ныне в Петропавловске и в Японии, долж­но, по моему мнению, составлять единственную и главную заботу, ибо если мы благовременно это сделаем, то неприя­тель, в каких бы то ни было превосходных силах здесь ни появился, нам никакого вреда сделать не может, потому что банки лимана, полная неизвестность здешнего моря, удале­ние его от сколько-нибудь цивилизованных портов не на од­ну тысячу миль, лесистые, гористые и бездорожные пустынные прибрежья Приамурского края составляют крепости, не­преоборимые для самого сильного врага, пришедшего с мо­ря... При сосредоточении в Николаевске судов, людей и всего имущества Петропавловского порта единственный неприятель для нас, с которым придется бороться, – это мороз и пустыня, но, чтобы победить его, необходимо, чтобы все наши силы были обращены на благовременное устройство просторных помещений и на полное обеспечение из Забайкалья по Амуру сосредоточенных здесь людей хорошим, и в избытке, продовольствием, медикаментами и теплой одеждой... Победивши болезни и смертность от скученности, внешний враг, пришед­ший с моря, для нас будет здесь уже ничтожен. Прежде чем доберется до нас, он очутится в совершенно безвыходном по­ложении... и, таким образом, война здесь будет кончена со славой, хотя и без порохового дыма и свиста пуль и ядер...» В конце письма Геннадий Иванович просил уведомить его о решении заблаговременно, чтобы приготовиться принять несколько тысяч человек со всем их имуществом.

– Этим ты нанесешь окончательный удар своей карьере, но другого выхода нет, – твердо сказала Екатерина Ива­новна.

Письмо пошло 26 октября.

Замалчивая получение этого письма, раздраженный само­вольством генерала Запольского и взбешенный дерзким пред­ложением и намеками Невельского, Муравьев пожаловался в письме к Корсакову, что Невельской строит в Николаевске батарею не там, где ему указано, и закончил словами: «Он, оказывается, так же вреден, как и Запольский, вот к чему ведет честных людей излишнее самолюбие и эгоизм!.. По газетам ты увидишь, что к нам собираются от пятнадцати до двадцати судов французских и английских. Фабрие де Пуант, атаковавший Камчатку, сменен, новый адмирал раньше конца июня к нам не поспеет, и мы все успеем приплыть и при­готовиться...» – так писал Муравьев.

Итак, казалось, Муравьев в своем мнении насчет Петро­павловска не поколеблен и собирается весной усилить его посредством второго сплава войск по Амуру! Даже послед­ний вопль отчаяния Невельского не дошел до сознания Му­равьева. Неожиданно сломил его упрямство приказ генерал-адмирала: «Петропавловск снять и использовать приготов­ленные к сплаву войска для укрепления Амура». Муравьев был взбешен: несомненно, это проделка Невельского.

Теперь Амуру грозило бедствие от неожиданного перена­селения, так как Невельской о сплаве предупрежден не был. На его бедные возможности с одной стороны наваливалась петропавловская эскадра, с другой – суда эскадры Путяти­на. В устье Амура скопились тысячи людей.

Адъютант Муравьева есаул Мартынов приехал в Петро­павловск и начале марта. Обычно в это время город с трудом просыпался от долгой зимней спячки и мечтал о близкой вес­не, о приходе первого корабля с почтой и снабжением, о дав­но исчезнувшем из обихода сахаре, пшеничной муке, чае. Этим мечтам предавались и теперь, но городу не пришлось поспать – с осени он продолжал кипеть: кончались спешные работы по укреплению, по восстановлению домов и подбитых батарей и строительству новых, заканчивался ремонт уцелев­ших кораблей... К мечтам примешивалась тревога: весной ожидали англо-французскую армаду.

«Умереть, но не сдаваться, несмотря ни на что!» – такой девиз прочно укрепился в губернаторском доме Завойко, та­ким же он был и повсюду, вплоть до уборщиков снега с зимовавших судов. Измученные беспокойной зимовкой люди на­деялись на краткую передышку до вскрытия льда.

Есаул привез щедрые награды за прошлогоднюю защиту порта и секретный, запечатанный пятью черными печатями пакет генерал-губернатора.

«Наверное, разные распоряжения насчет дальнейшего укрепления и боевого снаряжения», – подумал Завойко и принялся осторожно вскрывать пакет, чтобы не повредить печатей.

Зажатый в его коленях мальчуган, один из десяти его сыновей, нетерпеливо протянул к пакету руки... Нервное, неосто­рожное движение, колени разомкнулись, и мальчуган, не выпуская из рук конверта, упал на пол... Не обращая внима­ния на вопли сына, Завойко пробежал к жене и через минуту объявил в канцелярии:

– Немедленно снять Петропавловск, погрузить людей и имущество порта на суда и выйти в море!

Городом овладела паника: не так-то легко покидать дав­но насиженное место, бросить скарб, обжитые дома, коров, лошадей, любимых ездовых собак, разорять собственными руками по грошам скопленное хозяйство, рисковать здо­ровьем и жизнью детей! Последнее было самым главным. Юлия Фердинандовна, жена губернатора, совершенно расте­рялась: что же ей делать со своим десятком «мал мала мень­ше», при старшем больном тринадцатилетнем Жорже? Бури студеного моря, переполненные людьми и животными кораб­ли без печей, ежеминутная возможность встречи с вражески­ми флотилиями... Какой ужас!

Есаул Мартынов подгонял: ждать некогда.

– Берите все, все до последней сковороды, до последней вьюшки... всему найду место!

Еще одно сверхчеловеческое напряжение – и 1 апреля «город на кораблях» вышел на рейд, к краю еще крепко приросшего к берегам льда. Пошли в ход ломы, топоры, сов­ки, багры, и 5-го с интервалами, один за другим, корабли вышли в море...

Их было много, они рассыпались по широкому морскому простору. Встреча – в гавани Де-Кастри...

Неприятельские крейсера, надеясь на невзломавшийся еще лед в устье Авачинской губы, проход судов прозевали... Уход флота под носом стерегущего неприятеля сам по себе был большим успехом, однако встречи с неприятельскими судами грозили со всех сторон. Враги часто появлялись на горизонте, подходили и ближе, повергая в трепет пассажи­ров, но ни разу не рискнули подойти вплотную и проверить, что за суда.

Бурное море позади... Однако на сердце не легче: каково будет устраиваться на новом месте?