— Картофель очень страдал.
— Все равно. Я готов пойти на крайние меры. Меня ничто не остановит. Свои возможности я тебе продемонстрировал. Надо будет — я буду выключать свет десятки раз, до тех пор, пока ты не дашь согласие на то, чтобы я забрал весь картофель.
— Зачем тебе мое согласие?
— Неужели не понятно?
— Нет.
— Мне нужен картофель.
— Но ты так силен, что можешь отобрать его без моего согласия. Разве я не прав?
— Не совсем. Я хочу, чтобы картофель был отдан добровольно.
— Зачем?
— Это не имеет значения.
— Ладно. Я подумаю.
Лай отвернулся от корабля и пошел на картофельное поле. Он не видел выхода. Шкрук не врал, когда утверждал, что в космосе все знают, как он упрям. Лай тогда не поверил, но Шкрук делами убедил в своей правдивости. Ничто не могло заставить его отказаться от своих намерений. Картофель надо было отдавать.
Лай остановился у первого ряда растений и лег. Он не прощался с картофелем, как думал космонавт, рассматривая его из корабля, а посылал в почву сигнал, на который должен был прийти ответ. И ответ пришел.
Перед носом пса почва зашевелилась и оттуда выкопался побег-столон, на конце которого было небольшое утолщение — молодой клубень. Кожица его лопнула и в щели появился круглый, без зрачка, глаз. Пес знал, что на него смотрит и чувствует его мысли все картофельное поле. Он собрался, чтобы яснее передать свой план картофелю. Его поняли. В знак согласия побег-столон покачал клубнем и закопался обратно.
Лай встал и пошел к кораблю.
Люк в корабле был открыт. В проеме стоял муляж Шкрука и высовывал наружу длинные усики. Лай заметил, что муляж был отремонтирован.
— Все в порядке? — спросил Шкрук.
— Да.
— Я буду иметь картофель?
— Да. Можно забирать.
— Великолепно! Я знал, что ты достаточно разумен, чтобы дать согласие.
— Ты не оставил мне выбора.
Голос Шкрука довольно вибрировал:
— Я же говорил, что заставлю тебя отдать мне весь картофель.
— Ты очень упрям.
— Все в космосе знают, как я упрям. Я готов на все, чтобы получить желаемое. Мне это всегда удавалось.
— Поздравляю.
Лай говорил явно не искренно в отличие от Шкрука, который сказал:
— Благодарю.
Из корабля выдвинулся трап и муляж сошел вниз. За ним тянулся шланг.
Лай посторонился.
Шланг был прикреплен к брюху муляжа. На взгляд пса слишком тонкий: непонятно, как космонавт будет забирать картофель.
На краю картофельного поля муляж остановился и присел, словно хищный зверь перед прыжком. Голова запрокинулась вверх. Под ней открылось жерло воронки.
— Прижмись, — посоветовал из корабля Шкрук. — Не то тоже попадешь в поглотитель.
Лай послушно лег и вжался в почву. Он был убежден, что космонавт не шутит — Шкрук все время говорил правду.
Начало работы возвестило о себе свистом. Звук постепенно тяжелел, уходил в низкие частоты. Свист перешел в вой, в ужасные завывания, от которых шерсть пса вставала дыбом.
Пыль заполнила воздух.
Лай прикрыл глаза, опустил и прижал к голове уши.
Все картофельное поле поднялось в воздух. Растения летели. Почва темной тучей закрыла Каврак.
Картофель втягивался в жерло воронки. Почву останавливал невидимый Лаю фильтр.
Впечатление было такое, что работает ускоритель времени: слишком быстро продвигалась работа. Шкрук забирал картофель жадно, нетерпеливо. Так никогда не действовали роботы. Пес дрожал в отвращении.
Работа завершилась неожиданно.
Вой перешел в свист и прекратился.
На картофельное поле было жалко смотреть. Оно все было перекопано. В разных местах по одиночке лежали части растений, словно трупы на поле боя после сражения.
Лай страшно и безысходно завыл.
Муляж попятился и скрылся в корабле. Трап вдвинулся. Люк закрылся.
— Благодарю, — снова сказал Шкрук.
Корабль готовился к взлету. Зеркальный шар начал врастать в корабль. Врастание, как и рост, сопровождалось громким скрежетом, лязгом и ритмичным постукиванием металла о металл. Раздался хлопок и музыка оборвалась. Корабль принял свой обычный полетный вид.
— Я улетаю в космос, — сообщил Шкрук.