Август 633 года. Недалеко от побережья южного Йемена.
— Проклятье! — Надир приложил ладонь ко лбу и впился взглядом в горизонт.
— Что там? — лениво поинтересовался Стефан, который уже перестал отправлять все, что съел, за борт, и вполне примирился с морским путешествием.
— Это пираты с Сокотры[41], — объяснил Юсуф, который шептал что-то над амулетом богини Уззы. — Если догонят, нам конец. Да как же нам так не повезло-то? Тут же до Аданы[42] пара часов ходу! Зачем мы им? Тут же от купеческих кораблей не протолкнуться!
Им и впрямь не повезло. Кому и зачем могла понадобиться их лодчонка? Разве что каким-то совсем уж голодным неудачникам. Они плыли третью неделю и понимали, что цель близка. Сухие пустоши Бахрейна сначала сменились редкими оазисами Омана, а потом веселой зеленью благодатного Йемена. Этот богатый край был лучшим местом в Аравии. Тут росло зерно и цвели сады, как нигде больше, потому что воды было достаточно. А еще здесь была лучшая торговля, ведь именно сюда приходили корабли из Индии, груженные пряностями.
Попутный ветер рвал парус, и кораблик-дау резво бежал вперед, разрезая острым носом бирюзовую морскую волну. Зрелище было необыкновенно красивым, только сейчас это не радовало никого. Ветер был попутным не только для Стефана и его спутников.
— Сколько их там? — спросил Стефан, который с горестным вздохом полез в свои пожитки, достав оттуда кольчугу, шлем, нож и любимый арбалет.
— Десятка полтора, — крикнул полуголый моряк на носу.
— Это чего? — выпучил глаза Надир, тыча пальцем в гору оружия. — Ты же евнух вроде.
— Да вот, — вздохнул Стефан, — сам удивляюсь. Мне положено служить во дворце, спать на мягкой постели и есть по вечерам всякие вкусные вещи. А я чем занимаюсь?
— Да что б я сдох! — выдавил из себя Надир, оценивая про себя стоимость оружия. — Вот это да! Так у меня и второй брат богатенький!
— Стрел мало, — с сожалением сказал Стефан. — Надо было в Казиме остаться и заказать. Все спешу куда-то! Правильно Аль-Каака говорил, всегда надо выходить в поход с полным колчаном…
— Ты знаешь самого Аль-Кааку ибн Амра ат Тамими? — подозрительно посмотрел на него брат. — Где это вы могли познакомиться?
— Воевали вместе, — коротко пояснил Стефан, накладывая стрелу на ложе. — На полсотни шагов подпустим, оттуда я уже не промахнусь.
— Ты воевал вместе с Аль-Каакой? — не поверил Надир. — Врешь!
— Не вру! — возразил Стефан. — А еще он обещал спустить с тебя шкуру кнутом.
— Да, не врешь, — уныло согласился Надир, натягивая тетиву на лук. — Аль-Каака, он такой! Спустит, и не поморщится. Я же ему верблюда должен.
— Верблюда, запас еды, виру за неисполненную службу и спущенную кнутом шкуру! — язвительно сказал Стефан. — Аль-Каака ничего не забыл!
— Догоняют! — крикнул матрос. — У них два паруса и корпус уже, чем у нас!
— Ну, Дева Мария, благослови! — выдохнул Стефан, унимая выпрыгивающее из груди сердце. — Я же нашел брата, я прошел через кучу сражений, а через час мы должны быть в Адане! Я не могу погибнуть так глупо!
Их догоняли. Корабль пиратов лег на параллельный курс и неуклонно приближался. Теперь остается только ждать и надеяться на мастерство Юсуфа, который приготовился использовать их единственное преимущество — его лодка была легче и маневренней. Ну вот, не прошло и четверти часа, как корабль почти нагнал их. Стефан глубоко вздохнул несколько раз, привыкая к волне, а когда дау приподняло в верхнюю точку, нажал на спусковую скобу. Пират на носу нелепо раскинул руки и свалился в воду.
— Ну, ты даешь, брат! — восторженно заорал Надир. — Ты свои яйца…
— Я тебе сейчас кишки выпущу! — заорал Стефан, которому местное остроумие безумно надоело. — Стреляй, давай!
И он снова спустил тетиву, ранив одного из нападавших. Полетели стрелы в ответ, но залпы из слабеньких луков большого эффекта не возымели. И те, и другие укрылись плетеными щитами, но пиратов было втрое больше.
— Возьми мой нож! — крикнул Стефан. — Я не силен в рукопашной схватке.
— Зато я в ней неплох, — ответил Надир, который восторженно разглядывал переливы металла на огромном тесаке. — Какая хорошая штука! Если живы останемся, подаришь? По- братски!
— Подарю! — с мученическим видом ответил Стефан, тщательно выцеливая того, кто неосторожно высунется из-за щита. До врага было шагов тридцать, и расстояние неумолимо сокращалось. — Есть!
Короткая толстая стрела торчала прямо изо лба очередного пирата, а его товарищи загомонили и пустили тучу стрел, одна из которых ранила матроса на лодчонке Юсуфа. Морские разбойники выли от злости и водили ребром ладони по горлу.
— Не дайте сблизиться! — проорал Стефан. — Я еще кого-нибудь из них завалю!
— Поучи еще меня, — сплюнул Юсуф, который то и дело наваливался на рулевое весло, уходя от пиратов зигзагами.
— Нет, ну до чего хороший нож! Чудо просто! — прокричал Надир, который одним ударом перерубил веревку, к которой крепился крюк, впившийся в борт их лодки. — Вали вон того, брат!
— Валю! — ответил Стефан, который аккуратно снял смельчака, метнувшего тот самый крюк.
Разбойник открылся на несколько секунд, и этого оказалось достаточно. До корабля пиратов было чуть больше десяти шагов. Стефан в своей кольчуге и шлеме был для стрел совершенно недосягаем, и демонстративно стоял во весь рост, целясь в полуголые тела.
— На! — заорал он, свалив лучника, который целил в него самого. Острие наконечника рвануло щеку бывшего доместика, прочертив на ней кровавый след.
— Спрячься, дурак! — заорал брат, перерубая еще одну веревку с крюком. — Ты забыл, что мне суждено великое будущее? А оно, забери тебя шайтан, как-то связано с тобой! Так что не вздумай подохнуть раньше времени и лишить меня из-за этого кучи денег!
— Спасибо за заботу, братец, — пробурчал себе под нос Стефан, но укрылся за бортом, высунув наружу только глаза и железное донце шлема.
— Купцы справа! — заорал раненый матрос. — Правь туда! Они нас прикроют!
Справа по борту и, правда, показался купеческий караван, на котором тоже увидели, что происходит неподалеку. На палубах забегали матросы, занимая места. Купцы пиратов ненавидели, и топили их при каждом удобном случае, особенно пиратов — одиночек. Как сейчас вот…
А-а-а! — заорал пират, который поймал стрелу в бедро. Плетеный щит укрыл его грудь, а потому Стефан целил ниже.
Веревки с крюками у морских разбойников закончились, и в борт дау почтенного Юсуфа вцепилась жадная рука.
— Какой хороший нож! — в очередной раз восхитился Надир, отрубив кисть этой руки. По ушам ударил истошный вой. — А! Шайтан! — Брошенное умелой рукой копье ранило его в бок.
— Ты как? — проорал Стефан, убив того, кто ранил его брата. Юсуф снова заложил крутой вираж, и корабли разошлись на два десятка шагов.
— Переживу, — поморщился Надир, зажимая рану, — но боец теперь из меня никакой.
— Они бегут! — не веря своим глазам, прокричал Юсуф. Пиратский корабль удалялся от них с каждой секундой. — Они бегут!
— Им конец, — со знанием дела ответил бледный Надир. — Купцы утопят эту шваль. Вон, дугой пошли. Эти парни слишком увлеклись, они не успеют уйти.
— Откуда знаешь? — удивился Стефан, который туго затянул его рану полотняными бинтами.
— Да сколько раз сам так бегал, — хмыкнул Надир. — И даже тонул один раз, еле спасся в тот день… Я тогда и прибился к Юсуфу жемчуг ловить. Он меня из воды вытащил чуть живого.
— Адана! — ткнул рукой Юсуф. Там, на горизонте высились желтовато-серые стены главного порта Йемена. — Мы дошли! Аль-Узза, благодарю тебя!
— Не советую поминать ее там, — мотнул головой Стефан. — Войско халифа прошло в тех землях железной метлой. Лучше смени небесного покровителя, почтенный Юсуф. От всей души советую.
Три месяца спустя. Ноябрь 633 г. Бывшая провинция Дакия (совр. Румыния).
Готы, гепиды, тайфалы, лангобарды, гунны, сарматы, аланы, бессы, карпы, костобоки, вандалы, авары… Множество народов прошло через эту землю после того, как непобедимый император Аврелиан бросил эту провинцию триста пятьдесят лет назад. У империи не было сил ее защищать, и новая граница прошла по Дунаю, который стал неодолимой стеной еще на столетия. Север Дакии занимали горы, а юг — степи, через которые и проникали захватчики из Азии в Европу. А вот теперь новые захватчики пошли с севера на юг. Целые славянские племена двигались через горы за Дунай. Они шли туда, где тепло, и горе было тем, кто вставал у них на пути.
Узкое горлышко между Карпатами и Дунаем пропустило через себя миллионы тех, кто хотел новой жизни на новом месте. Звероподобные кочевники уничтожали все на своем пути и, тем более странно было встретить здесь чернявых людей, говоривших на вполне себе понятной латыни. Они как-то смогли уцелеть во всей этой бесконечной кровавой карусели.
— Кто такие будете, почтенные? — Самослав с любопытством разглядывал крепких смуглых мужиков в овчинных безрукавках и бараньих шапках. Всадники привели их из ближайшей деревни, вежливо вытащив из домов.
— Мы романи, — ответили мужики.
— Румыны, что ли? — пробурчал про себя удивленный донельзя князь.
Романами в Империи называли латиноязычных граждан, в отличие от ромеев, говоривших по-гречески. Самослав вспомнил, что множество потомков легионеров не захотело уходить со своей земли, и остались, когда Дакию бросили на растерзание варварам. Далекие потомки римлян, греков, этрусков, иберов, сирийцев, галлов, иллирийцев, исавров, армян и германцев вынуждены были говорить между собой на латыни, языке легионов. Они перемешались с потомками даков, гетов и гепидов, переплавившись постепенно в один народ. А потом этому народу дали свою кровь и славяне, которые поселились рядом, немного не дойдя до ромейских земель.
— Кто из вас старший? — полюбопытствовал князь, а навстречу ему вышел и с достоинством поклонился седоватый мужичок в обшитой тесьмой рубахе.
— Меня зовут Петр, сиятельный, — сказал он.
— Вы христиане? — удивился князь.
— А как же! — вскинулись романы. — У нас и монастырь тут есть.
— Монасты-ы-ырь! — удивленно протянул Самослав и глубоко задумался. Он пока не давал разрешения строить в Словении монастыри, чтобы не усугублять вражду между конфессиями. — И давно?
— Да сколько себя помним, — развели руками уважаемые люди. — При наших дедах он уже точно стоял.
Жизнь тут была непростой. Степь была тем местом, откуда приходили враги, а горы были тем местом, где от этих врагов можно было укрыться. Здесь Великая Степь, огибая с юга Карпаты, протянулась узким языком до самой Паннонии, где уже раскинулась привычно широко, став жуткой аварской Пустой. Потому-то на юге Дакии кочевали мелкие племена, а на севере жили потомки римских колонистов и словене, поселившиеся рядом друг с другом. Они растили зерно и пасли овец, уводя стада в горы при малейшей опасности. И то, что эти люди за три с половиной столетия полнейшего хаоса смогли сохранить свою веру, свой язык и свои земли, означает, что их нужно воспринимать всерьез.
— Я, почтенные, это край под свою руку беру, — любезно пояснил Самослав старейшинам. — Вы как, добром пойдете, или воевать будете?
— А еще какой-нибудь выбор есть? — волком глянули местные.
— Выбор всегда есть, — пожал плечами Самослав. — Но эти земли до самого Дуная мои. Можете подчиниться, можете уйти, можете воевать со мной.
— Подчинимся пока, — пугливо посмотрели на него мужики. — За словен ничего не скажем, у них свои владыки.
— Ну, раз подчинитесь, пошли в шатер, — махнул рукой Самослав.
— Зачем это? — подозрительно посмотрели на него.
— Вино пить и подарки получать, — пояснил князь. — Или вы не любите вино и подарки?
Такие истории повторялись каждые десять — пятнадцать миль. Где-то местные роды шли под его власть охотно, где-то неохотно, а где-то пробовали сопротивляться. Буйных сгоняли с земли, давая возможность уйти на юг. Тех, кто не шел добром, били, а уцелевших вели на запад, расселяя по пустующим землям.
Так княжеское войско дошло до последнего изгиба Дуная, который отсюда понес свои воды к морю. Великая река осталась по правую руку, а Карпаты — по левую. Именно здесь, где в будущем встанет румынский город Галац, и расположилось то самое бутылочное горлышко, через которое в Европу еще не раз ворвутся болгары, венгры, печенеги, половцы и монголы. Это место нужно будет перекрыть намертво, потому что от берега реки до густых лесов карпатских предгорий всего-то пара дней пути. Крепкий замок сильно затруднит проход конной орды, а заодно будет контролировать судоходство. Восточной границей станет полноводная река Прут, которая неподалеку отсюда впадает в Дунай. Место было просто отличным.
— Как же назвать новый город? Как? — ломал голову князь. Решение пришло быстро, озарив короткой вспышкой. — Измаил! Он ведь тоже должен быть где-то неподалеку. Да! Пусть будет Измаил. Хорошее название в свете… хм… назревающих событий… Отсюда войско сделает бросок за Дунай…
— Государь! Вам письмо из Кесарии! — гонец-степняк, едва стоявший на ногах, с поклоном протянул запечатанный свиток с печатью…
А чья на свитке печать? Да ладно! Стефан??? Князь распечатал письмо и углубился в чтение. С каждой минутой на его лице усиливалось выражение удивления, а дочитав, он присел на поваленное дерево, утирая внезапно вспотевший лоб.
— Ну, Ратко! Ну, удивил! — изумленно помотал он головой. — Вот ведь отчаянный малый! Нашел-таки!
Он помолчал немного, а потом посмотрел на гонца. Его нарядный, расшитый золотой нитью форменный халат был прорван в нескольких местах, обнажив кольчугу. В колчане, притороченном у седла, оставалась едва ли половина стрел.
— Ты откуда прискакал?
— Из Белграда, государь, — ответил тот. — Туда эстафета из Константинополя пришла.
— Молодец! Пятьдесят рублей награды получишь! — хлопнул он гонца по плечу. — Назад поскачешь с охраной, рисковать нельзя. Важные письма повезешь. Пока иди, отдыхай!
Это письмо многое изменило. Там, в песках Аравии, наконец, случилось то, что должно было случиться. Войны Ридда[43] закончились, и мусульмане одержали безоговорочную победу. А раз так, то очень скоро начнутся события такого масштаба, что все, что он сам делал до этого, покажется невинной детской забавой.
Основные силы Семи племен живут за Дунаем, и туда князь пока не пойдет. Он уже добрался до восточного рубежа своей державы, за которым начиналась Великая степь. Пусть южным рубежом Словении пока станет Дунай. Нужны ли ему Семь племен именно сейчас? Не нужны, не время. Он будет действовать мягко, подминая под себя элиту этого воинственного и буйного народа. Потому что совсем ни к чему начинать новую войну прямо сейчас. На пограничных рубежах Словении нужен прочный мир. Мир со Степью, мир с непокорными словенами юга, мир с франками и лангобардами. Мир нужен потому, что очень скоро все изменится. Пройдет всего несколько лет, и то, что веками казалось незыблемым, словно пирамиды Египта, рухнет в одночасье и навсегда.
На руинах нового мира поднимется робкой порослью новая, молодая и злая сила. Знойные ветры юга совсем скоро сметут прогнившее римское наследие на Востоке. А раз так, зачем ему эти нищие племена? Он еще успеет разобраться с ними. Его ждет приз куда серьезней.
Сокотра — остров в 300 км от побережья Йемена. Главный город — Тамрида. Очень долгое время был прибежищем пиратов. Остров занимает стратегическое положение, контролируя выход из Красного моря.
Адана — совр. Аден. В то время — процветающий порт на юге Аравии.
Войны Ридда — Войны отступников. Серия конфликтов в Аравии 632–633 года после смерти Пророка Мухаммеда.