Уже к полудню следующего дня Артём и Миуна добрались до Ториама. Город был большой, шумный и странным образом окружённый стеной; к тому же, река Тори разделяла его на две половины, так что он малость напоминал знак Инь-Ян. Но Артёма это не волновало; он хотел снять комнату, и он снял, а остальное уже дело десятое.
И хотелось бы ему сказать, что беда пришла, откуда не ждали, но он знал, что этот разговор был только отложен на неопределённый срок.
— Дяденька, — проныла Миуна. — А можно я и дальше пойду с тобой?
— Тебе зачем? — в лоб спросил Артём. — Правда что ли некуда пойти?
Девчонка мотнула головой.
— Одной знаешь как опасно? Особенно если чем-то выделяешься — продадут извращенцу, и хоть вешайся. Это с виду в Эллиоде все равны, а по сути всем на всё наплевать, если деньги есть. И куда я в таких условиях пойду? А ты, дяденька, тоже один — одиноким людям вместе как раз легче, разве нет? Ты же тоже не хочешь остаться совсем без поддержки, правда?
— Ну, допустим, всё так, — кивнул Артём. — Только ты мне скажи, ты всем мужчинам, которых знаешь меньше суток, предлагаешь забрать тебя неизвестно куда? А если я маньяк?
— Да какой же ты маньяк, дядь Арт? — весело дёрнула ушами Миуна.
Артём на это только цыкнул; но сделал это он очень разочарованно, потому что одновременно и «дядь», и откровенно не опасным его признали — обидно как-то.
В конце концов он сказал:
— Ну а вдруг.
— Да не похож. Что я, маньяков не видела?
— Этих-то ты где видела?! — не выдержал Артём и попробовал снова: — А если я людей продаю? Вот возьму и сдам тебя в рабство.
— Дяденька Арт, да на тебя как ни посмотри, ты какой-то… будто бы инородный, — фыркнула Миуна. — Я на тебя смотрю и вижу: ты ж не плохой человек, просто какой-то чужой, вон, даже комнату тебе пришлось помогать снимать. И чего мне тебя бояться? Ты лучше подумай, много в округе зверолюдей? А где есть, там они семьями держатся. Я же тоже чужая, куда мне деться? Друг к другу и приткнёмся, разве не хорошо?
— Что за кошка, — выдохнул Артём. — Немного тебя пригрел, а ты уже уходить отказываешься. Чёрт с тобой, пока не доставляешь проблем, можешь остаться.
— Правда? — радостно переспросила девица и прощупала почву: — А купишь мне сладенького?
— Наглости тебе не занимать.
***
Товары первой необходимости бывают разные, но двигаться куда-то без сапог по размеру Артём решительно не собирался. Если при каждом шаге с тебя норовит слететь обувь, то выдвигаться в ней в путь совершенно идиотская затея; и ладно ты дошкольник, напяливший отцовские вещи, чтобы покрасоваться перед зеркалом, а взрослым быть в такой ситуации ужасно неловко.
Но ведь и выданные в замке сапоги было нельзя оставить: как бы слайм его «сожрал» вместе с ними? Он и посох-то оставил, сильно рискуя; как бы кто не додумался, что если сокровища нет, то и герой, стало быть, бегает где-то живой-здоровый!
В общем, не было для Артёма большего счастья, чем обзавестись не только свободой, но и новенькими сапогами, с которыми, по словам торгаша, «и в горы, и на болота, и вообще куда хотите». И ведь только Артём хотел их оплатить, как его взгляд упал на бегавшую между прилавками Миуну. Он-то твёрдо для себя решил, что в добрые братишки ей не заделывался, так что и баловать её не будет. Но ведь обувь для босоногого подростка — это не баловать, это, можно сказать, даже пожалеть.
Но как его после совершенно необходимых удобных ботинок развели на платье, Артём так и не понял. Вот как он моргнул у рыночного прилавка с обувью, он помнил, а как лишился серебряника, прежде чем продавщица одежды начала приговаривать, какая Миуна в её товаре пригожая — нет. Чудеса да и только.
— Ну и что это только что было? — спросил Артём девчонку, пока она пыталась удержать хвост под юбкой.
— Ну не буду же я ходить в обносках. Разве тебе не было бы стыдно? Люди бы точно шептались, что ты раба купил, дядь Арт, — надула губы Миуна. — Ты б себе тоже что-нибудь взял. Выглядишь, как культист, обокравший чью-то бельевую верёвку.
Артём вздохнул.
Ответить было нечего, потому что к правде Миуна подобралась опасно близко.
***
Вторым, что сделал Артём в Ториаме, была покраска волос в чёрный. Тут этих черноволосых пруд пруди, а сам он был русым; несмотря на то, что он подстроил свою фиктивную «смерть», осторожность была не лишней, так что и сделать себя неприметным было отличной идеей. Краска, правда, оказалась странноватой, и теперь волосы Артёма отдавали фиолетовым, от чего сам он страшно бесился. Другие люди пусть сколько хотят с радугой на голове ходят, а он же теперь ещё крепче ассоциируется с Исидой! Розовый, фиолетовый — всё одно!
Ещё и Миуна даже смех сдержать не в состоянии. Но Артём отыгрывался, да ещё и не слабо — не упускал повода кольнуть каждый раз, когда она поднимала хвост и светила панталонами на всю улицу.
Панталоны, кстати, Артём нашёл ей с трудом и исключительно из-за этого самого «хвостового» обстоятельства. Сам же он всё ждал, когда до Миуны дойдёт, что ради своей, можно сказать, лишней конечности можно просто распороть отверстие под поясом.
Так ведь нет; вот люди говорят, у современных детей никакой креативности — а что средневековые? Всему городу зад покажет, и всё равно не додумается!
В общем, последние два дня эти двое провели очень даже продуктивно, но всему приходит конец: пошёл слушок, что здесь скоро остановится герой, а, значит, надо было уходить, да поскорее. Сталкиваться с героями Артём больше не хотел, больно надо!
После небольшого мозгового штурма было Артёмом было принято коллективное (Миуна невольно чихнула) решение выдвигаться к Сорретусу. Страна с не самым звучащим названием, и топать придётся через какие-то обозначенные черными метками земли, зато какое прелестное государство! От демонического континента далеко, героев там (правда, по словам трактирщика) было аж трое, но все путешествовали по миру и обычно там не наблюдались, территории обширные, спокойные и с приятным климатом, да ещё и живется в Сорретусе сыто и приятно.
В общем, внутренний голос Артёма справедливо подмечал, что или ему набрехали, или король Сорретуса продал душу дьяволу. Но в то де время этот самый внутренний голос уже вовсю нашептывал, как здорово будет спрятаться от всего мира в таком местечке, а там и деревенский домик (или домик у озера — от радости, что в этом мире ему не светит ипотека на полжизни, Артём метался между вариантами), и приятная жизнь на природе, может, и девушка сыщется.
А к тому времени, как Артём всё это провернет, Мацуба уже и голову владыке демонов отрубит; и вот, сидя на веранде своего домика, Артём уронит скупую мужскую слезу по том, как быстро растут чужие дети, выпьет за него и окончательно заживет лишенной всяких божьих капризов жизнью…
— Дядь, ты живой? — вырвала Артёма из размышлений Миуна. — Ты чего тупым взглядом в карту смотришь?
— Вырастешь — поймёшь, — отозвался герой. А ведь раньше он и не замечал, что отмазка-то отличная.
— Да ты же не настолько взрослый, — закатила глаза девица.
— О, так теперь ты это замечаешь?
— Что? Нет, дядь, ты старикан!
— Я молод и свеж, — фыркнул Артём. — Ну всё, тащимся в Сорретус. Прямо завтра. Только не пешком же…
— Так давай к торговцам прибьёмся, — предложила Миуна. — Что ж ты, дядь, такой неприспособленный? Только это, с торговцами не очень безопасно…
— А что, на них часто нападают в пути? Разбойники всякие? — настороженно уточнил Артём
Задумавшись, Миуна кивнула.
— Ну и это тоже. Я помню, маленькая была, нас с мамой подобрал караван. Мама им даже заплатила серебром, — предалась воспоминаниям она. — Ну они-то потом нас и продали. Мама только аукцион не пережила, вроде как. Я то время смутно помню.
Артём закашлялся. Ну не таких подробностей он ждал…