– Я не идиот,- вымолвил я, несколько смутившись.- Я буду в этом смысле осторожен.
При этих упоминаниях о веревке в доме повешенного всегда наступало неловкое молчание. Дорого, дорого даются пироги и домашнее печенье, которыми потчуют родители взрослых детей, наведывающихся в отчий дом, как на другую планету! Любовь, жалость, снисходительность, зависимость, близость и несказанная отдаленность – кому не знаком этот противоречивый набор чувств, который в родительском доме достигает своей вершины, а стоит выйти на улицу – и переживания уступают место насущным заботам, далеким от закатной жизни тех, кому ты обязан своей собственной.
"А может, и впрямь авантюрист,- размышлял я, оглядывая глухие эмалированные стены своего нового кабинета. (Комната с видом на реку Святого Лаврентия пустовала, но Янек, не столько старый, сколько совершенно беззубый заместитель моего нового босса, на смеси русского с чешским объяснил мне, что фирме в скором будущем потребуется юрист, для которого комната и предназначается.- Вольно АТ рассыпать Верлину комплименты. Одно дело – аспирант физфака пятнадцатилетней давности, другое -сомнительный предприниматель. Да и сам АТ не большой специалист в людях".
Полно, полно, уговаривал я себя в такие минуты, когда основательные сомнения заставляли меня сдвигать в сторону кипу ожидающих обработки бумаг и со вздохом созерцать экран компьютера или голую металлическую стену своего кабинета. Даже если в деяниях господина Верлина и есть нечто, скажем, не то что противоправное, но не вполне нравственное с точки зрения какого-нибудь Жени Рабиновича, а мне-то что!
Кроме того, рассчитав свою зарплату, я увидал, что смогу жить не хуже, чем раньше, даже откладывая процентов двадцать пять в месяц на налоги да и просто на черный день.
– Многоуважаемый господин Безуглов,- читал босс, посверкивая очками, составленное мною письмо,- компания "Канадское золото" имеет честь обратиться к услугам Вашего кооператива для организации в Москве выставки-семинара с участием представителей канадских деловых кругов, посвященного производству искусственных драгоценных металлов на основе последних научно-промышленных разработок. Наша компания также заинтересована в экспортно-импортных операциях, связанных с продуктами питания, удобрениями, потребительскими товарами и т. п., а также бартерных сделках.
– Никуда не годится, Анри.- Он посмотрел на меня с ласковой укоризной.
– Вы же так велели, пан Павел. К тому же я полагал, что Алексей по телефону рассказал этому Безуглову все про нашу компанию.
На жизнерадостном лике господина Верлина отразилось растущее разочарование моими деловыми способностями. Видимо, в слове все помимо моей воли прозвучали и приемная дантиста на первом этаже, и сухонький вьетнамец-аптекарь, и пустые кабинеты нашей обширной конторы, и лихорадочная закупка компьютеров, факсов и конторской мебели на аукционах, где распродавалось имущество обанкротившихся фирм.
– Здесь есть свои тонкости,- с отеческой назидательностью сказал он.- Этот Иван, может быть, и знает про нас, по вашему выражению, все, но у него есть свои деловые партнеры. Организовать выставку – дело непростое. Российский рынок -джунгли, где новичкам места нет. Даже в таком коротком письме следует показать, чего мы на самом деле стоЂим. Скажем, почему бы не упомянуть, что после пятнадцати лет успешной торговли со странами Восточной Европы,- он говорил, как по-писаному, хотя и с некоторыми грамматическими ошибками, которые я ради связности текста убираю,- совет директоров компании "Канадское золото" принял историческое решение о распространении ее деятельности на Советский Союз с целью плодотворного сотрудничества, взаимовыгодной кооперации и содействия перестройке, гласности и ускорению… Созданный при прямом участии японской фирмы "Хаванагила"…
– Пан Павел!
– Хорошо, созданный при прямом участии фирмы "Мацусони" департамент инженерно-конструкторских исследований может предложить советской стороне сооружаемые "под ключ" промышленные мощности по производству химических продуктов, драгоценных металлов… Не надо говорить "искусственных", вы бы еще сказали "фальшивых", Анри…
– Или ненастоящих! – подал голос Янек, покачиваясь в совершенно новом кожаном кресле, за которое с пана Павела на аукционе взяли всего полсотни. Вообще я заметил в его вкусах европейскую склонность к вещам основательным и как бы вечным: коже, габардину, мебели если не красного дерева, то уж, во всяком случае, фанерованной под оное, оксфордским рубашкам в синюю полоску и чернильным авторучкам.
– Верно, Янек, ах, как это дьявольски верно! В общем, Анри, напрягите свои творческие способности. Это письмо рассматривайте как первый набросок нашей рекламной брошюры, которую потребуется впоследствии перевести на английский и французский.
Напряженность растаяла на лице господина Верлина, он посмотрел на часы, показывавшие без четверти пять, и извлек из ящика стола початую бутылку так называемой "Боровички" – весьма сносного словацкого джина, десять ящиков которого недавно поступили в адрес фирмы бесплатно и беспошлинно, так как представляли собой, согласно отправленному на таможню письму, рекламный материал для дегустаций с перспективой последующей реализации "Боровички" на американском рынке. После первой рюмки я поборол свое недоумение, а после третьей приобрел полную уверенность в том, что сумею написать не только рекламную брошюру, но и целый том, посвященный многолетней деятельности нашей фирмы на рынках Восточной, а может быть, и Западной Европы. Рюмки недорогого чешского хрусталя, надо сказать, были довольно объемистые.
– Приходится хитрить,- шлепал розовыми челюстями Янек,- а вы не удивляйтесь, молодой человек, так поступают все без исключения. Всем надо выживать, закон бизнеса…
– Ты не прав, Янек.- Господин Верлин взмахнул рукой, подобно выступающему на Форуме императору.- Никто не собирается хитрить, никто не будет обманывать наших возможных партнеров. Я всего лишь за то, чтобы постоянно глядеть в будущее. Почему так постоянно несчастен и страдает меланхолией наш общий друг Алексей? Потому что он витает в облаках, где будущего нет, а если и есть, то оно обозначено только редкими минутами так называемого вдохновения. Иными словами, от его работы ничего не происходит, ничего не изменяется. Посетители концертов расходятся, возможно, и в состоянии некоторого душевного подъема, но возвращаются в свою обычную жизнь, изменять которую призваны совсем другие люди – мы с вами, дорогой мой Анри. Толпа консервативна. Расшевелить ее можно с помощью приемов простейших, известных умным людям, однако иной раз, скажем, не вполне ординарных. Сколько стоит ваш галстук? – неожиданно спросил он.
– Долларов десять,- сказал я.
– Вот вам в счет предстоящего чека.- Он протянул мне три бумажки по двадцать долларов.- Отправьтесь вечерком в "Огилвиз" и купите хотя бы один. Завтра у нас посетители, которые родились не вчера и прекрасно могут по галстукам и костюмам определить годовой оборот фирмы.
– А по местоположению? – не удержался я.
– Монреальское отделение фирмы "Канадское золото" – всего лишь дочернее предприятие нью-йоркской компании под тем же названием.- Пан Павел снова заговорил голосом вкрадчивым и официальным: – И на первых порах, на время исследования канадского рынка, мы вынуждены довольствоваться этим скромным помещением.
Он протянул мне визитную карточку, где и в самом деле был указан нью-йоркский адрес, причем на Пятой авеню.
– Но как же…- начал я.
– А вот так, Анри.- Господин Верлин развеселился и даже подмигнул мне.- У фирмы есть свои маленькие секреты. Что до тебя, Янек, то если ты еще раз забудешь дома протезы, я тебя уволю. При всей старой дружбе.
Из небытия, из голубого и разреженного воздуха весеннего Заречья вдруг начали сгущаться в нашей конторе молодые люди с бараньими глазками и девицы в синтетических блузках. Заикаясь, они отчаянно лгали про имеющийся опыт работы, и садились за компьютеры, по два человека на кабинет без окон, и покуривали на лестничной площадке, у латунной вывески таинственной компании "Морские путешествия", жалуясь на долгие часы в присутствии и скудную зарплату,- всем им определял пан Павел минимальное жалованье плюс мифические комиссионные с удачных сделок. (У меня в свое время хватило ума отказаться от комиссионных в пользу твердого жалованья. Сейчас я понимаю, что пан Павел не из жадности определял сотрудникам столь нищенское жалованье, а по бедности да еще потому, что на те несчастные несколько сотен тысяч, полученные, возможно, и от какого-нибудь порнотеатра в Амстердаме, смотрел отчасти как на свои собственные деньги и страшился, что они кончатся до того, как дело окончательно развернется.) В кабинет с видом на реку по вторникам и четвергам стала приходить большегрудая блондинка с дискообразными сережками фальшивого золота в розовых ушках, студентка четвертого курса. Поскольку ни один юрист в здравом уме и твердой памяти не пошел бы в компанию "Канадское золото", пан Павел от души радовался: за четверть нормального жалованья Джулия довольно ловко превращала бойкий, но кишащий грамматическими ошибками язык босса в густые заросли "таковых" и "вышепоименованных". Правда, пока ей доводилось работать только над контрактами с молодежью, откуда босс железной рукой вычеркивал такие лишние пункты, как пособие по болезни и трехнедельные отпуска. Из факсимильного аппарата непрерывно ползла хрупкая, едва ли не на глазах желтевшая бумага, и ваш покорный слуга, проходя в кабинет господина Верлина, напоминал секретарше – о да, и секретарша уже появилась! – о необходимости разрезаЂть факс на отдельные листы – раз, и читать, а затем передавать господину Верлину – два.
После недельных волнений некая корейская фирма прислала нам оценку стоимости демонстрационной линии по производству несовершенного золота с доставкой в Москву.
Поглядев на документ, я присвистнул. На мгновение погрустнел и неугомонный пан Павел, из чего я заключил, что подобных денег у него не только нет, но и взять их, в общем, неоткуда.
Между тем неведомый мне Безуглов уже вовсю работал на компанию "Канадское золото", присылая всевозможные коммерческие предложения, обычно весьма неудобочитаемые,- попробуйте на дешевом аппарате снять ксерокс со слепой машинописной копии, а потом послать его по факсу! Впрочем, я разговаривал с ним по телефону, а однажды запросил описание его фирмы, именовавшейся кооперативом "Вечерний звон". В тот же день прибыл обширный устав фирмы, в котором упоминались такие виды деятельности, как "содействие развитию частного предпринимательства и внешней торговли", "сотрудничество с Русской Православной Церковью" и "торговля сырьем, материалами и готовыми изделиями с прогрессивными иностранными фирмами".
– Допустим, ваш Безуглов жулик, но почему же тогда у него такой престижный адрес? – спрашивал я.
Фирма располагалась в Сивцевом Вражке, в районе посольств, особняков и шестиэтажных домов в стиле модерн, напоминающих о Париже.
– Слушайте, Анри, я его сам не видел уже лет шесть,- твердил АТ в ответ на мои расспросы, и правая его бровь начинала подергиваться.- И друзьями мы никогда не были. Просто мне написали, что он теперь активно занимается бизнесом. А бизнес в нынешнем Союзе – вещь весьма и весьма растяжимая, универсальная, можно сказать.
– А кто именно написал? – продолжал любопытствовать я.
– Катя Штерн,- нехотя сказал АТ.- Она у него, кажется, подрабатывает секретарем-референтом.
– У нее же диплом физического факультета!
– Ну да, мало ли у кого диплом! Все они, с дипломами, получают сейчас по двадцать – тридцать долларов в месяц. Вы мне лучше скажите, Анри, зачем пану Павелу,- он усмехнулся,- потребовался Зеленов.
– Банк "Народный кредит"?
– Ага.
– Мало ли кто ему требуется.- Я уклончиво повторил фразу АТ, с сожалением отметив про себя, что Паша Верлин, аспирант кафедры алхимии, возможно, и был другом АТ, но предприниматель господин Пол Верлин, видимо, даже мне, щенку, доверяет больше.
– Я в ужас пришел! – разгорячился АТ.- Зеленов – старый гэбэшник. Причем не в переносном смысле, а в самом буквальном -майор Комитета государственной безопасности. Одно время курировал экзотерику и попортил нам всем немало нервов. Уже после моего отъезда ушел в отставку – хотя какая у них может быть отставка! – вступил в Союз экзотериков, через год уже стал вторым секретарем Московского отделения. Ну, эллонов он, разумеется, давно не пишет, хотя в юности грешил и две-три статейки опубликовал в свое время.
– А как же банк?
– Это и для меня загадка,- сказал АТ.- Впрочем, Союз экзотериков практически распался. В руках у администрации осталось довольно много недвижимости, да и деньги на начальный капитал могли сыскаться, не в Фонде помощи аэдам, так в том же КГБ, или как он там сейчас называется.
– Так что же, ваш Зеленов – богат?
– Нет, мне пишут, что банк довольно захудалый. Сам не знаю, откуда они берут деньги.
– Целевые кредиты,- сказал я тоном знатока.- Центральный банк предоставляет кредиты по маленькой ставке, а банк отдает их предприятиям по большой. Или по маленькой, но с устной договоренностью, что кредит безвозвратный. Какой-то процент, скажем, треть, при этом выплачивается наличными председателю правления, а уж он делится с нужными людьми.
– Как это мерзко все,- сказал АТ.
Не вполне в лад этим пессимистическим словам глаза его вдруг засияли почти безумным завистливым огнем. Собственно, разговор происходил не в каком ином месте, как в аэропорту Мирабель. Время от времени я похлопывал себя по карману, проверяя, на месте ли мой паспорт с голубым вкладным листочком визы. Неподалеку стоял в маленькой группке предпринимателей господин Верлин, весь – предупредительность, вежливость, хороший тон. АТ никуда не ехал, но отправился проводить нас, а заодно и кое-что передать. Это кое-что оказалось виниловым чемоданом весом килограммов в тридцать.
К кому относить плывущих, спрашивали древние греки, к живым или к мертвым?
К кому относить летящих через океан на десятикилометровой высоте?
Плывущие по крайней мере пребывали в осязаемом мире, а братья летящему – облака, имеющие все признаки бытия, но при этом, увы, вряд ли существующие.