— Да, — сказал Кинг, смущенно улыбаясь, — всегда хотел летать, но никогда не думал, что приземляться так неприятно.
Джозиана молча наблюдала за тем, как Кинг ставит очередное полено, и вдруг спросила:
— Скажите, Сэлвор, вы верите снам?
Кинг усмехнулся.
— В этом вопросе я придерживаюсь золотого правила.
— Какого?
— Не верь снам — сны обман.
Джозиана ничего не сказала, лишь опустила глаза, и на ее лице отразилась задумчивость.
Молчал и Кинг, опустив топор, он смотрел на девушку.
Боже, как она хороша!
Десятки раз Кинг Сэлвор задавал себе один и тот же вопрос и не мог найти на него ответ. Что же влекло его к этой нежной и ласковой, и в то же время гордой и смелой девушке? Очевидно, что помимо добродетельного сердца и эффектной внешности у Джозианы Стейз имелись и другие качества, которые привлекали ирландца и заставляли его искать новых встреч с дочерью губернатора. Кинг не находил объяснение этому феномену, но всегда, когда выпадала возможность, любовался этими милыми и прекрасными чертами, из которых был создан облик Джозианы Стейз, с какой-то затаенной тоской и грустью.
— А я верю, — неожиданно произнесла англичанка. — Сегодня мне приснилась птица, разбившая прутья клетки и улетевшая в море. Говорят, что это к разлуке.
— Но ведь птицы возвращаются к земле, — возразил Кинг.
— Это была чайка, — вздохнула Джозиана. — Я никак не могу избавиться от мысли, что мы с вами расстанемся.
Сэлвор вздрогнул. Неужели Джозиана знает о том, что произойдет этой ночью? Вряд ли. Что делать молодой девушке под окнами невольничьих бараков? Да и не в характере англичанки намекать и недоговаривать, с ним она предпочитала прямой разговор.
— Скажите, Джозиана, — медленно и немного неуверенно сказал Сэлвор, — вам хочется, чтобы я покинул остров? Вы понимаете, каким способом?
Джозиана посмотрела на Кинга нежными и грустными глазами. Им было хорошо вместе, но неизбежность судьбы раба накладывала отпечаток на отношения этих людей.
— Я понимаю вас, но… лучше не спрашивать это.
— Простите, леди!
Кинг поднял упавшее полено и разделался с ним несколькими ударами. Затем он поставил другой чурбан, взмахнул топором и располовинил полено. Вонзив топор в пень, он подошел к куртке, висевшей на шесте, и вынул из ее кармана предмет, блестевший на солнце полированной поверхностью. Подойдя к Джозиане, он протянул ей руку.
— Повороты в жизни так круты и неожиданны, что не знаешь, когда и что ждет нас, поэтому прошу вас принять этот маленький сувенир. Если нам суждено расстаться, пусть он напоминает вам, что в вашей жизни был такой человек — Кинг Сэлвор. Вспоминайте его хоть иногда.
На ладони ирландца лежала черная перламутровая раковина, отливающая синевой и отражающая мягкий свет.
Джозиана взяла раковину тонкими пальцами, с любопытством разглядывая подарок, провела рукой по отполированной волнами поверхности.
— Я подобрал ее на берегу, там, где мы встретились впервые.
— Это когда вы были готовы убить меня?
— Был грех, не стану отрицать, надеюсь, вы теперь не в обиде на меня?
— Аминь!
Джозиана и Кинг весело рассмеялись, вспомнив тот день, когда на берегу теплого моря они встретили друг друга. Тогда они и не подозревали, сколько горя и радости им принесет эта встреча.
— Госпожа Стейз! — У поленницы, опираясь о дрова, стояла Элин. — Вас срочно ищет ваш отец, он очень сердится.
Джозиана вздохнула:
— Сейчас вновь пойдут упреки: почему не одета, не причесана…
Кинг улыбнулся и соединил пальцы рук на затылке.
— По-моему, вам и так очень идет.
Джозиана рассмеялась:
— О, Сэлвор, если бы все думали, так, я бы не знала забот!
И, попрощавшись, англичанка направилась к дому.
Элин проводила дочь губернатора взглядом, исполненным скрытой враждебности, подошла к Кингу, ставившему на пень новое полено, и ехидно спросила:
— Что ты подарил этой твари, влюбленный рыцарь?
— А тебе завидно? — в ответ спросил Кинг, обрушивая на чурбан тяжелый удар.
— Понимаю, — тем же тоном сказала Элин. — Страстная любовь — раб и госпожа. Ах, как это романтично!
— А ты ревнуешь? — усмехнулся Сэлвор. — Что же ты молчала? Впрочем, и сейчас не поздно передумать. — Мужчина попытался обнять девушку за талию, но она грубо оттолкнула его руку.
— Хватит! — Элин смотрела на соотечественника с нескрываемой злобой. — С кем любезничаешь — это же английская сука!
— Дура! — Кинг смотрел с нескрываемым сожалением. — Эта, как ты выражаешься, сука, спасла мне жизнь. И за это я, по-твоему, должен плевать ей в лицо?
Элин умолкла, закусив губу — прав, что ни говори, соотечественник. В своей злобе ко всему английскому, она совершенно забыла, что Джозиана оказала неоценимые услуги не только Кингу, но и всем, кто готовил побег.
— Прости, я погорячилась.
Сэлвор усмехнулся:
— Ладно, такое случается, говори, что стряслось.
Ирландка сообщила, что к Оглу приходили за саблями, отданными ему в починку. Он сказал, что они будут готовы завтра.
— А кто приходил?