— Ты же вожак, — коротко объяснила та, захлопывая книгу.
— Интересная у тебя мысль, — произнес Кинг, усаживаясь за стол.
— Простая и правильная, — сказала ирландка, кладя книгу на место.
Кинг притянул Элин за патронташ к себе и хлопнул по пустым кобурам.
— Без вида. Не годится!
Он выдвинул один из ящичков стола и достал из него пару короткоствольных пистолетов, вложив их в кобуры, удовлетворенно произнес:
— Вот, так лучше!
Элин улыбнулась.
— Зачем они мне, я же не умею стрелять!
— Учись, — наставительно сказал Кинг. — Как же ты будешь защищаться, если на тебя нападут?
— А вот так!
Ирландка извлекла из-за пояса небольшой кинжал, подбросила его, ловко поймала за лезвие и метнула. С глухим стуком кинжал вошел в дерево переборки, и Кинг удовлетворенно хмыкнул: его уроки не прошли даром!
Элин вытащила кинжал и с некоторым вызовом посмотрела на главаря.
— В рукопашной это хорошо, я не отрицаю, но если твой враг вооружен огнестрельной игрушкой?
— На родной земле у меня нет врагов, — сказала женщина, но Кинг усмехнулся.
— Вернемся — появятся, — сказал он. После недолгого молчания Сэлвор добавил: — Если только сумеем.
— Вернемся? Если? — переспросила ирландка, ничего не понимая. — Что значат твои слова Кинг?
— Непонятно?
— Желала бы объяснений.
— Подойди сюда.
Кинг поставил на стол два оловянных стакана и бутылку, которую откупорил. Темно-красная жидкость быстро наполнила стаканы, и Селвор подал один ей. Отпив из своего сосуда, он сказал следующее:
— Ты удивлена и встревожена, я это понимаю и не удивлюсь, если ты сочтешь меня предателем… Не перебивай — слушай!.. Иногда стоит хорошо пошевелить извилинами, сделав это, я пришел к очень интересным выводам, с которыми познакомлю тебя.
На острове я жил одной мыслью — бежать! Я был уверен, что если мы сумеем захватить корабль, дело будет сделано. Но на поверку все оказалось гораздо сложнее, чем я мог предположить. Я ведь до сих пор никому не сказал, что мы идем в сторону противоположную той, в которой находится Изумрудная земля…
Хорошо, что не торопишься осуждать меня — еще успеешь! Ты не хуже меня знаешь, что нас слишком мало, чтобы выдержать бой, а о работе с парусами я молчу: моряков среди нас можно пересчитать по пальцам. Я не знаю, что делать; если вдруг сейчас нагрянет шторм, — это почти верная гибель! В пору молиться какому-нибудь святому, чтобы он взял нас под свое крылышко. Ты думаешь, я струсил: может, и так, только у меня на этот счет другое мнение, Губернатор хоть и тупица, но, видимо, уже послал известие о том, кто теперь на фрегате и что собирается делать. И послал он его не на Ямайку, а, полагаю, сразу в
Лондон, думаю, что с остатками команды «Георга». Они нас опередят — слишком хорошую фору я им дал! Ждут они нас, понимаешь, и к берегу даже подойти не дадут, в море устроят могилу или развешают на реях, как подарки на рождественской елке! Впрочем, если предположить, что можем проскочить, хотя я не представляю, как это можно сделать, — что потом? Разойдемся по домам? У меня его вообще нет и, думаю, что не будет. Можно устроиться, если достаточно золота, но его как раз и нет.
И, в довершение к этому букету, могу заверить, что рано или поздно, но наши следы обязательно найдутся и тогда одного побега будет достаточно, чтобы вздернуть каждого из нас на вполне законном основании. Что делать? Разбойничать? Это можно сделать и в море. Впрочем, можно сдаться и в том случае рассчитывать на «милость» — новую бессрочную каторгу.
А я не хочу гнить и погибать! Ни в ярме раба, ни в петле палача! Я вырвался для того, чтобы жить, так же, как, полагаю, и ты. Вот почему я и ломаю голову над этим проклятым вопросом — что делать? Рисковать здесь нельзя, слишком много поставлено на кон.
Элин молчала, вертя в руках стакан. Только теперь ирландка осознала тяжесть и неопределенность нынешнего положения беглецов. Она была сообразительна и не могла не признать доводы Кинга. Ей не нравилось иное: Сэлвор скрыл от других то, что сейчас рассказал ей, а ведь все мятежники давно негласно признали его своим вожаком, безоговорочно веря ему, поступок ирландца выглядел некрасиво и не даст беглецам ничего, кроме недоверия и разлада.
Элин допила вино и поставила стакан на стол.
— Ты должен рассказать об всем этом.
Кинг осушил стакан.
— Стоит ли это делать сейчас, когда я еще ничего не решил?
— Это необходимо сделать.
Элин ушла под предлогом работ на камбузе, она понимала, что Кинг должен хорошенько обдумать ее слова. Про себя она уже твердо решила, что если Селвор не скажет о своих мыслях беглецам до вечера, она сделает это сама, хотя прекрасно понимала, что нанесет сильный удар по авторитету человека, которого ценила и уважала.
Сэлвор убрал стаканы, выкинул за борт бутылку, сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги. Макая в чернильницу очиненное перо, ирландец аккуратно выводил различные фигуры и заштриховывал их. Кинг Сэлвор пытался сосредоточиться и решить, как ему следует поступить.
Участие в мятеже и главенство в нем, нарушение порядка в колонии, избиение матроса, побег, вооруженное нападение, насильственная смерть многих моряков британского флота и захват боевого корабля — этот, далеко неполный, список его дел гарантировал Селвору десяток смертных приговоров, даже если не копаться в прошлом ирландца. Но сейчас за ним прекрасно вооруженный и оснащенный фрегат, с ним — пусть и не большой и израненный, но спаянный единой целью отряд сорви-голов.
Кинг бросил перо на изрисованный с обеих сторон лист и, пройдя к иллюминатору, открыл его. Поток воздуха ворвался в каюту, наполняя ее морской свежестью. Ирландец подошел к столу и взглянул на черные многоугольники.
Пусть будет так!
Заслышав шаги в коридоре, Кинг быстро вышел из каюты и увидел Неда Галлоуэя, идущего на палубу. Подозвав его, Сэлвор попросил найти Джона Скарроу и передать ему, чтобы зашли в капитанскую каюту.
Через пятнадцать минут бывший штурман разговаривал с тем, кого он в прошлом знал как лучшего рулевого барка «Отаго».
— Джон, мы можем лечь в дрейф?
— Пара пустяков!
— Ты учитывай наши условия.
— Не беспокойся, я сумею!
— Когда выполнишь, собери всех, я хочу сказать пару слов. Пусть соберутся все, кто может и не может держаться на ногах!
— Хорошо!
Оставшись один, Кинг прилег на кровать и закрыл глаза — необходимо расслабиться сейчас, чтобы потом уверенно выглядеть и правильно говорить.
Через раскрытый иллюминатор доносились команды
Джона, голоса и шаги людей, выполняющих их, скрип талей и блоков. Спустя час в каюту вошел Галлоуэй и сказал, что все собрались и ждут своего вожака. Ирландец поднялся, оправил одежду, несколькими взмахами руки поправил волосы, одел куртку и вышел.