Эти девчонки такие паникёры… Ничего прям супер-пупер срочного и страшного на Заповедной планете не произошло.
Но всё же, обнаруженное Ингой и Малышом, немного выходило за рамки обычного. Они наши в лесу заброшенный город. Заброшенный так давно, что никто из обитателей леса никогда не воспринимал этот заросший зеленью, мхом и кустами холм, как нечто инородное. Да что кусты… На крыше, если верх — считать крышей, этого сооружения вырос целый лесок, а может даже роща.
Обычные обитатели этого мира, такие как волки, зайцы и прочая живность вообще считали это обычным лесом. Но Рара говорила, что это плохое место, и туда не надо ходить. А Инга с первого взгляда определила, что холм — строение рукотворное. И я с ней целиком и полностью согласился.
Если бы удалось удалить лес на площади порядка нескольких гектар, то эта усечённая пирамида сразу стала бы видна со всех сторон. Стало ясно, почему никто не замечал этого сооружения сверху. Всё было заброшенно настолько давно, что даже контуры правильных линий были сглажены. Хорошая маскировка. Я не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как сюда никто не приходил из создателей этого…
И что это вообще такое? Что это на самом деле?
За неделю мы облазили этот объект со всех сторон. Везде была глухая каменная стена. Камень очень напоминал природный. Но ни стыков, ни швов мы не обнаружили. Расчистив небольшой участок, стало ясно, что поверхность стены была идеально ровной. Небольшая шероховатость, как у бетона, но это не было бетоном. Мы пытались ковырять стенки доступным нам железом. Ножом, мечом… Бесполезно. Не оставалось даже царапин. Такое ощущение, что это огромное сооружение было вырезано из цельного камня неимоверной прочности.
Я не понимаю, что это было за сооружение. Я не знаю, как попасть внутрь. А там внутри явно что-то есть. Ведь вряд ли кому в голову придёт взять огромную каменюку, размером с несколько футбольных полей, придать ей идеальные формы, да и бросить тут в лесу, на планете, где никто не живёт в последние несколько тысяч лет.
Рара сказала, что несколько раз в год из этого места исходит сияние. Но света этого никто кроме неё не видит. Почему Рара боится туда ходить, она не пояснила. Сказала, что её туда близко, что-то невидимое не пускает. Хотя волки и зайцы бегают там и не бояться.
Почему-то на нас не давила никакая невидимая сила. Лишь физические возможности Малыша нас сдерживали. Залезть наверх нам пока не удавалось. Лианы и другие вьющиеся растения в некоторых местах позволяли забираться наверх. Но руки Малыша слабоваты оказались. Уже пару раз наша тушка вниз срывалась. А высота там приличная. Ого-го какая… С пятиэтажный дом, не меньше. Хорошо ещё, что растительности хватало. Шмякнулись в колючие кусты, всё тело исцарапано, но ничего серьёзного не повреждено.
Иногда удавалось залезть наверх. Даже немного исследовали поверхность так называемой «крыши», густо поросшей зеленью, мхом, кустами и деревьями… Но забравшись наверх, каждый раз к закату надо было спускаться вниз. Так как наверху не было ни воды, ни еды…
Мне кажется, что тут не всё так просто. Это не пещеры Индианы Джонса, где нажмёшь на выступающий камушек, и стена в сторону отъедет. Тут что-то иное надо искать. Сгоряча такие вопросы не решаются. Хотя может быть я и ошибаюсь. Иногда ответ есть где-то на поверхности, а мы копаем, так глубоко, что закапываем сами себя…
Я предложил Инге вернуться на Землю. Но она сказала, что ещё немного задержится. А я неведомым для меня образом снова перенёсся. Обнаружил себя там же. Лежу себе на кровати в санатории. Отдыхаю…
Спать не хочется от слова «совсем». За окном уже светает, но ещё так рано, что вставать ещё никто и не думает.
Лежу. Смотрю в потолок. Думаю…
Проблему Заповедной планеты можно решать вот так вот. Наездами. Ведь пробыв там почти две недели, здесь я не потерял ничего. Вернулся той же ночью, отдохнувший и полный сил для новых приключений.
Кстати, о приключениях…
У меня сложилось впечатление, что приключения ко мне липнут как мухи к липкой бумаге. А ещё я «магнит для идиотов». Вот можно ли себе представить, чтобы я куда-то пошёл и ничего со мной не случилось. Ведь время-то вокруг вполне спокойное, можно сказать даже застойное.
А у меня всё время — à la guerre comme à la guerre[5].
Стоит пойти в ресторан, либо бандиты на улице ограбить попытаются, либо что-то непонятное с ментами и торгашами. Да что там говорить. Один раз зашёл в «Берёзку», и снова чуть ли не целую банду обезвредил.
К тому же людям рядом со мной не безопасно. Водителя подстрелили. Хозяина дома, где я только одну ночь провёл… подстрелили. Сходил на свадьбу, изувечил сына директора ресторана. Что за фигня. Можно до бесконечности перечислять несуразицы и совпадения.
Лежу… В потолок гляжу…
Интересно, а я могу как с Вадимом, отращивать волосы и ещё чего-нибудь… Попробовал слегка отрастить чёлку, чтобы она красиво так прикрывала половину лба и на бок ложилась.
Я уже походил с совсем короткой стрижкой. Удобно, но слишком вызывающе. Постараюсь сделать всё более женственно.
Чувствую, что голова уже зудит и чешется. Пощупал.
Действительно, чёлка становится больше. Но вот только цвет… Там, где отрастут новые волосы, на корнях будет мой изначальный цвет, то есть светлый, почти белый.
А будет ли это смотреться?
Не уверен.
Снова напрягаюсь и внушаю сам себе, что все мои волосы становятся рыжими. Да не такими, как были до этого, а более яркими, ближе к медным. Но всё-таки торможусь, где-то посредине…
Представляю себе картину. Девушка с ярко-рыжими волосами. Пытаюсь уловить оттенок рыжести, который мне нравится.
Шлёпаю босыми ногами в сторону удобств. Там и зеркало есть. Любуюсь на себя. Блин… Получилось.
Я поймал азарт и продолжаю свои ненаучные эксперименты.
Теперь мне не мешало бы слегка повзрослеть.
Особенно теперь, когда у меня есть документы на совершеннолетнюю Машу…
Правда, не все пока ещё документы. Только водительское удостоверение.
Но товарищ Саркисов вроде бы обещал и с паспортом помочь. А он слов на ветер вроде бы не бросает. Теперь надо бы подумать, как мне соответствовать возрасту.
Можно попробовать…
Попробовать…
Начнём с малого. Вот грудь, например. Сейчас у меня на груди, этой груди как раз и нет. Каламбур получается…
Грудь взрослой девушке нужна. Красивая грудь девушку украшает и делает ещё более красивой. Снова каламбур.
Остаётся главный вопрос. Какого размера грудь мне нужна?
Никогда не любил женщин в стиле Семенович. К тому же не на мою стройную фигурку, такие бидоны носить. Даже у Анны видно, что её грудь, причём каждая из них по отдельности, по размерам больше, чем её голова на плечах. А ведь, как говориться: «Одна голова — хорошо, а три — некрасиво».
Да-а… Такой дизайн нам не нужен.
Небольшая красивая грудь, соответствующая возрасту и пропорциям тела — это то, что нужно.
Особенно, если размер груди позволяет не носить постоянно этот хомут… То есть лифчик, или как там его? Бюстгальтер.
Да… Небольшая и красивая грудь. Определиться бы с размерами и формой, а потом уже и попробовать вырастить такое на своём теле.
Интересно, а сам мой организм с этим бы справился? Вон Инга говорила, что просто давала установку организму на лечение, не уточняя даже деталей. И у Вадима выросли волосы, а у Виктора лобная кость на место встала. Может и мне так попробовать?
До подъёма ещё есть часа полтора. Я закрыл глаза и представил себя со стороны. Что надо подправить?
Прибавить немного роста. Сантиметров пять ещё, ну семь, не больше. За счёт удлинения ног. Ноги у меня и так не короткие. Обычные ноги. Но если их слегка вытянуть. Чуть-чуть.
Слегка дать импульс позвонкам, и это прибавит ещё немного роста всему телу… А грудь? Пусть будет небольшой, но пропорциональной.
Сам не заметил, как задремал, а после и вообще, провалился в глубокий сон.
Пробуждение было эпическим. На меня пялился проснувшийся Натан. В его взгляде читалось: «Ты кто такая?»
Хлопаю глазами, зеваю, и выдаю, наивным голосом:
— Доброе утро!
— Это что с тобой такое?
— А что такое?
Развлекаюсь. Делаю вид, что ничего не понимаю. Глядя на недоумённое лицо моего «папы», с трудом сдерживаю смех.
— Посмотри на себя!
Смотрю на «себя», обнаруживаю подросшую под майкой грудь. Трогаю. Удивляюсь…
— О-о… Неожиданно… — многозначительно произношу в никуда, ничего не значащую фразу…
— И это тоже, — видимо только сейчас заметив прибавление мяса на моём теле. — Ты на голове посмотри!
Снова шлёпаю босиком к зеркалу. Любуюсь собой, поворачиваясь то левым, то правым боком.
— А что? Ничего так…
— Это ты как сделала?
— Не знаю. Может, повзрослела?
— За ночь?
— Почему за ночь?
— Но вчера этого не было у тебя.
— Ну… Я не знаю. Теперь снова надо в парикмахерскую идти…
— Нет. Не надо. Оставь так. Так лучше тебе идёт. Ну, если только подровнять слегка. Ты опять занималась этим?
— Чем этим?
— Ну, как с Вадимом? У него тоже тогда волосы отрасли.
— Не совсем так. Я когда засыпала, подумала о том, что волосы короткие и грудь маленькая. А проснулась и вот оно как… Может, приснилось чего?
— Ты с этим давай поосторожнее. А то вдруг я проснусь утром, а ты уже мальчик.
Заразительно смеюсь в ответ, а про себя думаю: «Эх, если бы ты знал всё, как есть на самом деле…»
Умываемся и собираемся на завтрак. Сразу надеваю купальник. Чёрный, раздельный, со звёздочками… Неплохо так сел на новую грудь.
Поверх сразу надеваю комбинезон с лямками. Посмотрел… слишком вызывающе. Надел чёрную футболку. Стало лучше.
Кроссовки и бейсболка дополняют мой костюм. Бейсболку на этот раз взял чёрную. Красную я уже носил не раз. Свою новую чёлку постарался спрятать под бейсболкой, чтобы не сразу было заметно изменение причёски.
Подумал-подумал, да и сменил полукомбинезон на чёрные узкие джинсы. Джинсы раньше были длинноваты. Даже штанины приходилось подворачивать. Сейчас и так носят, но я планировал подшить по своей длине. А теперь оказались в самый раз. Ну, точно… У меня же теперь длинные стройные ноги. Я развернул подвёрнутое, и прошёлся. А что? Круто. Стильно.
Кроссовки немного не в тему. Надел чёрный открытые босоножки из «Берёзки». Роста ещё прибавилось на размер каблука. Жаль что нет большого зеркала. Ладно, посмотрюсь по дороге в столовую. Там как раз есть такое по пути.
Распихал по карманам права, документы на машину с ключами и деньги. Крупные купюры в задний карман, а мелкие в передний.
У большого зеркала слегка задержался. Глянул на себя…
Как говорится: Дорогхо, богхато.
В таком виде я и вышел на завтрак.
Моё появление вызвало фурор не только среди нашей компании, но и среди остальных отдыхающих.
Виктор проглотил язык и молчал. Даже если бы он и захотел что-то сказать, я примерно представляю, что он сказал бы. Но парень молодец. Сдержался от мата.
Вадим оглядывал меня взглядом врача, проводящего осмотр больного. А Сергей не замолкал, описывая, как я красиво выгляжу.
Хвалите меня, хвалите!
Люблю я это дело.
Я ел очень аккуратно, стараясь соблюдать этикет престижного ресторана, хотя мы и сидели всего лишь в зале столовой ведомственного милицейского санатория. Был бы нож под рукой, я бы действовал ножом и вилкой. Но приходилось кромсать яичницу только одной вилочкой.
После обеда мы сразу же отправились на пляж.
Я скинул бейсболку и встряхнул чёлкой. А когда снял футболку и джинсы, то мой вид снова вызвал немой восторг у всей моей команды. Кроме младшего. Сергей заливался соловьём от восторга. А я пошёл грациозной походкой в сторону воды. Но заходить в воду не стал. Прошёлся по волнолому до конца и красиво рыбкой нырнул в сине-зелёную воду Чёрного моря.
Проплыв вольным стилем туда и обратно, вышел на берег весь в капельках воды и покрытый восхищёнными взглядами половины мужчин нашего пляжа.
— Ну, Инга, ты даёшь жару! — проговорил Натан. — Неожиданно.
— Во-первых, не забывай про легенду. Пока мы здесь, мне придётся побыть Машей.
— Ах, да. Прости, забылся…
— Вот как вы, девушки, умеете так эффектно показать свои лучшие стороны? — подключился Вадим.
— А что, у меня есть ещё и худшие стороны?
— Ну… Когда ты с бандитами расправляешься…
— Тс-с-с! Никому не говори об этом! — отшучиваюсь я.
— Принцесса! — наконец выдавил из себя слово онемевший Виктор.
— Ага! — согласился с ним брат.
— Парни! Я сегодня должна в Туапсе съездить. Кто со мной хочет?
— А что там делать надо? — поинтересовался ветеринар.
— В горком заехать, а потом по магазинам пройтись…
— Фу! — резюмировал ленивый доктор.
Вадим за несколько дней уже вполне неплохо загорел, и даже умудрился познакомиться с одной женщиной из отдыхающих в соседнем санатории.
— Я, пожалуй, тоже не поеду. — согласился с другом Натан. — Этот твой шопинг уже утомил. Зачем тебе так много вещей.
— Надо. — коротко ответил я на каверзный вопрос.
— А я поеду! — заявил Сергей. — Море никуда не убежит. И Витька тоже с нами поедет. Да? — он вопросительно взглянул на брата, который просто молча кивнул.
— Вот и хорошо. Те, кто со мной — собираться и переодеваться, а остальные могут и дальше греть пузо на солнце.
— Фу, как некультурно! — прокомментировал доктор, даже не шевелясь на своём деревянном лежаке.
— Когда вернётесь? — Натан всегда был заботлив.
— Наверное, ближе к вечеру. Не переживай! Не пропадём…
В номере я переоделся. Погода тёплая. В джинсах париться не хотелось. Надел синее платье, уже отстиранное после инцидента с Альбертом. А на ноги, не долго думая, натянул синие кроссовки. Так удобнее, чем в туфлях. Прихватил свою соломенную шляпку. В машине в шляпке неудобно, зато под солнцем без неё голову напечёт на раз. Красный клатч выбивался из цветовой гаммы, но другой сумочки у меня не было. Это большое упущение. Надо бы найти что-нибудь более универсальное. Чёрную сумочку, например.
Несмотря на то, что мои мальчишки оделись в свои самые лучшие вещи, на моём фоне они даже не выглядели свитой. Это как бедные родственники из провинциальной деревни, приехав в столицу, смотрятся на фоне повседневно одетых горожан. Инородно… И немного нелепо. Надо бы это подправить.
К товарищу Саркисову я пошёл один. Парни остались в машине. На этот раз мне пришлось немного подождать у кабинета. Большой начальник был на каком-то внеплановом совещании у своего ещё более солидного начальника.
Появился он, когда я уже устал смотреть в окно коридора, на строительство нового дома, из-за которого потом и придётся в будущем снести здание горкома.
Саркисов появился стремительно. Кажется, он был чем-то сильно расстроен, или по крайней мере озабочен.
— Что-то случилось?
— Проходи, Маша! — он гостеприимно распахнул дверь кабинета. — Да. Дела…
— Поделитесь? Может чем помочь смогу?
— Да чем ты можешь помочь? Гад у нас один появился в районе. Убийца. Девушку молодую изнасиловал и убил. Не просто убил, искромсал ножом. Нелюдь…
— И где это было?
— Тело в море обнаружили сегодня рано утром. Прибило к берегу… — голос Саркисяна слегка дрогнул. — Дети первыми увидели… Вот, что страшно…
Он тяжело вздохнул и продолжил:
— Дети… Там база отдыха «Энергетик»… Детский сад и пионерлагерь рядом. Уже и до крайкома информация дошла. Милиция с ног сбилась… Комитет подключился… Но следов нет. Где это было, никто не знает. Это надо всё побережье пешком пройти, да и ещё при этом следы найти.
— А девушку опознали…
— Нет пока. По виду не местная… приезжая, наверное.
— Летний сезон…
— Да. Отдыхающих сейчас много на побережье. И это уже второй случай. Там почти что то же самое было. Только девушку рыбак обнаружил в воде. Но та девица была местной. Гулять пошла ночью одна… Ну и через день только нашли… А эта вот не местная… Как найти, кто она, где она жила?
— Да. Это проблема. Не завидую Вам. Иголку в стогу сена легче найти, чем девушку на побережье.
— Иголку в стоге сена тоже трудно найти.
— Ну почему… Взял магнит. Иголка сразу и нашлась.
— Магнит, магнит… Слушай! А это хорошая мысль… Магнит.
— Вы имеете в виду, что преступника можно поймать, заманив его подставной девушкой, как на магнит?
— О! Ты тоже сразу сообразила. Да, этот вариант надо бы попробовать. Взять девушек из сотрудниц. Переодеть и попробовать поймать на живца.
— Это получится, если маньяк серийный.
— Как ты сказала? Серийный? Не слышал такого.
— Ну, если у него не одно, а несколько одинаковых преступлений. Получается как в кино… серия.
— Это не кино, девочка…
— Я понимаю.
— Ладно. Тебя это не должно касаться. И никому не говори. Паника среди отдыхающих нам не нужна.
— Никому.
— А твою проблему я решил. Ты сейчас поедешь в Дедеркой. Там у отделения милиции, тебя будет ждать мой человек. Он тебе поможет всё сделать. А потом вместе с ним съездишь в Сочи. Магазин «Берёзка» там есть. Гагик покажет.
— Гагик? Его выписали?
— Да. Здоров как бык! Рвётся в бой. Хочет снова в милиции работать. Но это долгая песня. Пока инвалидность с него снимут, то да сё… Много времени пройдёт… Пусть он тебе будет немножко помогать, пока суть да дело. Да… У него с собой есть сертификаты. Я ему дал. Так что ни в чём себе не отказывай. Покупай, что надо.
— Саркис Арменович. Со мной ещё два мальчика.
— Да, да. Я видел. Братья, кажется.
— Волковы. Сергей и Виктор. Можно я им куплю кое-что из одежды. А то я, как принцесса, а они рядом оборванцами выглядят.
— Принцесса? Да, ты похорошела за эти дни. Совсем не та замарашка, которую я в канаве увидел. Купи им что надо. Для детей не жалко. Но себе купи самое красивое платье. На свадьбе у Аревик ты обещала спеть новые песни.
— Да, сегодня снова на репетицию к музыкантам поеду.
— Ну, всё… Поезжай! А у меня дела…
До Дедеркоя доехали быстро. Милицию нам показал первый же прохожий.
Гагик встретил меня с улыбкой на пол-лица. Мы даже обнялись. Я действительно был рад, что смог помочь этому смелому человеку. Не каждый в этой жизни готов принять на себя чужие пули.
— Здравствуй, Машенька!
— Здравствуй, Гагик-джан! Я рада, что с тобой всё в порядке.
— Благодаря тебе! — он смотрел на меня добрыми глазами.
— Да, ладно. Я-то тут при чём. Я просто очень захотела, чтобы ты поправился поскорей.
— Ладно! Пойдём! Тут всё уже готово. Ждут только тебя.
Оформление прошло настолько быстро, что я был просто удивлён. Приклеили принесённую мною фотографию и шлёпнули сверху печать. Всё.
Распишись, Маша в получении паспорта. Вот тебе уже и восемнадцать лет стукнуло… Поздравляю! Такой вот парадокс…
— Гагик! Ты на машине?
— Да! Вон «Волга» стоит. На моей поедете?
— А эту? — я указал на «Москвича».
— Оставь здесь у милиции. Никто не тронет. Эту машину уже знают. И тебя знают.
— Правда?
— Правда-правда, Маша! Про тебя уже легенды ходят. Все желают попасть на свадьбу к Аревик, чтобы услышать твои песни.
— Я ещё несколько новых сейчас готовлю.
— Это хорошо. А Сеня у нас просто болтун. Он про тебя рассказывает, и каждый раз всё интереснее…
— Да, ладно тебе. Хороший парень. И что он наболтал.
— Он в красках рассказал, как ты в платье и на каблуках, расправилась сразу с тремя мужиками. Уже просили, чтобы ты перед сотрудниками выступила.
— Песни им спеть?
— Э, нет. Приёмы хотят посмотреть. Ну и песни тоже…
Смеёмся.
Я закрыл машину. Мы все пересели в машину к Гагику.
Дорога была долгой и утомительной. Странно, когда я сам еду за рулём, дорога кажется более быстрой. Скука утомляет больше чем работа.
Гагик, не смотря на то, что уже мог говорить, по-прежнему был немногословен. Хотя я и пытался его разговорить.
— Гагик-джан! А почему мы не пошли в «Альбатрос»? В Туапсе же есть такой магазин.
— Ну… Там моряки по пропускам обычно отовариваются. А сейчас там какая-то ревизия идёт.
Вот и весь разговор.
Братья на заднем сиденье полдороги откровенно дрыхли. Если поначалу Сергей ещё и проявлял интерес к видам за окном, но мелькание в стиле «горы, море, море, горы», утомило и его. Гагик вёл машину спокойно и уверенно, поэтому братья спокойно проспали всю дорогу, привалившись друг к другу.
До Большого Сочи мы не доехали. В Дагомысе была своя «Берёзка». Туда мы и пошли.
Я вошёл в магазин первым, следом за мною Гагик, а моих юных «гопников» тормознули на входе. Да ещё и в грубой форме, схватив за шиворот.
— Что ты себе позволяешь, сержант? — я налетел на «грозного» стража порядка, разъярённой фурией.
— Чего? — возмутился моим наездом милиционер, не выпуская ворот Сергея.
— Отпусти ребёнка! — я взглянул на него строго, и добавив ментальности своему взгляду, продолжил: — Сейчас ты отпустишь этих детей, а потом сядешь и напишешь объяснительную записку своему начальнику, о своём некорректном поведении с покупателями.
— Да… — пробормотал сержант. — Но у меня нет бумаги…
— Возьмёшь у директора магазина. Выполнять!
— Есть! — он отдал мне честь и чуть ли не строевым шагом двинулся куда-то в сторону подсобки.
Гагик не успел вмешаться, но с интересом наблюдал нашу перепалку. Вмешиваться он не стал, но улыбнулся. Тоже, как всегда молча. Ни слова не сказал. Видимо, он и до своей трагедии не был излишне разговорчивым. Хорошая черта для серьёзного мужчины.
Мне показалось, что ассортимент магазина точно такой же, как и в Москве. Ну, разве что в отделе одежды было побольше «летнего» ассортимента. Купальники и плавки, солнечные очки и лёгкие платья.
Руководил всеми покупками, конечно же я. Мальчишки послушными болванчиками следовали вслед за мной. Примеряли на себя то, что я выбирал. И уже я принимал окончательное решение: брать или нет.
Гагик возвышался над нами молчаливой незыблемой скалой, повсюду сопровождая нас и расплачиваясь за вещи.
Для парней я решил купить одежду по принципу: братья носят одинаковое. И мне это удалось. Вот так я решил: Будут они у меня и со стороны братьями выглядеть, как близнецы разных годов выпуска. Одинаковые джинсы, одинаковые лёгкие брюки, рубашки одного фасона, но разного цвета. Одинаковых не нашлось. Обидно. Но одинаковые кроссовки я им всё же купил.
Плавки доверил им самим выбирать. Каждому досталось по бейсболке. Тут уж не стал настаивать на одном цвете. Сергей выбрал зелёную, а Виктор серую. Сергею показал, как «стильно» выпустить хвост из-под ремешка бейсболки сзади. Довольный как слон младший вертелся перед зеркалом.
Накупил жевачки и всяких импортных конфет, для молодёжи. Себе купил блок «Салема». Гагик на меня посмотрел вопросительно, но я сказал, что папе.
Зато себе я выбрал шикарное красное трикотажное платье. Оно просто облегало фигуру как вторая кожа. Сверху только одна широкая лямка на левом плече, а правое плечо открыто. Поясок из того же материала с небольшой золотой пряжкой. Разрез на правом боку открывал ногу, почти от самой верхней точки бедра… Зато при шаге платье производило неизгладимое впечатление на мужчин. Чему я тут же убедился, выйдя из примерочной, чтобы пройтись туда-сюда… глядя на себя в зеркало, я понял, что под это платье подойдёт только очень тоненькие трусики.
Интересно сейчас есть в продаже стринги? Стал расспрашивать продавщицу. Но она меня не поняла. Просто выложила передо мной разные модели. Ничего особо интересного из нижнего белья я не выбрал. Но среди купальников, мне понравилось откровенное бикини примерно такого же красного цвета как и платье. Трусы от него прекрасно подойдут как бельё под это платье. А верх я и смотреть даже не стал. Потом примёрю и пойму, что и как.
Купил себе чёрную сумочку на длинном тонком ремешке. Накупил себе разной косметики. Всего и много. Да ещё и не по одному экземпляру. Всё сложил в приобретённую здесь же косметичку от «Lancome».
Добавил ещё и духи от Диора «Diorissimo», с лёгким цветочным запахом. Ландыш и ещё что-то там чувствуется. Нежный такой аромат. Понравился.
Купил себе пару флаконов импортного шампуня. Вот отрастут волосы, что я с ними буду делать? Мыть голову хозяйственным мылом? Или тем шампунем из стеклянного флакона? После него только перхоть может появиться, а не шелковистый блеск и пышность волос…
А потом вспомнил, что на чужую свадьбу и без подарка, ходить некрасиво. Купив ещё одну косметичку, стал её наполнять. Тушь, тени, лаки для ногтей и ещё много чего по мелочи. Добавил ещё коробочку «Miss Dior» от того же Диора. Но коробочка в косметичку уже не помещалась. Положил весь подарок для невесты в отдельный пластиковый пакет. Но подумав, что жених так останется без подарка, добавил не глядя какой-то французский одеколон и набор для бритья от «Gillette». Хватит, наверное.
Напоследок, купил себе рубаху типа гавайской, с пальмами и чайками. Для юга сойдёт.
А ещё купил себе нормальный комплект одежды «под мальчика». Всё в тёмных тонах. Свободные лёгкие брюки, короткая куртка на молнии в цвет брюк. Типа ветровки. Ну и так, всего по мелочи набрал.
Гагик не протестовал. Он просто расплачивался за выбранные нами товары. Видимо, ему было дано указание от товарища Саркисова, ни в чём мне не отказывать.
На обратном пути. Гагик нас высадил в Дедеркое у нашей машины. Мы с ним распрощались. Он уехал по своим делам. А наш путь лежал в Туапсе, где в ресторане должна состояться очередная репетиция с музыкантами.
Довольные братья, наряженные в свежеприобретённые импортные шмотки, имели довольный вид и работали челюстями, пережёвывая недоступную ранее импортную жевательную резинку.
— Сразу предупреждаю, чтобы в машине не прилепляли жевачку. Пожевал, выплюнь в окно…
— Да ты что, я её до утра жевать буду. — возмутился Сергей.
— Ну и зря! — наставительно сказал им я. — Жевать надо пока её вкус не закончится. А это по времени не больше часа. А потом это просто резина. И жевать её долго вредно.
— Правда? — изумился младший.
— Правда. У вас этой жевачки теперь полно. Не жалейте. Пожевал. Выплюнул. Не уподобляйся идиотам, которые считают, что жевачку надо жевать весь день и даже дольше. Так только малолетние дебилы делают. Вы же с братом не дебилы? Нет?
— Нет. — ответил мне младший и стал что-то пристально разглядывать за окном.
— Ты обиделся на меня что ли?
— Нет. — голос звучал так обиженно, как у маленького ребёнка.
Мы с Виктором на это дружно рассмеялись, а через минуту к нам присоединился и Сергей.
— Серёга! А ты умеешь петь? — вдруг спросил я, поймав какую-то проскочившую случайно мысль.
— Не знаю. По пению пятёрка. Только я не люблю это.
— Почему? — я был удивлён.
— Голос… эта… Как у девчонки… Не мужской.
— Так это сейчас. Тебе лет-то полных сколько?
— Одиннадцать… скоро будет… в сентябре.
— Через год-другой у тебя голос начнёт ломаться, и станет уже более низким, как у Виктора.
— Витьке четырнадцать уже.
— Послушай, Серый! Я хочу одну песенку исполнить, но у меня, видишь, вид уже не маленькой девочки… А надо, чтобы пел почти ребёнок.
— Я не ребёнок.
— А кто спорит? Но мне надо чтобы ты мне помог. Пока у тебя ещё высокий мальчишеский голос, ты можешь мне помочь исполнить одну мою новую песню.
— А что за песня? — заинтересовался младший.
— Это песня про то, что у мальчика нет ни брата, ни сестры. И ему грустно.
— А у меня есть брат! — гордо проговорил Сергей.
— Ну вот. Видишь? У тебя есть брат, который и поможет, и заступится. А у того мальчика нет. Вот про это песня.
— Ну, я не знаю… Получится ли у меня или нет.
— Не попробуешь, не узнаешь. Я тоже раньше не пела. А попробовала и всем понравилось. И мне тоже.
— Ага. И за эти песни тебе ещё и денег кучу отвалили.
— И тебе отвалят, если сможешь хорошо спеть. Тут даже не главное хорошо спеть. Главное душевно…
— А слова у песни какие?
— Запишешь потом? Или так запомнишь?
— Пока не знаю. Ты мне спой. А я послушаю…
— Да. Ты — прав. Лучше, если ты сразу услышишь, как должна правильно звучать эта песенка.
Я настроился. А потом, поймав в голове звучащую мелодию, начал. Я всё время старался придать голосу детские интонации, как у солистки группы «Верасы»:
Слова у песни были простые и легко запоминающиеся. Запомнив их ещё очень давно, я помнил их и сейчас.
На припеве я вообще разошёлся и уже не стесняясь пел в полный голос:
Песня понравилась. Мелодия простая. Даже немного навязчивая. Сергей к концу поездки уже уверенно мне подпевал. Всех куплетов он ещё не запомнил, но припев уже знал назубок.
Когда приедем, ещё потренируется. Слова запишет. До свадьбы еще целая неделя с хвостиком. Выучит. Главное, чтобы перед публикой у него не начался синдром сцены. Придётся ведь мне тогда это петь.
Музыканты нас уже даже ждали. Михаил потребовал от меня представить новые песни. Я решил начать с уже готовой и разученной с Сергеем композиции. Миша был сначала в недоумении. Какой мальчик? Какие дети? Я разъяснил ему тему. Типа, снижение рождаемости. в молодых семьях в основном один ребёнок, политика партии. Ну и так далее.
Он проникся. Решил послушать.
Я обсудил с Ларисой бэк-вокальные партии. Вот эти самые: «па-па-ппа-ра» в паузах песни.
Наиграл клавишнику тему. Тема простенькая. Он сразу ухватил мелодию. Ну а я выпустил Сергея на сцену и скомандовал:
— Как взмахну рукой, начинай с первого куплета. Второй раз махну — припев. В припеве мы с Ларисой будем тебе подпевать. Главное не спеши. Слушай музыку.
— Он что? Никогда раньше не пел? — спросил у меня музыкальный руководитель.
— Не-а. — легкомысленно ответил я.
— Думаешь, получится?
— Не попробуем, не узнаем.
Зазвучала музыка. Мы с вокалисткой проговорили своё «па-па-па-ра, па-па па-ра.» и я махнул рукой Сергею.
Получилось всё супер и с первого раза. Второй и третий куплет он исполнял по бумажке, где я крупными печатными буквами ему всё построчно написал.
Текст был настолько простой, что он и на бумажку почти не смотрел. Так поглядывал.
После песни все оглушительно молчали пару минут. А потом Михаил выдал обалдевшим голосом:
— Это гениально. Так просто и проникновенно. Шикарно. Я думаю, что всё пройдёт на ура. Но давайте прогоним ещё раз.
— Серёжа! — стал я инструктировать юного певца. — Попробуй во втором куплете сделать так. Слово «мармелад» произноси немного по-детски. Вот так. Я пропел первые строчки второго куплета:
Он внимательно меня слушал.
— Понял?
— Ага. Так смешнее получается.
— Только тебе нельзя улыбаться во время исполнения этой песни. Ты должен быть, как грустный одинокий мальчик. Сможешь?
— Постараюсь.
— Интересно. Можно где-то достать плюшевого мишку. Или зайца.
— У меня есть. — сообщила нам Лариска, и смутилась почему-то. — Мишка… Во-от такой. — показала она руками.
— Представь, что мальчик будет держать его за одну лапу. Картинка будет то, что надо…
— Я принесу на следующую репетицию. — сказала вокалистка и снова смутившись покраснела.
— Если тебе жалко с ним расставаться, то не надо. И так сойдёт.
Похоже, что не в этом дело. Скорее всего, мишку ей кто-то подарил. Возможно, что кто-то из здесь присутствующих. Может мишку подарил Мишка? Неплохой каламбур. Но очень похоже на правду. Наш разговор слышали все, а Михаил почему-то сразу нашёл себе какое-то занятие, отвернувшись от нас.
Неделя пролетела незаметно. Ничего выдающегося больше не происходило. Мы периодически ездили на репетиции. Сергей уже без бумажки мог исполнить песню, даже без моих подсказок. Хороший слух у мальчика.
Я репетировал новые песни. А те, что пели в прошлый раз на свадьбе у Сурена и Анжелы, репетировали Андрей и Лариса. Кроме той моей, «Не смотри ты по сторонам…»
Правда, я добавил для Андрея «Половинку», «Музыканта» и «Ночную птицу».
В общем, работа шла. Песни оттачивались. Исполнение стремилось к уровню хита. Хотя сейчас это слово не употреблялось ещё так широко как в будущем, обычно говорили шлягер в отношении наших песен. А хит — это что-то там, за бугром.
Один инцидент, правда, с нами чуть не произошёл. Пошли мы с мальчишками как-то вечером на танцы в соседний дом отдыха. Ну и там ко мне начал клеиться один модный хлыщ. Прилипчивый, как банный лист. Виктор ему сказал пару ласковых. Тот попытался полезть в драку. А так как хлыщ был не один, а в компании, то я уже приготовился сбросить туфли и валить эту толпу.
Но вдруг, откуда ни возьмись, появился Гагик, и без проблем быстро в одиночку вытолкал взашей всю ту компанию.
Ого… Кажется, что меня тут пасут и опекают, а возможно даже и следят, сделал я тогда свой вывод.
Но в основном, дни текли спокойно и размеренно. Пока не наступил долгожданный день свадьбы. Я поехал туда лишь в компании братьев Волковых. Вадим и Натан отказались. Типа: А чего мы там будем делать? Но я-то знал истинную причину.
У Вадика разворачивался бурный роман с девушкой из Ленинграда. По случайному совпадению — она была выпускница знаменитой питерской «Ветеринарки». То есть, Ленинградского ветеринарного института, старейшёго учебного заведения известного ещё с царских времён. Учитывая общность интересов, у этой пары было много тем для разговоров у моря под луной.
А Натан чего-то обленился и ему были неинтересны ни шумные компании, ни романтические прогулки. Хотя я видел его в обществе какой-то дамы. Но только один раз. Ладно. Потом с ним обсудим этот вопрос. А сейчас я еду на свадьбу.
В багажник я загрузил пакет с подарками. Там уже лежали ещё пара сумок с моими вещами. Одна сумка была предназначена для внезапного перевоплощения в мальчика, если понадобится. Но там также присутствовали и мой любимый комбинезон, и джинсы, и кроссовки. На дне сумки лежал завёрнутый в одежду наган и запасные патроны. Стилеты я возил под сиденьем.
Во второй сумке находились уже женские вещи. Платья, бельё, купальник, полотенце. Мало ли что. Вдруг придётся где-то переодеваться. Косметика там тоже была. Теперь приходилось периодически ей пользоваться.
Какое-то тревожное чувство меня не оставляло сегодня весь день. Но я списывал это на предсвадебное волнение.
А зря, наверное…
Чуйке надо доверять…
В этот раз мы приехали не к самому началу свадьбы, а чуть позже, когда все национальные ритуалы уже были отыграны. Место за столами нам отвели на этот раз подальше от жениха и невесты. Ну, это и правильно. Во-первых, мы тут никто почти и звать никак. А во-вторых, чтобы удобнее было сбегать к музыкантам, надо быть подальше от основной массы гостей и поближе к боковому выходу. Так что место нам выделили вполне удобное для того, чтобы всё у нас получилось.
Саркис Арменович, как всегда был за кавора, и сидел на самом почётном месте. Мы с ним лишь поздоровались, а больше и не общались толком. Он старался вести себя весело, но было видно, что он озабочен другими, не связанными со свадьбой проблемами. Боюсь, что преступника они ещё так и не нашли. А я даже и не помню, чтобы в семидесятом году кто-то из серийных убийц и насильников «охотился» на Черноморском побережье Кавказа. Ей Богу, если бы знал, то тут же с ним и разобрался бы…
На этот раз жених был невысоким чернявым толстячком, что впрочем, не мешало ему быть обаятельным весельчаком. Жениха, а теперь уже новоявленного мужа звали Георгий, но все называли его просто Жора. Даже гости, когда поздравляли. Видимо это было тут так принято. Или для того, чтобы его именовали «Георгий», он ещё не «дорос».
А невеста была реально рыженькой! Причём абсолютно натуральной. Не ярко-оранжевой, а русоволосая с рыжеватым оттенком и с очаровательными конопушками. Она реально была как солнышко. Хотя зелёные глаза, славянский тип лица и имя Аревик ну никак не вязались друг с другом в моём понимании. Она скорее была похожа на ирландскую девушку, хотя я ирландок видел только в кино… Но несмотря ни на что, невеста была чудо как хороша. Но на армянку была совсем не похожа. Ну это, конечно, на мой взгляд.
Да, вот ещё и свидетель со стороны жениха был вообще блондином, тоже с красивыми голубыми глазами. Этот свидетель был настоящим красавчиком. Под два метра ростом, спортивного телосложения, голубоглазый блондин с располагающей улыбкой. Голливуд нервно курит в сторонке.
Как оказалось, он был двоюродным братом невесты по материнской линии. И все они, жених, невеста и свидетель, были чистокровные армяне. Черный, рыжая и блондин. Вот такой парадокс.
Лишь свидетельница невесты не была армянкой. Крашеная в рыжий цвет девица, примерно моего роста, но чуть пофигуристей. Побольше у неё было и в груди, и в заднице. Ничего так девушка, только в её зелёных глазах было хищное выражение, как у лисицы. Не понравилась она мне почему-то сразу. Но мне же на ней не жениться…
Застолье шло своим чередом. Музыканты уже исполнили «Обручальное кольцо» и сейчас заканчивали петь «Родительский дом».
— Нам пора! — сказал я Сергею. Он быстро запил что-то лимонадом и поспешил за мной.
— Готов? — спросил я юного певца.
— Ага! — бодро ответил тот.
— Не тушуйся! Всё как на репетиции. Только тут народа побольше. Вот и вся разница… — пытался я его успокоить.
Но как мне показалось, он совсем не волновался. А наоборот рвался в бой, как молодой бычок на корриде.
Я первым вышел на сцену, и взяв микрофон, начал:
— Здравствуйте дорогие гости! Вы уже услышали сегодня две мои песни. Вам понравилось?
— Да! Да… — из разных углов зала доносились весёлые молодые голоса.
— Вот видите, мы уже исполнили для молодых песню про обручальные кольца, и не забыли про родителей. Но ведь в скором времени молодые тоже станут родителями. Как жаль, что сейчас очень часто в семьях всего лишь один ребёнок. Это же неправильно. Детей должно быть много, чтобы им было весело. Но давайте позволим на эту тему высказаться самим детям. Поприветствуйте нашего юного певца! Поёт Серёжа Волков!
Гости, улыбаясь, похлопали мальчишке. Они ещё не знали, чего от него ждать и аплодисменты были жиденькие.
Но вот зазвучали знакомые аккорды, а мы с Ларисой встав за спиной у Сергея, затянули своё: «Па-па-па-ра, па-па па-ра…»
Вокалист нас не подвёл и вовремя начал петь. Его неокрепший голос звучал по-детски искренно и душевно.
Слова были простые, но правильные. Народ стал с интересом прислушиваться. А Сергей пел от души, не обращая на зрителей никакого внимания.
Припев ему особенно удался…
В паузе, мы с Ларисой шепчем в свои микрофоны:
А юный вокалист продолжает с надрывом, как бы отвечая нам:
Мы поём свою партию «Па-ра-па-ра…», а мальчик вставляя правильные детские интонации, продолжает:
Ну а дальше припев, который мы поём с ним вместе. Зрителям нравится. Тётушки уже жалеют этого бедного мальчика из песни.
После этих слов более пожилые люди улыбаются. Картинка им знакомая. Бабушка вяжет. А дедушка дремлет. Как всегда…
Последний припев поём мы с Ларисой. Она начинает:
Вдвоём с Ларисой вместе продолжаем:
А после этого вместе с юным вокалистом:
И снова вдвоём:
А завершает песню, Сергей грустным тихим голосом:
Под наше грустное: па-па па-ра… песня заканчивается.
Молодому исполнителю, ну и нам конечно, рукоплещут все гости. Песня удалась. И в тему свадьбы нормально, да и певец не подкачал. Очень уж у него искренне получилось.
Сергей долго не отпускали, но я решительно взял микрофон и начал говорить, не обращая внимания на шум в зале. Постепенно гости утихли, а я стал рассказывать им «историю» написания следующей песни:
— Когда я узнала, что невесту зовут Аревик, то сразу вспомнила, что по-армянски это означает — Солнышко. И я решила сразу написать про это песню. Но у меня получилось сразу две песни. Одна из них романтическая и душевная, а другая весёлая и танцевальная. С какой же мне лучше начать?
Гости стали выдавать свои варианты. Но у нас уже было всё обговорено с музыкантами.
— Я так поняла, что вы хотите, чтобы молодые станцевали для нас под мою песню красивый медленный танец.
Пока молодые выходят из-за стола, начинают играть первые аккорды известной в моём будущем песни Макса Фадеева в исполнении певицы Наргиз «Ты моя нежность…» После моей переделки, она будет уже называться «Я — твоё солнце…»
Я заменил больше половины слов. Но музыку ничем не смог заменить. И музыка, и аранжировка этой песни — просто шедевральны. Душевная песня.
Ну а я начинаю петь. Конечно, мой голос не так хорош, как у той знаменитой певицы. Но я старался, как мог…
Слегка повышаю, но всё ещё пою в лирической тональности:
Второй куплет почти полностью мною переделан:
Немного банально и нескладно получилось. Но что поделать. Вот такой я поэт… Зато в припеве я поднимаюсь всё выше и выше:
Небольшой проигрыш. А после этого ещё очень тихо и душевно:
И вдруг после одного лишь гитарного аккорда с надрывом, почти разрывая связки:
Последнюю строчку проговариваю почти по слогам, завершая песню. Тишина в зале просто оглушительная. И вдруг тишина взорвалась такими аплодисментами, что я даже оторопел.
Нет. Я конечно ожидал нечто подобное, но такого… просто представить себе не мог.
У невесты, кажется, тушь потекла. Она что, плакала? Значит надо отвлечь гостей.
— А сейчас прозвучит другая моя песенка. Всех, кто моложе ста лет, я приглашаю танцевать.
В зале смеются, а мы с музыкантами начинаем. Звучит очень ритмичная музыка. А я поймав нужный момент пою:
Тут Лариса вставляет своё: А-а…
И весёлый зажигательный припев:
В паузе, под ритмический проигрыш, Лариса мы делаем своё: А-аа, а-а-а…
Проигрыш звучит продолжением ритма. Лариса подпевает своё: А-аа… А я продолжаю припев. Его можно петь снова и снова…
Всё заканчивается… Затихает музыка. Лишь отголоском песни звучат последние слова:
Восторг зрителей и аплодисменты…
Я уступаю место у микрофона Андрею, чтобы он после тоста тамады исполнил уже знаменитое на Черноморском побережье: «Потому что нельзя быть красивой такой…»
Ну а я возвращаюсь на своё место.
Слегка пригубил вина, поклевал что-то из мясного. Есть уже не хотелось. Всего было так много…
Закончилась одна песня, а потом Андрей с Ларисой запели «Эхо». А я заметил, что ко мне приближается тот самый красавчик Артур, и приглашает на медленный танец. Отказываться вроде бы неприлично, а парень, кажется наоборот, вполне приличным. Жаль нельзя спросить мнение Инги. Она развлекается где-то далеко на другой планете.
Танцуем. Он пытается задавать вопросы, я пытаюсь отвечать. Чтобы говорить с ним, надо задирать голову выше. Высокий красавчик. Я вспомнил сразу песню из репертуара Насти «Танец на цыпочках». Там как раз про это: «Чтоб заглянуть в твои глаза, я танцую танец на цыпочках, который танцуют все девочки моего роста.» Как-то так примерно. Точно уже и не помню. Болтаем ни о чём. Меня хвалят за песни, я отвечаю: Спасибо! Не за что…
Замечаю краем глаза, взгляд в мою сторону. Злой такой взгляд, нехороший. Свидетельница. Ревнует, что ли? Да забери его себе! Он мне на фиг не нужен.
Танец закончен. Меня проводили на место и передали с рук на руки Виктору, который элегантно отодвинул мой стул, чтобы мне было удобно на нёго садиться.
Вечер продолжается. Но меня это уже не касается. Свои песни я уже спел. «Не смотри по сторонам», решил не петь. И так много нового материала.
Уже довольно поздно. Я попросил Гагика отвезти ребят в санаторий. Виктор попытался сопротивляться. Не хотел оставлять меня. Но я кивнул в сторону Сергея, который уже почти клевал носом.
Оставшись один, я ещё раз танцевал со свидетелем. А потом после исполнения музыкантами, аж два раза подряд, зажигательных «Чёрных глаз», заметил, что многие гости уже собираются и прощаются. Пора и мне, наверное.
Но мне это не удалось. И виною тому оказалась свидетельница. Она умудрилась меня заболтать и перетащить поближе к молодым. Невеста меня очень благодарила за песни. Спрашивала, как слова переписать. Я сказал, что у музыкантов есть и слова, и ноты всех моих песен. Уже распечатанные на машинке, а не написанные от руки. Пообещал принести.
Дойдя до Михаила. Я получил помимо текстов ещё и свои честно заслуженные три тысячи за новые песни. Договорились встретиться на неделе, и съездить по поводу авторских прав. Ехать аж в Краснодар надо. Попытался отмазаться, но Миша сказал, что без меня никак. Ладно, съезжу.
Отнёс тексты невесте. Очень благодарила. Они уже тоже начали собираться. Артур куда-то исчез, а Ира, это которая свидетельница, попросила меня подвезти её до дома. Такая настойчива была. Сказала, что ехать недалеко.
Минут через десять-пятнадцать я уже сидел за рулём, и мы ехали по ночному серпантину, удаляясь от Туапсе в сторону Сочи. Какая-то мысль не давала покоя…
Интересно… А откуда Ира узнала: Что я на машине, и что сам поеду за рулём?
А… Тут все про всех всё знают…
Ирина Кравченко росла избалованным ребёнком. Её отец был в Сочи очень большим человеком и работал много. Дома его почти не бывало. От жены и дочери он откупался деньгами.
Жена подозревала, что у мужа есть другая женщина, а может даже и не одна. Но он умел тщательно скрывать свои левые подвиги, а разводиться у больших партийных начальников, было не принято.
Отсутствие мужа заменяли деньги. Их хватало на всё. Ира с детства не знала ни в чём отказа. Лишь вниманием отца была обделена. Да и матери до неё особо дел не было. У неё были свои интересы. От девочки требовалось лишь одно — хорошо учиться.
Поначалу она очень старалась, а потом просто привыкла. Но недостаток отцовского внимания не прошёл даром. Испытывать тягу к мужчинам она стала довольно рано. Причём это были мужчины постарше. Не слюнявые одноклассники и не парни на год-два старше, а мужчины намного старше. Ей нравилось их внимание и обходительность. Они были щедры.
Конечно же, это не были простые работяги. Коллеги отца из горисполкома, горкома и прочих организаций, объединённых одним общим словом — власть.
Несмотря на достаток в семье, наличных денег у Ирины особо не водилось. Так… на карманные расходы. Хотя у одноклассников и таких денег не было, но малолетней королеве класса этого было мало. А она именно и была признанной королевой класса.
Симпатичная, всегда дорого одетая, холёная… Она заметно выделялась среди серых мышек, и считала, что равных ей нет в этом городе.
От этих мужчин она получала подарки… И деньги. А потом ещё и другие деньги, чтобы она никому ничего не рассказывала об их гусарских похождениях с малолетней обольстительницей. Денег теперь было много. Ирина была довольна жизнью. По окончании школы она уже знала, что ей гарантировано поступление в престижный московский ВУЗ.
Но потом она… влюбилась.
Влюбилась, как кошка, когда впервые увидела Артура. Высокий. Под два метра ростом. Натуральный блондин с яркими голубыми глазами. Спортсмен, да ещё и сын вполне приличных родителей. Он был двоюродным братом Аревик. Чтобы добиться расположения парня, Ирина сблизилась с наивной девушкой, став ей «лучшей» подругой, и даже свидетельницей на её свадьбе.
И вот теперь, из-за этой выскочки, взявшейся неизвестно откуда, все её планы на сближение летели псу под хвост. Артур сразу заинтересовался стройной симпатичной певицей, приезжей из Москвы.
Отрицать было нельзя, песни у этой гадины, действительно были хороши. «Ну и пусть поёт, лишь бы не зарилась на моего Артурчика. Вон как глазками стреляла, сука.»
После окончания свадебной гулянки, Ира попросила «певицу» подбросить ей до дома. Та согласилась… «Дура!»
Всю дорогу пассажирка щебетала ни о чём. Какие-то местные сплетни… Мне это было совсем неинтересно, так как я даже не знал всех этих людей, про которых бухтела это рыжая курица… Мне даже показалось, что она была не так умна, как хотела казаться… Есть такой тип людей. Любит произносить заумные слова и делать вид, что знает их значение…
Я с таким однажды столкнулся в прошлой жизни… Но ему было положено умничать. Так как был он реальным таким адвокатом по гражданским делам. Иногда загнёт фразу, напичканную всякими терминами… Да ещё и длиной с километр. К концу фразы уже было мало понятно, с чего всё начиналось. Видимо это был такой способ закомпостировать мозги в суде всем присутствующим. Как бы то ни было, но слушать его долго было невозможно, ибо мозг плавился от перегрузки ненужными заумностями псевдонаучного содержания.
Вот и эта балаболка, ну никак не останавливалась… Я уже пропускаю всё мимо уха. Эдакий фон, вместо магнитолы…
— Тормозни здесь, у кустиков! Слишком много я выпила…
Я даже обрадовался возникшей паузы в её речах и послушно съехал на посыпанную щебёнкой обочину, прямо у кустов. Причём кусты как раз нас и закрывали от дорожного полотна. С дороги нас точно не видно. Удобное место, чтобы пописать…
— Давай только быстрее, а то мне ещё назад ехать… — начал было я, когда острая боль пронзила шею с правой стороны.
Машинально, на уровне рефлексов, произвожу удар в сторону пассажирки. Ирина издала непонятный звук, что-то типа «хрюк», и опрокинулась лицом на торпедо.
Причину острой боли я понял сразу. У меня из шеи торчал нож. Я его выдернул, зажав рану ладонью. Нож был небольшой такой, кухонный. А мне дышать становилось всё труднее. Из горла раздавался лишь хрип да бульканье. Кровь просто лилась. У меня оставались секунды… Доли секунды…
Даю себе установку на лечение. Первым делом остановить кровь. В висках шумит, в глазах звёздочки мелькают…
Моя пассажирка не подаёт признаков жизни… Это хорошо… Потому что мне сейчас так плохо, что добить меня сейчас ей не составило бы никакого труда.
Снова и снова посылаю импульсы на лечение… Уже немного лучше…
Кровь больше не идёт… Зато в теле накапливается слабость… Темнеет в глазах. Голова просто кружится, как глобус… А внутри головы «вертолёт»… Во рту сушняк… Дотягиваюсь рукой до бутылки с лимонадом, которая лежит на полу позади моего сидения. Вожу её там на всякий случай.
Чем бы открыть?… Да вот этим самым ножом, что я бросил себе под ноги…
Пью… Глотаю тёплый… сладкий… липкий… лимонад. Жидкость приносит хоть какое-то, но облегчение. Пытаюсь прочистить горло… Отхаркиваю какой-то кровавый сгусток прямо на пол…
Снова даю себе установку на лечение… Лечить себя гораздо легче, чем других. Сразу знаешь, где больно. Туда и направляется основной поток энергии… Но лечить себя немного труднее, так как этой энергии этой сейчас мало… Очень мало… И чем дальше, тем меньше…
Снова отдыхаю. Снова сплёвываю большой сгусток крови прямо на пол себе под ноги. Отхаркиваюсь. Снова сплёвываю…
Видимо горло было сильно повреждено ножом. Но сейчас, даже на ощупь, на шее уже нет раны. Может и следа уже не осталось Только всё в крови перепачкано. Шея, лицо, руки, платье…
Бли-ин… Я на армянскую свадьбу больше никогда не пойду. Меня после каждой армянской свадьбы кто-то пытается убить. И с каждой следующей попыткой шансов у убийц всё больше и больше. То палками хотели побить, то стреляли… А теперь вот ножом…
Хватит! Нагулялся… Хрен им, а не новые старые песни… Меня колотит всего и разбирает какой-то истерический смех…
Дышу. Стараясь дышать глубоко… Но дышать немного затруднительно… Всё время приходится сплёвывать кусочки крови… Пробирает кашель… Откашливаюсь… Снова дышу… Дышу…
Продышавшись, пытаюсь извлекать звуки из повреждённого горла. Ничего умнее не придумал, как спросить у своей пассажирки:
— Эй, подруга! Ты как там? Жива?
Ответом мне гробовая тишина… Сдохла что ли?
А говорить пока что не особо хочется… Слова произносятся чисто, но при этом было немного больно. Хотя нет, скорее не больно, а неприятно… Так бывает, когда чем-то поперхнёшся, откашляешься, а потом ещё долго першит в горле.
Выхожу из машины. Меня немного «штормит»… Мотаю головой, слегка разминая шею. Уже не больно. Лечение помогло. Но слабость во всём теле такая, что вот хоть прямо сейчас ложись на землю и засыпай… Но спать нельзя. У меня ещё много важных дел…
Подхожу к пассажирской двери, открываю. Беру за шиворот свою несостоявшуюся убийцу и вытаскиваю из машины.
Да… Нос я ей сломал. Красовой её больше не бывать без пластической операции…
Жива? Да вроде дышит, сучка крашеная. Только дышать у неё поучается лишь через рот. Похрюкивает слегка, наша «морская свинка»… Не… приморская…
Ну и что мне с ней сейчас делать? Сдавать местным ментам?
И что я им скажу? Что мне тут кухонным ножом, чуть горло не перерезали?
А где рана? Нету?
Тогда зачем ты приезжая Маша сломала нос хорошей местной девочке Ире? Все видели, как вы вместе уезжали…
Ну и что же мне делать?
А хрен его знает… Нет ответа… Нет мыслей… Только сплошная слабость во всём организме…
Но, сначала я эту тварь как следует допрошу.
Мне же тоже надо понять, чего она хотела. И какого хрена стала в меня железякой тыкать…
Шлёпаю эту тварюгу по щекам.
— Эй! Очнись! Подъём, сучка!
Глазёнками хлопает, на меня смотрит. Молчит. Сопит… Не дёргается. Дышит тяжело… А кому сейчас легко?
— Ты какого хера на меня с ножом напала, тварь?
— Сука-а! — хрипит тварь…
Ясно. Сотрудничать не хотим.
— В глаза смотреть! Подчиняйся! — посылаю импульс.
Знакомый зелёный отблеск в её глазах, сигнализирует о том, что импульс дошёл куда надо.
Продолжаем разговор…
— Будешь отвечать на мои вопросы?
— Буду… — голос вялый.
— Почему ты меня хотела убить?
— Артур…
— Что Артур?
— Я его люблю… А ты…
— А мне он на хрен не нужен, сука…
— Ты врёшь… Он на тебя смотрел, а ты на него…
— Дура! Е*анутая на всю голову, дура!
Других слов у меня просто нет. Одни эмоции и междометия… Приревновала меня из-за какого-то красавчика, которого я видела в первый и, надеюсь, в последний раз в своей жизни. Боже мой… Какая же ты дура… Глупая, эгоистичная, ревнивая курица…
На что она надеялась, пытаясь меня убить?
Неужели, думала, что папаша сможет отмазать её от тюрьмы даже по такой тяжкой статье, как убийство? Даже если бы и отмазал, но всё равно ведь в тайне такое не сохранить. А тем более там, где все про всё и про всех знают.
Станет ли Артур с ней общаться после того, как узнает об этих шекспировских страстях? Это ещё большой вопрос.
Я бы лично не стал заводить роман с девушкой, зная, что она убила свою соперницу. С такой горячей штучкой, нормальных отношений никогда не получится. Будешь спать и опасаться… А вдруг приревнует и убьёт ночью за то, что улыбнулся продавщице, покупая сигареты в киоске…
Блин, блондинчик… На хрен я согласился с тобой танцевать? Надо было отмазаться, типа новые туфли ногу натёрли и всё такое… Но кто же знал-то…
Да и музыканты тоже хороши. Песню подобрали, как нарочно… Мою же песню: Мы — эхо, мы — нежность…
А танцевал он всё-таки неплохо. Я так не умею…
Так что же мне теперь с этой дурой делать? Оставлять всё как есть, ну никак нельзя.
Если я довезу её до дома, то потом мне предъявят за её избиение. Такой вариант меня не устраивает. А лечить её нет никакого желания… Да и сил на это никаких нет…
Если я вернусь одна, а она пропадёт по дороге, то меня будут искать и колоть по этому делу. В машине полно и моей, и её крови. Всё это не отмыть. Так что это тоже не вариант.
Придётся видимо Маше Левиной исчезнуть… И как это сделать?
Я осмотрел свою несостоявшуюся убийцу. Ростом примерно с меня. Телосложение чуть более плотное. В груди побольше, задница поширше… Волосы рыжие, крашенные, но подлиннее моих.
— Раздевайся!
Жертва не спеша поднимается и начинает раздеваться. Заставляю снять с себя всё, кроме белья. Хотя…
— Совсем раздевайся! И садись на землю!
Беру её же ножик и начинаю обрезать её волосы покороче. Дёргается. Больно, что ли?
— Сиди спокойно! Не дёргайся! Тебе не больно!
Наконец от её шевелюры остаётся подобие моей стрижки. Ну, почти что похоже… Сойдёт и так. Я же не мастер по женским причёскам.
Снял с неё все её золотые украшения. А на ней было немало золота. Всё как обычно. Чем меньше на новогодней ёлке веток и иголок, тем больше ярких шариков и всякой мишуры…
В ушах серёжки с красными камнями. На шее цепь с подвеской под стиль серёжек. Тоже с красными камнями. Перстенёк на пальце, что удивительно, с белым камушком. Бриллиант что ли?… А… Плевать…
Серьги, перстень и подвеску раскидал подальше по разным кустам. Цепочку одел на себя. Довольно крупная, но она не имеет никаких индивидуальных примет. Свою цепочку, с кулоном в виде кошки, и золотые часы нацепил на жертву.
А тем временем, я тоже снял с себя всё. Да чего там снимать-то было: Трусы да платье.
— Надевай это!
Она послушно одевается в мою одежду. Даже туфли мои ей подошли. Сам же я быстренько переодеваюсь в свою запасную одежду. В багажнике у меня есть аж две сумки со сменной одеждой.
Сейчас я одеваюсь под мальчика. Кеды, штаны с рубашкой, куртка, кепка.
На дне одной из сумок лежал, завёрнутый в полотенце, мой наган с запасными патронами и свидетельство о рождении на имя Инги Котти, а также все документы Александры Котовой.
Там же нахожу ещё пару бутылок с лимонадом. Одну тут же ополовиниваю. Жажда не по-детски мучает. Сумки забираю из багажника с собой, и укладываю их на заднее сиденье.
Одеждой и нижним бельём своей ментальной пленницы, я тщательно протёр от крови водительское сиденье, руль и приборную панель, а после взял, да и разбросал всю чужую одежду по полянке, предварительно грубо порвав. Версия про убийцу девушек сработает на раз.
— Садись в машину! — командую будущей «жертве маньяка».
Та покорно занимает пассажирское место. Через несколько километров, забравшись по серпантину повыше, нахожу ничем не защищённый обрыв. Ставлю машину носом вплотную к пропасти. Мотор не глушу. Выхожу…
— Садись за руль! — это я пассажирке.
Слушается. Садится…
— Руки положи на руль и крепко сожми!
Выполняет.
— Посмотри на меня!
Поворачивается ко мне своим окровавленным лицом.
Снова бью кулаком в уже повреждённый нос. Отключается на раз. Голова откинулась назад. Но на всякий случай, ещё и сворачиваю ей шею.
Вынув из машины обе сумки с вещами, оставляю лишь маленькую женскую, с документами. Все деньги оттуда и свой стилет, конечно же забрал. Денег было ещё пока прилично. Моих было тысячи четыре с мелочью, а ещё три тысячи я получил от Михаила за свои новые песни. Хватит мне на первое время. А потом придумаем ещё что-нибудь…
Документы на машину, права и свой новый паспорт я оставил в сумочке, засунув её под сиденье. Хотя расставаться с такими полезными, а самое главное с настоящими документами было очень обидно… Ещё даже и попользоваться ими толком не получилось…
Тщательно поливаю тело жертвы, бензином из канистры. Волосы, платье, немного в салон. Полуоткрытую канистру с остатками топлива кидаю в багажник. Булькает понемногу, выливаясь. Приоткрываю горловину бензобака. Сую туда тряпку, свернутую жгутом и смоченную в бензине. Получился довольно длинный фитиль.
Прикладываюсь плечом к задней части машины, а сам чиркаю спичкой. Успеваю толкнуть машину вниз, заодно запалив фитиль… Падает машинка не так долго, но достаточно глубоко. Ярко-красный след горящего фитиля летит сквозь темноту вниз, а потом уже там, в пропасти разгорается большим огненным цветком.
Надеюсь, что тело хорошо прожарится, и патологоанатому мало чего достанется. Если сумочка под сиденьем обгорит только снаружи, то может быть, внутри сохранятся остатки моих бывших документов. А если даже и сгорят, то по номерам быстро найдут хозяина машины. При этом все знают, что на этой машине за рулём разъезжала везде Маша Левина.
Если мне всё удастся, то Машу Левину больше никто искать не будет.
Ну а труп этой рыжей дуры, пусть ищут до посинения по всем горам Черноморского побережья…
Полыхало внизу знатно. Но я, не дожидаясь, когда яркое пламя в ночи привлечёт чьё-то внимание, уже быстрым шагом удалялся в направлении города Сочи. Надо бы обязательно найти какой-нибудь ручей, или спуститься к морю, чтобы тщательно отмыть лицо и руки от крови. Кровь на лице уже засохла, из-за этого кожу немного стягивало, доставляя неприятные ощущения.
Спустившись в первое же попавшееся ущелье, я стал умываться холодной водой из горной реки. Чуть все ноги себе не поломал, спускаясь в темноте по камням, но слава богу справился. Сняв с себя верхнюю часть одежды, умывался по пояс… Песком с мелкими камушками оттирал руки, пытаясь вычистить частички крови из-под ногтей. Тер лицо, шею, за ушами… Волосы пытался мыть, но без мыла не особо получалось…
А про себя я подумал, что Машу Левину искать, возможно, и не будут, но мои отпечатки наверняка попадут в базу.
Я взглянул на свои ладони. Отпечатки пальцев! *ля…
На машине их найдётся бесчисленное множество. Причём везде… А ведь, в поисках отпечатков преступника, будут снимать и отпечатки с машины, а потом сравнивать их с отпечатками в номере. А в номере, где мы жили с Натаном моих отпечатков полным полно.
Если тело сильно сгорит, то отпечатков у тела может и не остаться совсем. Но мои-то пальчики со мной останутся. И если в будущем они где-то всплывут, то мало мне не покажется…
Я снова внимательно посмотрел на свои ладони, приблизив их к глазам максимально близко. Мне плохо было видно. Лунного света явно не достаточно для разглядывания папиллярных узоров на пальцах.
Закрываю глаза, настраиваюсь. Как наяву представляю себе произвольные узоры, виденные мною раньше. Я много таких видел на своей старой работе. Начал мысленно менять на своих пальцах и ладонях линии. Просто скручивая и выпрямляя линии в абсолютно хаотичном порядке…
Чувствуя жжение в ладонях, открываю глаза. На ладонях светится и клубится зеленоватый туман. Вот он медленно тускнеет и пропадает. Проверить изменения я не могу, так как раньше не заморачивался изучением своих отпечатков. Просто старался их нигде не оставлять. Но буду надеяться, что и сегодняшнее «колдовство» окажется таким же удачным, как и все предыдущие.
Немного напрягся, и послал своему организму новый приказ на изменение цвета волос. Когда я, одевшись, удалялся от реки, мои волосы уже были тёмно-каштанового цвета.
А я шагал и думал, что сильно погорячился, отмываясь холодной водой и песком из реки, но почему-то не воспользовался ни мылом, ни шампунем. А ведь это всё есть в моей сумке. Причём импортное, купленное в «Берёзке»…
Блин… Старею уже, а память всё такая же… Девичья…
Через несколько километров пешего пути, где-то уже на другой стороне горы, откуда не было видно далёкого отсвета от догорающей машины, я смог поймать попутный транспорт. Это был старый грузовичок. Странно, что он остановился на мой взмах руки, ночью на абсолютно пустой трассе. Но водитель не раздумывая согласился за пятёрку меня подвезти до Сочи. Весёлый дядька, но кажется слегка поддатый. Или это у него со вчерашнего дня такой выхлоп изо рта остался?
Машинка старая, бензином попахивает. Или это от меня так разит?
Хорошо, что я с лица смыл не только кровь, но и косметику. Одежда на мне мешковатая. Я снова «закосил» под мальчишку. Хотя с моими новыми «достоинствами» это сработает разве что вот так, в полуночной полумгле… С этим вот весёлым водителем проканало. Но дальше надо что-то снова выдумывать.
Доехали до Сочи мы довольно таки быстро, и я вышел, пожелав удачи весёлому водиле.
В небе уже светало, а я поплёлся в сторону вокзала. Куда идти? Куда ехать? Я этого ещё не знал.
В городе Сочи — тёмные ночи… Это верно… Но сейчас уже светало. А город Сочи только ещё просыпался.
От меня пахло бензином со страшной силой. Сейчас вот, выйдя из машины, я это почувствовал.
Я не был до конца уверен в том, что тщательно отмыл кровь с лица. Мне нужно было куда-то себя деть дней на несколько, и обстоятельно привести себя в порядок.
Куда можно рвануть из Сочи? Да куда угодно. Летом в Советском Союзе это вообще столица… Всё здесь… Конечно, кроме тех, кто в Прибалтике или в Крыму предпочитает отдыхать. Так куда же мне рвануть?
Слова из этой песни меня, конечно «вдохновляют»… Но пока что у меня нет ни друзей. Ни товарищей. Были, но я их безжалостно бросил на берегу негостеприимного Чёрного моря… Бросил, чтобы не подвергать возможной опасности из-за моих необдуманных поступков. Мне их будет не хватать. Я уже привык к Натану и Вадиму. Да и на братьев Волковых у меня были большие далеко идущие планы… Жаль…
Ладно. Пройдёт время. Я что-нибудь обязательно придумаю. А пока… А пока надо подумать, куда отсюда уехать…
Из Сочи можно уехать на север в сторону Краснодара, Ростова, Воронежа, Москвы…
А можно поехать в Адлер, в Сухуми или Батуми. Да куда угодно. Но надо ли мне ехать туда прямо сейчас? Скоро конец июня. В середине июля в Батуми будет уже первый зафиксированный случай заражения холерой. А потом всё побережье, включая Крым, повиснет на карантине. Так что выбираться надо до этого.
Но пара недель у меня ещё в запасе есть. Пожалуй, я продолжу свой отдых, только теперь уже одна. В Грузию с Абхазией, наверное, не поеду. Устал я уже от повышенного внимания ко мне кавказцев всех национальностей.
Хотя, всё как в поговорке: Зарекалась ворона дерьмо не клевать…
На вокзале народу было пока ещё маловато. Ну так это и понятно… Скорые поезда ещё не скоро прибудут, а значит и отправления ждать тоже долго. Народ лишь слегка кучковался у расписания пригородных поездов. Я тоже присоединился к ним, чтобы не привлекать излишнего внимания. Через тридцать пять минут будет электропоезд в сторону Адлера. Купив билет, я решил слегка переодеться. Сняв кепку, растрепал волосы. Кепку убрал в сумку. Скинул куртку, оставшись в рубашке. Вот уже и стиль «унисекс» получается. Но местные до этого ещё пока не доросли.
Уверенно направляюсь в сторону туалетов и захожу в женский. Там, в кабинке мне удалось кое-как сменить вещи на ещё более женские. У зеркала над раковиной чуть подвёл глаза. Расчесал волосы. Заодно рассмотрел себя со стороны. Вроде следов крови на лице не видно.
На перроне уже стояли люди, в ожидании прибытия пригородного поезда. А вот и сам поезд подъезжает. Захожу в вагон и сразу же занимаю своё любимое угловое место.
Ехали до нужной мне станции совсем недолго, но усталость уже брала своё. Я чуть было не уснул сидя… Так бы и заснул, но не успел… Уже объявили Адлер. И вот я выхожу…
Что такое «Не везёт» — я знаю, и даже знаю как с ним бороться. Но мне, на удивление сразу повезло нарваться на женщину с самодельной табличкой на картонке с надписью: «сдаю комнату». Женщина была русской. Хотя может и украинкой. По крайней мере, не армянка это уж точно. С армянами я уже почти месяц общался. И даже как-то привык уже… Но пора и отвыкать теперь…
Спросил у женщины, что за комната. Она сначала, отказалась вообще считать меня потенциальным квартиросъёмщиком. Сказала, что искала себе в жильцы семью из двух или из трёх человек, а не одного жильца… Я спросил: А в чём разница?
Других желающих снять у неё жильё не наблюдалось, поэтому она охотно разговорилась со мной. С каждого жильца она планировала получать по рублю. Если жильцов двое, то за неделю ей будет почти пятнадцать рублей прибыли. А если семья с ребёнком то и больше. А один жилец, и к тому же девушка — это проблемы. Подселять можно только девушек или женщин… А вдруг не захотят подселяться… Возникает проблема, причём проблема финансовая…
Я с ходу предложил ей платить за троих, при условии, что она никого не будет подселять. Но она мне сказала, что у неё уже живет семья из двух человек, но они планируют уезжать уже на днях.
— Сколько же у вас комнат?
— Две. Обе изолированные.
— А вы где тогда живёте, если хотите обе комнаты сдать?
— А у нас балкон на кухне. Там у меня раскладушка.
Вот такие вот условия.
Получается, что она если всё сдаст, то получит примерно пять рублей в день. Умножить на тридцать — сто пятьдесят рублей в месяц. Целая зарплата хорошего инженера. Нормально так. Но это только в сезон. А зимой живут на то, что заработали летом…
Я спросил ещё про дом, в котором у неё квартира. Оказалось, что это обычная пятиэтажка. Квартира на пятом этаже, здесь недалеко от вокзала на улице Голубые Дали.
Сказал, что подумаю. Записал её адрес. Пообещал, что если не найду ничего более приличного, то обязательно вернусь только к ней.
Хотя, если честно, жить в Адлере на пятом этаже в панельной пятиэтажке, у меня не было ну абсолютно никакого желания.
Попрощавшись с потенциальной хозяйкой моего будущего временного жилья, я решил отправиться в город. Закинув свои сумки в ячейку автоматической камеры хранения, налегке пошёл гулять по Адлеру.
Город меня не впечатлил от слова совсем. Жарко и душно. Пошёл в сторону моря. Идти пришлось довольно долго. Пришлось обходить вокзал по кругу. Везде железнодорожные пути и запах мазута с чем-то ещё.
Купил в первом же попавшемся магазинчике бутылку лимонада. Лимонад был тёплым и противным на вкус. С отвращением выпил, пополняя потерю жидкости после приключений нынешней ночи.
Усталость наваливалась на меня тяжким грузом. Развернулся и снова пришёл на вокзал. Посмотрел расписание электричек и узнал, что примерно через минут сорок я смогу выехать в сторону Абхазии. Почему-то решил, что возьму и поеду в Гагры, но взял билет до Сухуми. Это если Гагры просплю, чтобы потом с контролёрами не ругаться.
Забрал свои вещи из камеры хранения. Недолго же они там хранились. Дождавшись поезда, забрался в ближайший вагон. Снова занимаю своё любимое место.
Недалеко от меня располагается шумная компания из двух женщин, одетых во всё тёмное. Да ещё платки на них тоже чёрные. Но с ними примерно человек пять или шесть детей. Точно посчитать не удаётся, так как чернявые дети перемещаются так быстро, что рябит в глазах. А шуму от них как от десятерых. Думаю, что теперь я точно не засну. Но на всякий случай обращаюсь к женщинам, предварительно вежливо поздоровавшись:
— Здравствуйте! Простите меня, а вы до какой станции едете?
Смотрят на меня немного недоуменно. Но одна из них коротко отвечает:
— Гагра.
— Извините меня, я с дороги и очень устала. Боюсь, что усну. Вы меня в Гаграх не разбудите.
Кивают мне в ответ.
— Спасибо, Вам большое!
Возвращаюсь на своё место, и не смотря на шум в вагоне, подложив под себя обе сумки мгновенно засыпаю.
А Инга уже орёт мне прямо в ухо.
Нет гораздо хуже. Она кричит мне изнутри уха…
Она орёт в моей голове. Внутри моей бедной и несчастной головы…
Колокольным звоном в моих уставших мозгах раздаётся:
— Са-аш! Саша!
— Отстань! Я сплю. Я очень устал.
— Ты не устал. Ты потерял много крови. А ещё потом много энергии и жизненных сил. Просыпайся! Я тебя сейчас лечить буду.
Мля… Сил нет и так от слова «совсем нет сил»… Я даже с большим трудом открываю тяжёлые чугунные веки, но сил нет и я их снова закрываю…
Сквозь закрытые веки в мои глаза светит яркое солнце. Откуда, на хрен, солнце? Утром солнца мало… А я…
Я же в вагоне электрички еду в сторону Гагр… Или Гагры… Я так и не понял как правильно называть этот город. Гагры или Гагра? От этого и не знаю, как склонять это название. Г-господи! О чём я только думаю? Что такое? Что за свет? Где я?
— Ты снова здесь. — медленно, как для тупого идиота проговаривает Инга. — Открой глаза! Я буду тебя лечить.
— А так нельзя? — спрашиваю Ингу, но глаза всё-таки открываю.
— Нельзя… — отвечает мне моя вторая я. — Ты спрятался. Я так пряталась от страха и боли, помнишь? Ну, тогда, когда… это… Вот… А ты сейчас спрятался от себя. Ты слишком много взял энергии из нашего общего источника. Его надо срочно пополнить.
— Ты знаешь как это сделать?
— Теперь знаю. Я теперь много чего знаю…
— Давай! Восполняй!
— Тогда пошли!
— Куда?
— Узнаешь…
— Инга! Что происходит? Я где? Сплю там, и ты мне снишься? Или я здесь, но почему-то без моего участия тело Малыша не может двигаться? Я что-то не пойму…
— Вот видишь. Ты сам догадался. А я всё никак понять не могла, почему никуда не могу пойти…
— То есть, чтобы тебе здесь было нормально, то и там у меня тоже должно всё быть нормально?
— Не совсем так. Оказалось, что твоя энергия важнее, чем моя, для Малыша. От тебя Малыш получает за час то, что от меня он получит за месяц. Так что с твоей подзарядкой у нас есть шанс здесь жить, путешествовать, изучать этот мир… Но ты там опять куда-то слил столько энергии, что волна от этого настигла меня здесь, а я в свою очередь разрядила Малыша.
— Ничего не понимаю. Малыш же не киборг? Как он мог «разрядиться»?
— Нет. Малыш не киборг, а такое же человеческое существо, как и мы с тобой… были.
— А ты теперь — киборг? Или я?
— Нет. Но ты же знаешь. Сам внутри меня там сидишь…
— В том-то и дело. Тогда откуда у тебя такая терминология? Зарядка, разрядка. Я же вам не батарейка и не аккумулятор, чёрт возьми…
— Не говори так! А то и правда возьмёт…
— Кто?
— Чёрт.
— Какой в дупу чёрт?
— Хватит ругаться! Пошли лучше быстрее! Я чувствую, что надо поторопиться…
— Куда хоть идём?
— К заброшенному городу древних.
— Зачем?
— Это важно. Не спрашивай меня! Сам всё поймёшь.
Чувствую, что мне очень тяжело подниматься. Вытягиваю руку вперёд и вижу худую руку Малыша с маленькой ладонью.
Но моих сил всё же хватает, чтобы встать и начать движение вперёд. Инга постоянно поправляла траекторию моего маршрута.
— Инга! А почему у Малыша такая худая рука? Еда что ли кончилась?
— Еда есть. Но у нас нет сил её загипнотизировать, поймать и съесть. А про то, чтобы охотиться с оружием я вообще молчу.
— А как же Рара и волки?
— Они вынуждены были уйти далеко отсюда.
— Почему?
— Потому что мы нашли и почти открыли вход в город.
— Чего?
— Ничего. Залезли наверх, и нашли там место, куда раньше прилетали корабли древних. Это и есть вход. Когда корабль прилетал, то вход открывался…
— Но мы же не корабль древних?
— Чтобы открыть вход, нужна древняя кровь. Она есть в Малыше. Помнишь, дед как-то говорил, что Малыш наследник?
— Помню. Но чего он наследник?
— Наследник древних.
— Хорошо. А причём тут ты и я?
— Саша! Ты тоже наследник древних.
— Чего?
— Повторяю для дебилов: Ты — наследник древней крови!
— Сама такая!
— А вот я как раз не такая. Выяснилось, что я не наследник.
— Это как?
— Да скоро всё сам увидишь. Пошли уже дальше… Уже почти дошли.
Мы и правда, пока болтали, почти что уже приблизились к монументальному каменному сооружению заросшему лесом и мхом. Уже по знакомым лианам забираемся наверх. Сейчас это делать мне стало сложнее. Малыш сильно ослаб, а я не могу добавить ему сил, так как тоже ослаблен своими земными приключениями.
Но прилагая максимум усилий, мы всё-таки оказываемся наверху. Теперь плетёмся по плоскому плато к центру конструкции. Ведёт нас снова Инга.
— Долго ещё? — спрашиваю я.
— Почти дошли. Вон за теми деревьями…
За небольшими деревьями я обнаруживаю то, чего раньше не видел. Что-то типа прямоугольного окопчика, примерно на полметра заглублённого относительно поверхности. Мы спускаемся вниз.
Одна из стен этого «окопа», расчищена от зелёного мха. На плоской стенке появилась, невидимая раньше панель. Уже не каменная, а металлическая пластина, с двумя вдавленными отпечатками ладоней с растопыренными пятью пальцами.
— Видишь, Саш! Пальцев на руке пять, как у нас.
— Я умею считать до пяти. И что? Вы уже прикладывали руки?
— Да. Малыш продержался примерно минуту.
— Что? Просто держал ладони на этой пластине?
— Нет. Не просто держал. Мы посылали ментальный посыл на открытие входа.
— И что?
— Ничего. Через минуту нас шибануло током, и Малыш потом почти сутки лежал без сознания.
— А ты?
— А я сидела как зверь в клетке. Выйти не могу. Поднять Малыша не могу. Тебя позвать не могу.
— Ну не томи! Рассказывай подробнее: Что было дальше?
— А что дальше? Дальше Малыш вроде бы очнулся и мы пошли к Раре, чтобы просить её о помощи.
— И она помогла?
— Нет. Она сказала, что в невидимом излучении, исходящем от каменного леса, что-то изменилось, и её выгоняет на более дальнюю дистанцию. А ещё сказала, что мы — котята, и у нас ничего не получится.
— Почему?
— Потому что мы — котята. Пояснила, что от неё помощи не будет. Это не в её силах. Но сказала, что сможешь помочь ты.
— Почему я?
— Потому, что ты не котёнок, а взрослый кот.
— Но тело-то всё равно не моё, а Малыша.
— Не путай ментальное тело с физическим.
— А как же моя усталость и силы, истраченные там, на нашей Земле?
— Кое-чем, я смогу тебе помочь. Достань из кармана. Нет. Не из этого. Нагрудный карман справа.
Нащупываю в правом нагрудном кармане и достаю из него пару каких-то корешков.
— Что это?
— Это корень жизни.
— Женьшень что ли?
— Не знаю я никакого женьшеня. Бабушка говорила, что это корень жизни.
— А чего ты раньше мне не сказала. Если он усиливает силы, то я бы раньше его съел, и мы бы быстрее сюда дошли.
— Нельзя было.
— Почему, Инга?
— Потому что он действует короткое время. Ты его истратил бы на дорогу сюда, а потом здесь снова был бы слабым.
— Ясно. И что с ним надо делать? Просто сжевать и съесть? Или ещё куда засунуть?
— Никуда засовывать не надо. Просто жуй! Давай! Ешь!
Сижу… Корешок жую…
На вкус, как сырая картошка. Даже рот слегка вяжет. Сейчас бы запить чем-нибудь… Первый корешок кончился, и я принялся за второй.
Ещё во рту не кончилась противная растительная масса, как тело получило неожиданный импульс безудержной бодрости. Я быстренько проглотил остатки второго корешка и спросил Ингу:
— Ну? И теперь мне что делать?
— Приложи ладони и посылай импульс на открытие входа. А мы с Малышом будем помогать тебе.
— А почему только ты со мной говоришь, а Малыш всё отмалчивается?
— Саш! Давай не сейчас. Всё потом отвечу. Прикладывай!
Я приложил маленькие руки Малыша к отпечаткам больших взрослых ладоней. Настроился и стал посылать ментальное послание. Получалось что-то типа: «Сим-сим откройся!»
Бред, конечно, но я стараюсь. Ладони уже светятся зелёным. Прошло около минуты, потом ещё немного… А я всё время подсознательно жду удара током. Но когда наконец-то ток начинает пронизывать мои ладони, я понимаю, что сила тока для меня слабовата. Покалывание чувствую, но сильного удара, про которое говорила Инга, не происходит.
Стараюсь усилить ментальный посыл. В ответ усиливается покалывание, но пока ещё терпимо. Когда я, отчаявшись, послал очень резкий импульс, то всё-таки почувствовал удар тока, но сдержался и не отдёрнул руки.
Что-то щёлкнуло внутри каменной плиты. Позади меня что-то происходило, но я боялся отпустить руки и обернуться. Но в этот момент, зелёный свет под моими ладонями погас, а всякие звуки и шевеление сзади не прекратились. Я оторвал ладони и оглянулся.
Задняя стена «окопчика» отодвинулась вместе с зеленью и мхом уже примерно метра на три, а на месте стены появилось квадратное углубление, с уходящими вниз ступенями.
Я попытался шагнуть вперёд, чтобы начать спускаться по лестнице вниз…
В этот момент, что-то толкнуло меня в плечо. В глазах всё завертелось, и я отчётливо услышал голос…
Я почувствовал толчок в плечо и услышал голос:
— Э… Девушка. Просыпайся! Гагра. Приехали уже.
Я открыл глаза. Ничего не понимаю… Надо мной стояла женщина в чёрном платке. Она что — то пытается мне сказать?
А-а… Это та самая женщина, которую я попросил разбудить, когда приедем в Гагры. Неужели уже приехали?
— Спасибо! Большое спасибо, Вам!
Я подхватил свои сумки и поспешил к выходу из вагона.
Город Гагра ошарашил меня сразу. Это было поразительно. С первого взгляда стало понятно, что я уже точно не в России. И дело было не в надписях на двух языках, но и самом колорите. Местные были одеты, не совсем так, как там в Сочи. Зато приезжих можно было определить почти сразу.
Моя усталость в миг куда-то пропала. Может быть дело в том, что я поспал в электричке, а может и корешки, подсунутые Ингой тут тоже действовали, но я чувствовал себя довольно таки бодро. Казалось, что сил так много, что вот-вот и чего-нибудь снова отчебучу ненароком.
А оно мне надо? Не-ет… Совсем не надо. А что мне надо?
Есть хочу. Даже не есть, а жрать… И при этом жрать хотелось с неимоверной силой. Казалось, что если попадётся мне сейчас в руки батон хлеба, то съем его в один момент… Ладно… Чуть-чуть смогу потерпеть… Но только чуть-чуть…
Хотя и о месте ночлега тоже пора бы уже и позаботиться.
Тут снова возникают сразу два варианта. Либо частный сектор с непонятным сервисом и проблемами с организацией питания, либо пристроиться в какой-нибудь пансионат или санаторий.
Частный сектор никуда от меня не денется. Возле вокзала было полно табличек: «Сдаю жильё». И не только на руках у тёток, но и у таксистов на машинах такие таблички присутствуют.
А вот с пансионатами, санаториями и домами отдыха возникают небольшие организационные проблемы. Обязательно нужна путёвка. Я отлично помню, что в сезон все места в этих заведениях были забиты под завязку. И без путёвки в эти летние дворцы попасть было категорически невозможно…
Или можно?
Путёвки у меня на руках нет. Зато есть способность к убеждению людей помогать мне. Но хорошо выстроенная советская бюрократия мне может сильно навредить в этом. Внушу я, к примеру, администратору дома отдыха, что меня надо обязательно поселить. Она мне предоставит номер или койко-место, а потом сменится. А на следующий день приедет человек с путёвкой, чтобы обнаружить, что на его месте проживаю я такой весь красивый. Ну и новый администратор проверит документы и сразу выяснится, что у человека есть правильные документы на руках, а я никто, и звать меня никак. Ведь: «Без бумажки — ты букашка, а с бумажкой — человек!». И как я тут оказался никто не ведает. Караул! Милиция! Ну и всё такое…
Снова возникает банальнейший вопрос: А оно мне надо?
Ответ как всегда прост: Да! Мне это не надо…
Но дома отдых и пансионаты — это для людей попроще… А что там с санаториями для солидных людей?
Допустим, какой-то член… Ну, например, ЦК или кто-то, кто рангом помельче, решил отдохнуть на море. Внезапно так… Ему вот прям приспичило с утра, аж кушать не может. Срочно надо в Гагру… И именно в самый лучший партийный санаторий…
Ну и как он будет решать проблему своего отдыха?
Пойдёт в профком? И будет там клянчить себе путёвку в санаторий? Вряд ли.
Он просто возьмёт телефон и позвонит, куда надо и кому надо. Потом прилетит на курорт и ему тут же предоставят все удобства с видом на море.
Откуда берутся такие вот внезапные свободные номера для таких вот VIP-клиентов?
А из резервного фонда.
И где есть такой резервный фонд?
В тех санаториях, что покруче. Типа тех, что для партийной элиты и всяких там… членов….
Есть у меня кто-то, кто может позвонить в санаторий и устроить меня на пару недель?
Не-а. Откуда?
А где их взять, этих начальников, которые могут так сделать? Наверное, они так же, как и товарищ Саркисов сидят в уютных прохладных кабинетах с кондиционером, где-нибудь в горкоме или в горисполкоме.
Теперь встаёт вопрос: В какой санаторий я хочу попасть?
Надо бы уточнить у кого-нибудь: Где тут крутой санаторий для элитных партийных работников?
Кто всё знает?
Таксисты, конечно.
Но перед тем, как начинать свою операцию по заселению, надо бы сперва что-нибудь перекусить. А потом снова поменять имидж.
Проблему перекусить я легко решил в ближайшей палатке, где торговали то ли пирожками, то ли беляшами… А может это были такие чебуреки… Но они так быстро кончились, что я так и не понял, что это было. Но сил прибавилось, а настроение моё улучшилось. Вытирая жирные от масла руки нарезанными кусочками газеты, используемыми здесь вместо дефицитных салфеток, я направился в «кабинку для переодевания».
Бли-ин. Как же мне надоело переодеваться в привокзальных туалетах. Но больше тут вроде бы негде. Снова иду в это душное царство дерьма и смрада…
Узкие чёрные джинсы. Рубашка с пальмами, завязана узлом на животе, открывая небольшую полоску тела в районе талии.
Всё время пока я переодевался, мои волосы бледнели, постепенно приобретая мой натуральный скандинавский блондинистый цвет. А ещё они росли, превращаясь в довольно симпатичную причёску. Я не видел себя со стороны. Да и зеркал тут тоже что-то не завезли… Но дав установку организму. Я был уверен, что всё будет именно так, как я «заказал». Короткая чёлка и светлые волосы по плечам…
Импортные босоножки на довольно высоком каблуке чёрного цвета прибавили мне ещё семь сантиметров роста.
Небольшое мутное зеркальце всё же нашлось над ржавой раковиной… Глядя в это, так сказать, зеркало, я подумал, что в древности греки использовали металлические пластины, полируя их до зеркального блеска. И в этих отполированных металлических пластинах можно было себя разглядеть…
Да… Жаль, что древние греки не были в этом туалете на вокзале города Гагра. Зеркало выглядело так, будто всякий, кто в него смотрелся, тут же плевал в стекло, после того, как увидел в нём своё отражение… Тьфу…
Я слегка подвёл глаза и накрасил губы. Добавил себе немного аромата французских духов… Мне надо быть неотразимым и сногсшибательным…
Надев чёрную бейсболку, я нацепил тёмные очки и в таком виде вышел на свет.
К таксистам я направлялся специально слегка вальяжной походкой, как легкомысленная девица, приехавшая на провинциальный курорт из далёкой столицы.
Кажется, что мне это удалось…
Таксисты в традиционных кепках-аэродромах, завидев девицу в виде меня, такого красивого, сделали стойку…
Ну, то есть, замерли, как охотничьи собаки, почуявшие дичь. Надо было мне сзади на спине себе ещё нанести фразу: «Обдери лоха как липку!» И тогда картинка получилась бы совсем полной и законченной.
Видимо у них тут была своя очередь на обслуживание пассажиров. Поэтому ко мне подошёл только один из них. Усатый водитель лет под пятьдесят на вид. Может он и моложе на самом деле. Но усы, лёгкая небритость (с утра уже отросло), большая кепка, небольшой авторитет над брючным ремнём. Всё это придавало ему возраста и солидности.
— Куда паедем, дэушка? — радушно спросил он, распахивая передо мной переднюю пассажирскую дверь белой двадцать первой «Волги» с шашечками.
Не обращая на него внимания, я дёрнул ручку задней двери, и зашвырнул туда обе свои сумки. Только после этого уселся на переднее пассажирское сиденье.
Право закрывать обе двери, и переднюю, и заднюю, я благосклонно предоставил водителю такси.
Мне это было так надо, чтобы все, в том числе и мой водитель, видели, что приехала на отдых в их захолустье, не просто какая-то там туристка… А приехала настоящая породистая стерва. Кажется, что мне это удалось…
Я органически, всей своей аурой почувствовал, что дядечка слегка недоволен моим поведением. Но ведь настоящие таксисты такой народ… Если клиент ведёт себя надменно и высокомерно, то и счётчик у такого клиента в разы больше и выше, чем у обычного пассажира.
Водитель занял своё место и завёл мотор.
— Так куда едем? — спросил он уже спокойным голосом.
— В райком КПСС. — мой голос был холоден как лёд.
Водитель тронул машину с места, но тут же задал мне вопрос, которого я, честно говоря, от него ну никак не ожидал:
— А к кому тебе там надо?
Ну, ни фига себе? Мы уже и на «ты»… Да и вопрос такой, совсем мне непонятный…
— А Вы, что, там всех знаете? — спрашиваю с заметной долей иронии.
— Ну не всех так… Но многих знаю…
— Мне нужно к первому секретарю райкома партии.
— Э… Так нет его там сейчас.
— И где же он? — я удивлён такой осведомлённости обычного привокзального таксиста.
— В Сухуми уехал, ещё с утра, на совещание.
— А откуда Вы-то про это знаете?
— Так, просто всё… Его водитель — это мой родной пилемянник. Сын моей сестры. Он его и увёз рано утром… Потому и знаю…
— Ну и кто сейчас вместо него в райкоме сможет решить мои вопросы?
— А какие у тебя вопросы?
— Я из Москвы…
— Э… Это сразу замэтно! — многозначительно произносит водитель, усмехаясь в усы.
— Мне сказали, что смогут меня на две недели поселить в какой-то санаторий от ЦК.
— О! Это сложно, деушка… У нас тут сразу два таких санатория. Один поменьше, а другой побольше будет.
— Мне лучше в тот, который побольше.
— Тогда это будет санаторий «Грузия». А я так понял, что путёвки у тебя нэт?
— Папа мне сказал, что дедушка уже позвонил кому надо. И обо всём договорился…
— А папа у нас большой начальник там, в Москве… Да?
— Папа не очень большой начальник там в Москве… А вот дедушка — очень большой… И не в Москве, а в Союзе…
— Ну, тогда в райкоме тебе может помочь только Хаха.
— Кто? — это его «ха-ха» вызвало у меня странную мысль, что я совсем ничего не понимаю…
— Хаха.
— Это имя такое, что ли? Никогда не слышала такого.
— Да. Такое вот имя. У нас тут свои имена. А вот мы уже и подъехали. Пойдём я тебя сразу к нему провожу. За свои вещи ты нэ бойся. Тут никто нэ возмёт.
Вот как? Опять тоже самое… Все друг друга знают. Все друг про друга всё знают.
Где-то я это уже видел.
Где, где… В Туапсе… Там тоже все про всех и про всё…
Но здесь ещё круче… Кто куда поехал, кто куда пошёл, ни для кого не тайна. Простой таксист в райком ходит, как к себе домой. Куда я, блин, попал?
А тем временем, мы прошли мимо строгого милиционера, которому мой водитель, просто кивнул, как старому приятелю. Поднялись на второй этаж, и таксист без стука открыл дверь одного из кабинетов.
— Хаха! Ты не занят? Тут девочка из Москвы. Вот… Она тебе всё сама скажет. Я не буду вам мешат…
Он пропустил меня в кабинет, а сам остался в коридоре.
— Я Вас слушаю… — хорошо поставленный казённый голос.
Человек имел строгий вид. Костюм, галстук, кристально белая рубашка, аккуратная причёска. Типичный клерк из офиса большой компании моего будущего. Вежливый, предупредительный, исполнительный.
— Вам должны были позвонить из Москвы по поводу меня.
— Как Ваше имя?
Похоже, что здесь звонки из Москвы происходят так часто, что требуется уточнить имя и фамилию, чтобы знать какую проблему надо решить именно здесь и сейчас. Или я чего-то не понимаю в этой жизни.
Мне сразу показалось, что человек передо мной имеет очень-очень гибкий позвоночник, что позволяет ему прогибаться, угождая власть имущим. А за счёт своей гибкости он может долгое время вести сладкую безбедную жизнь на своём месте.
— Моя фамилия Котова! — говорю я, делая акцент на фамилии, при этом снимая тёмные очки и стреляя в него зелёными глазами.
Я подсознательно выбрал этот момент. Когда глаза прикрыты тёмными стёклами, взгляда совсем не видно. А стоит снять очки, как первым делом мужчина постарается заглянуть в глаза девушке…
И в этот момент — он абсолютно беззащитен передо мной. А я могу сразу же использовать всю мощь своего «ментального» обаяния, для того, чтобы донести до него посыл своих мыслей, направляя его действия в нужное для меня направление…
— Вы должны мне помочь! Вам же звонили по поводу меня?
— Да-да, конечно… Присаживайтесь!
— Вам позвонили и Вас попросили помочь мне устроиться на две недели в санаторий «Грузия!» Вы вспомнили?
— Да-да. Я помню. Вы — Котова.
— Да. Я Александра Котова. Внучка одного из членов ЦК КПСС. Фамилию моего деда здесь называть не стоит. Сейчас вы позвоните в санаторий и распорядитесь, чтобы мне там выделили хороший одноместный номер со всеми удобствами, сроком на две недели, начиная с сегодняшнего дня. Вам ясно?
— Да, да. Конечно, ясно…
— Звоните!
Человек поднимает трубку телефона, и быстро набрав номер, начинает говорить на незнакомом мне языке. Надеюсь, что он ничего не перепутает и правильно передаст мои требования абоненту на другом конце трубки…
Минуты через две…
— Вы можете уже ехать в санаторий. Там Вас уже ждут.
— Спасибо! Надеюсь, что про меня Вы никому не расскажете? Ведь так! — делаю нажим.
— Никому…
— И Вы забудете меня навсегда!
— Да…
Открыв дверь, и уже выходя из кабинета, бросаю:
— До свидания! Большое спасибо!
Таксист встретил меня с улыбкой:
— Ну, что? Помог тебе Хаха?
— Да! Спасибо! Вы меня очень выручили. А теперь поедем в санаторий…
— В «Грузию?»
— Да.
По дороге, водитель мне успел рассказать, что абхазы очень гостеприимный у дружелюбный народ, а плохие грузины их всё время притесняют.
Слушая его в пол-уха, я думал, что надо бы и его немного «почистить» от воспоминаний обо мне.
Слишком уж он общительный и слишком много и многих знает. Расскажет пилемяннику своему, а тот шефу проболтается. Тот заинтересуется и…
Мне этого точно и даром не надо. Чем меньше интереса будет проявляться к моей персоне, тем лучше будет для меня и безопаснее для всех окружающих.
Меня подвезли как очень большого и уважаемого начальника прямо к самому входу в главное здание санатория.
А здание впечатляло своим видом. Архитектура ещё Сталинских времён, наверное. Хотя и при Никите строили поначалу такие же дворцы. Это уж потом он начал по всей стране пятиэтажки клепать.
Ну и ладно, что пятиэтажки… Пусть неудобные и маленькие кухни, и совмещённые санузлы… Зато сколько народу жильём сразу обеспечил. Некоторые до этого жили в ещё более худших условиях, в коммуналках, в бараках и общежитиях…
Но Никиту так ругали за это… А я считаю, что не бывает совсем плохих и совсем хороших людей. У всех есть светлые и тёмные стороны. Ну да бог им всем судья. Не мне их судить…
На прощание, я более чем щедро расплатился с таксистом, и посмотрев ему прямо в глаза, посоветовал никому про меня и про поездку в райком не рассказывать. Как мне кажется, он хорошо меня понял.
Интересно, а вот все эти способности из сказок, типа? «отводить глаза» и «заговаривать зубы»… Это тоже своего рода ментальное воздействие. Такое ощущение, что магия всё же была на Земле. И причём была не так уж и давно, Раз люди всё ещё помнят про колдунов и ведьм… И про страшных драконов…
Разместили меня быстро и без всяких проблем, в отдельном номере с туалетом и душевой. Вопрос с документами решился легко. Стоило лишь объяснить, что паспорт внучка заслуженного деда ещё не получила, но есть свидетельство о рождении… Да и звонок из райкома тоже прибавил мне авторитета…
Я поднялся в свой номер на третьем этаже, закрыл за собой дверь, и первым делом рухнул на кровать, протянув ноги…
Спать уже не хотелось, но просто так валяться на мягкой кровати, протянув ноги — уже было непередаваемым блаженством…
В животе предательски заурчало. Я переоделся попроще, надел лёгкое платье и снова спустился вниз.
Вежливая администратор просветила меня на тему питания и порадовала тем, что обед только начался. В столовую меня проводила уже другая женщина. Показала мне нужный столик и место за ним, где меня будут кормить в ближайшие две недели. Кормили здесь довольно прилично.
Соседей по столику никаких пока не было. Видимо они подойдут попозже. Но в этот раз я с ними так и не встретился. Наверное, они отобедали раньше. Обед здесь длится по расписанию почти два часа. Так что это нормально, что мы разминулись… Ну и ладно…
Осетрины и икры я на столах не видел. Как и устриц и всяких других деликатесов…
Но всё остальное было по высшему классу. Сытно, вкусно, много. И выбор есть… Короче, есть чего поесть…
Объелся я до того, что в номер шлёпал, уже еле-еле переставляя ноги. И сразу же завалился спать, решив наверстать упущенное, за почти что двое суток.
Конечно… Дадут тут поспать уставшему человеку, противные девчонки… Ну, то есть одна… Но такая… Она одна троих противных стоит…
— Инга! Я не спал уже почти двое суток…
— Ты мне срочно нужен!
— Я тебе в последнее время всегда нужен и всегда срочно…
— Но тут такое…
— Что на этот раз?
— Малыша больше с нами нет…
Сон как рукой сняло.
— Как это нет.
— Его нет ещё с того раза, когда его током ударило. Ну, когда мы без тебя пытались войти в бункер этот… Только я этого сначала и не поняла. Думала, что его просто так сильно оглушило, что он с нами на связь не выходит. Помнишь? Ты ещё тогда спрашивал: Почему Малыш не отвечает?
— Помню. И сколько времени у тебя уже тут прошло с того момента, как я был здесь в последний раз?
— А что мы тогда делали?
— Я открыл вход в каменное сооружение древних…
— Примерно неделя… может чуть меньше. Тут же нет ни календаря, ни часов. А теперь, когда мы внутри, то и не видно как солнце заходит.
— А мы уже внутри?
— Ну, да. Ты же открыл нам вход. И исчез… А когда мы начали спускаться, вход за нами сразу же закрылся. Хорошо ещё, что на стенах такие полоски светятся, иначе бы я дорогу не нашла сюда.
— А сюда — это куда? Ты постарайся говорить более подробно. Я же ничего не знаю о том, что у тебя тут целую неделю происходит…
— Ну… Я даже не знаю, как это назвать. Здесь есть жилые отсеки, есть пункт выдачи питания… А больше нас пока никуда и не пускают. Я проверяла все комнаты подряд. Открываются только спальные жилые отсеки. Их несколько… Но все одинаковые…. А в них только кровать и шкаф с одеждой. Кстати, у нас теперь новый комбинезон. Почти такой же, как и был, но только ткань какая-то другая. Размер сама ткань подгоняет по фигуре. А карманов нет. Но если приложить какую-нибудь вещь, то он возникает ниоткуда. Прямо из ткани карман вырастает, представляешь?
Инга тараторит без умолку. Соскучилась видимо тут совсем одна по собеседнику. Одиночество не всем идёт на пользу. Мне-то как-то это всё и по барабану. А иногда так даже и одному нормально… Ну а Инга продолжала вещать, верещать:
— Туалеты у них тут интересные, но почти такие же, как там в будущем. Ты рассказывал, про такие… умные… Сказал, что японцы их придумали. Там и задницу подмоет, и песенку споёт. Шучу. Без песенок пока обходилось. И вообще, здесь тихо как в гробу. Даже шагов не слышно своих. Пол, как из мягкой резины… Не пружинит, но шагов не слышно. Я уже проверила двадцать две комнаты. Везде одно и тоже. Можно каждый день спать в другой кровати. Кровати из пола вырастают. Постельное бельё? Подушка. Тонкое одеяло из блестящей ткани… И всё. Но кровать, каждый раз чистая появляется. Я как-то раз сок пролила. Красный такой. Типа гранатового на вкус. Так вот, кровать убралась, а появилась снова чистая. И подушка, и матрас.
— Инга! Не части так. Рассказывая поподробнее. Вот про столовую чего там?
— Пункт питания, это как комната. Но там на стене таблички такие. Квадратиками, как мозаика. На них разные символы. Я их пока не понимаю. Нажимаешь один из них, а из стены появляется поднос. На нём всякие кубики и цилиндрики. В цилиндрах — напитки, а в кубиках еда.
— Чем кормят? Борщами?
— Супов ещё не давали ни разу. Я подряд все кнопки нажимаю. В основном овощи и мясо. Хлеба не дают. А есть надо палочками. Я уже приспособилась. Но поначалу руками ела. Чтобы мыться или умыться — это в комнатах, там же где и туалет. Но зеркал нет. Ни одного. А стены матовые ничего в них не отражается. Там по коридору есть ещё одна дверь. Но я её не смогла открыть. Наверное, проход в другие отсеки. Может, ты попробуешь?
— Вот ты тут неделю одна развлекалась, а как только я поспать решил, тут же я тебе понадобился, чтобы двери открывать…
— Но я же не могу тебя выдёргивать просто так.
— А как ты можешь?
— Мне надо, чтобы ты там занял устойчивое положение и заснул. Тогда у меня сигнал приходит, что тебя можно вызвать.
— Ясно теперь, как это работает. А почему я не могу до тебя докричаться, когда мне надо.
— Я не знаю. Никто же ведь не учил меня, что и как надо правильно делать.
— Ну да… Вечно мы науку двигаем методом научного тыка.
— А это как?
— Ну, вот… Ты приходишь в столовую и тыкаешь пальцем в любую кнопку. И не знаешь, что оттуда вылезет. Может утка с яблоками, а может крокозябра какая со щупальцами.
— Была такая. Очень вкусная. Я не знала, что она называется крокозябра… А что это такое?
— Наивная ты девочка. Нет такого слова — крокозябра. Это так. Шутка. А тебе выдали что-то из морепродуктов. Осьминога или каракатицу.
— А разве каракатица — это не из сказки?
— В сказках тоже есть каракатицы, но и в море они тоже плавают. Их ловят, варят, жарят. В общем, жрут. Ну, ладно. Давай показывай! Где тут у тебя какие двери не открываются?
Инга направила меня вдоль по коридору, в конце которого находилась глухая стенка, с уже знакомой мне панелью из неизвестного металла. На этот раз след был только от одной правой ладони.
— Вот такие же есть на всех дверях. Но жилые помещения мне поддались, а этот нет. Саш! А может, ты попробуешь? Вдруг у тебя что-то получится…
— А вдруг там за дверью не то, что нам надо бы видеть?
Я прислушался. Мне показалось, что из-за закрытых дверей доносится какой-то стук.
— Ты слышишь? — спросил я напарницу.
— Что?
— Стук какой-то…
— Нет, не слышу…
Но я явственно слышу какой-то стук в дверь и слова…
— Откройте, пожалуйста!
Встаю со своей кровати в цэковском санатории и плетусь к дверям. Открываю. А там женщина в белом халате с папкой в руках.
— Вы Александра Котова?
— Да.
— Вам надо к главврачу зайти. Он назначит Вам процедуры, согласно Вашему диагнозу.
— А где находится кабинет главврача?
— На втором этаже. Там увидите табличку на кабинете. Сразу с лестницы первая дверь.
А я уже и забыл, что санаторий это в первую очередь лечебное заведение, а не пятизвёздочный отель all inclusive[6] из моего будущего.
Идти никуда не хочется, но я всё равно плетусь по лестницам вниз.
А лестницы здесь замечательные, просто глаз не оторвать. Ну, дворец, честное слово. Нахожу наконец на втором этаже кабинет главного врача. На табличке указано простое русское имя и фамилия: Фёдорова Галина Борисовна. Стучу в дверь и захожу в кабинет.
Главврач, полная женщина, встречает меня с обаятельной улыбкой. Перед ней лежит незаполненная медицинская карточка с одной лишь фамилией на обложке. С моей фамилией. Котова.
— На что жалуетесь? — спрашивает она меня с уверенностью врача в том, что все люди чем-то больны.
— Наверное, на нервы. — мысленно кручу разные варианты, что же я могу ответить этой любопытной тётке…
— А что у вас случилось?
— Галина Борисовна! — быстро изобретаю подходящую жалостливую историю, типичную для девушек моего возраста во все времена. — Меня бросил мой парень. Мне было так плохо… Сказали, что это… депрессия… Ну а дедушка сказал, что меня надо отправить в санаторий подлечиться.
— А кто у нас дедушка?
— Я бы не хотела о нём здесь говорить. Пусть его имя знает только тот человек, который меня сюда направил к Вам.
— Ну, хорошо. У нас есть такие врачи. Ну, что же. Я думаю, что мы сможем Вам помочь. Вы к нам надолго?
— На две недели.
— Это хорошо… Вот я тут написала направление. Сейчас Вам в кабинет невропатолога. А дальше, куда он скажет. Здесь, на этом же этаже прямо по коридору. Если возникнут какие-нибудь вопросы. то сразу заходите ко мне! Не стесняйтесь!
— Спасибо, Галина Борисовна! Обязательно зайду, если что…
Ещё примерно с час я ходил по разным кабинетам. Мне завели такую картонку, на которой было написано расписание: Когда, во сколько и в какой кабинет мне нужно приходить. Похоже, что свободного времени у меня останется только на ночной сон.
Да, блин. Советская медицина безжалостна и беспощадна. Захочешь сдохнуть, не дадут. Особливо, если ты член семьи члена ЦК КПСС.
В первый день, слава солнцу, только записался. А с завтрашнего дня с утра пораньше и на процедуры.
Интересно, а тут можно дать денег, чтобы меня не напрягали всем этим ненужным мне лечением?
Кстати… Чуть не забыл. Когда меня заселяли, то никто и не спросил меня ни про какие деньги.
Неужели здесь коммунизм уже победил на отдельно взятой территории этого санатория, и деньги не нужны от слова совсем?
Вопросов я задавать никому не стану. Скажут, заплачу, а не вспомнят и не надо.
Поинтересоваться можно у соседей по столику. На обеде они уже ушли, когда меня сажали за их стол. Пообщаться так и не успел. Надо на ужине их допросить: Кому и сколько здесь надо давать на чай?
Я помню, что при всей бесплатности советской медицины, младший медицинский персонаж не только не отказывался от чаевых, но и ждал их с нетерпением.
До ужина ещё оставалось довольно много времени. Правда, тут был по расписанию запланирован ещё и какой-то полдник. Но я на него не пойду. Там наверняка кефирчик с печенькой. Или сок с яблоком. Ладно. Потом узнаю. А сегодня я схожу на разведку… Проверю пляж.
Пляж оказался… Как бы это сказать… Ну не совсем песчаным. Скорее всего, это смесь мелкой гальки с очень крупным песком. Хотя это и не песок вовсе, а мелко порубленные морем ракушки, вперемешку с мелкими камушками. Ладно уж. Сойдёт и так. Я окунулся разок в море, обновив свой раздельный чёрный купальник с полосками. Слегка обсох на солнышке и вернулся в санаторий. Приняв душ у себя в номере, собрался на ужин.
Мне сегодня обязательно надо собрать побольше информации про санаторий и про его правила. Я хочу прожить здесь пару недель спокойно, и не привлекая излишнего внимания к себе. И для этого мне надо как бы соблюдать местные правила, а не искать себе приключений на задницу. А чтобы соблюдать все эти гласные и негласные правила поведения в этом санатории, надо хотя бы их узнать.
К моему великому сожалению, мои соседи по столику, пожилая пара, оказались не слишком общительными. Видимо им не очень-то понравилась компания молодой девицы за своим столом. Смотрели они на меня с таким видом, как будто я им задолжала дань за последние десять лет и всё никак не отдаю… Наконец-то я в живую увидел отношение настоящей «советской элиты» к обычным советским гражданам… Ну, то есть отношение шляхты к быдлу немытому… Хотя я себя таковым не считал, и мылся регулярно… Но такой взгляд, какой они адресовали мне, явно намекал на мою неполноценность…
В конце концов, я решил, что пересекаться с ними надо бы как можно реже. Буду приходить пораньше, и есть побыстрее. Эти элитные бройлеры явно себя не утруждая, всё время приходили ближе к концу приёма пищи. Мне даже вот сегодня на ужине, пришлось с полчаса мусолить свою кашку, чтобы их дождаться…
Решено… Теперь я точно буду приходить в столовую как можно раньше, и покидать столик до прибытия таких столь важных и толстых персон… А то от общения с такими персонажами не только аппетит может испортиться, но и здоровье подорвать недолго. И будут тогда меня тут лечить от нервных болезней, как и запланировали уже местные эскулапы… А я этого не хочу, ну нисколечко…
Лёг сегодня спать пораньше. Специально, чтобы успеть ещё и выспаться… Знаю ведь, что неугомонная Инга, мне поспать спокойно не даст. И придётся мне ещё сегодня вскрывать запертые двери, и изучать новые незнакомые пространства заброшенного сооружения древних.
Так и уснул в ожидании «срочного вызова» с неизвестной планеты.
Сон быстро забрал меня в свои чёрные объятия. И я как бы уже был готов к новой встрече… Но вызов никак не приходил…
Зато ко мне пришёл сон. Странный и непонятный. Зато цветной и насыщенный, как голливудский блокбастер.
Я на Земле, но в теле Малыша. Судя по всему мне примерно лет десять, или чуть больше… Я стою абсолютно голый возле дороги. Прямо на меня едет большой оранжевый автобус. Не совсем на меня, конечно… Автобус едет по асфальту, а я стою на обочине. Но его яркие фары слепят мне глаза…
Большой автобус остановился прямо возле меня… Из него вышли люди… Одна тётка укутала меня во что-то тёплое. И это было хорошо, так как даже во сне мне было очень холодно…
А потом мы куда-то долго ехали… И в конце концов я оказался в какой-то больнице. Судя по всему, это точно была больница… Пахло больницей, и все были в белых халатах… Почему-то я воспринимал всё окружающее вокруг немного не так, как обычно… Это был как бы взгляд со стороны… Ну как бы всё это объяснить?
Вот… Так иностранцы, не знающие местного языка, и не понимающие местных обычаев смотрят. Это если бы я приехал на Чукотку в начале века. Лопочут местные о чём-то… А я не понимаю. Местные на голое тело носят мехом внутрь разные вонючие шкуры. А я не понимаю, как так можно… Они едят сырое замороженное мясо, наструганное ножом. А я не понимаю, как это можно вообще есть…
Вот примерно так я себя и ощущал в этом сне.
Но я же видел, что кругом обычные реалии Советского периода… Милиционер в фуражке и врач в халате, всё было так же, как и в моей прошлой жизни… И даже календарь на стене мне подсказал, что «Перестройку надо начинать с себя»…
Чего? Какую в дупу перестройку? Это куда это я угодил?
На календаре стояли цифры… 1991… А за окном шёл дождь…
Интересно… А сейчас начало года и СССР, или конец года и уже нет?…
Меня осмотрели врачи, а потом стал допрашивать серьёзный такой усатый милиционер в звании лейтенанта…
Он задавал вопросы по-русски, но у меня по-прежнему было ощущение, что я понимаю не все слова, и чтобы понять смысл слов, мне сперва надо перевести с русского на какой-то другой язык, чтобы снова потом перевести на русский…
— Как тебя зовут?
Откуда же я знаю, кто я там сейчас и как меня там зовут?
— Ты меня понимаешь?
— Да…
— Ты помнишь, как тебя зовут? У тебя есть имя?
Не знаю почему, но почему-то на языке у меня вертелось имя Алекс… Алекс — это может быть и Алексей, и Александр, и даже Александра… Если я во сне, то кто мешает мне представляться любым именем, хоть даже и своим… Но в последнее время ко снам у меня сложилось двоякое отношение. С одной стороны они всего лишь плод нашего воображения, а с другой… Сны о Заповедной планете вполне себе осязаемые и реальные. Там можно провести уйму времени, а потом вернуться обратно… Но там могут и убить ненароком. И не факт, что это не отразится здесь, на спящем теле…
— Ты меня слушаешь?
— А…
Я кажется, задумался, и из-за этого в разговоре возникла продолжительная пауза.
— Ты меня слышишь?
— Да.
— Ты помнишь, как тебя зовут?
— Алекс…
— Алексей или Александр…
— Саша…
— Александр, значит…
— Саша… — упрямо повторил я.
— Ну ладно, пусть будет Саша… А фамилию свою ты помнишь?
— Кот…
— Котов?
— Нет. Не Котов… Кот. Просто «Кот» и всё…
— Кот Сашка, хорошо ещё не кот Васька… — глумливо заржал милиционер…
Мне это почему-то не понравилось, и я решил его потроллить:
— Василием звали моего отца. Вам это смешно? А как Вас зовут?
Тут милиционерчик смутился не по детски… Ему явно не хотелось отвечать…
— Почему вы мне ничего не ответили? Вы забыли, как Вас зовут? Или не хотите, чтобы я смеялся над именем Вашего отца, как Вы посмеялись над именем моего?
Молчание затянулось… Я смотрел на покрасневшего милиционера, а он сверлил меня сердитыми глазами…
А потом всё исчезло… Просто взяло и исчезло. Я даже не расстроился. Это же ведь сон. А во сне и не такое бывает.
Но снова, как в следующей серии кино, появился свет и началась новая сцена моего сна.
Я стою явно в каком-то общественном туалете. Несколько кабинок, но все без дверей… Напротив меня стоит невысокий пацанчик. Он смотрит на меня нагловато:
— Слышь, Кот! А чё ты такой борзый? Тебя что, давно в сортир не макали?
Рядом с ним торчат ещё двое пацанов помельче. На всех школьная форма тёмно-синего цвета. Помню, что у меня была такая же в старших классах… Создаётся ощущение, что меня сейчас будут или бить… Или макать в унитаз… Ни того, ни другого мне совсем не хочется…
Поэтому я начинаю действовать интуитивно. Пробиваю самому крупному в пах, а потом с двух сторон ладонями по ушам… И контрольный апперкот, снизу вверх, прямо в челюсть. Тело отлетает от меня, по пути сбивая ещё одного «соратника» моего оппонента. Третьему бью ногой в грудь. Его тоже сносит.
И вот, не прошло и пары секунд с начала разговора, а уже три стонущих тела копошатся на грязном полу туалета.
А я пошёл к раковине и стал мыть руки. Холодная вода из-под крана, приятно остужала мои горящие кулаки…
А дальше я ничего не помню… То есть совсем ничего… Видимо я окончательно заснул и провалился в глубокий-глубокий сон…
Это было неожиданно для меня, но Инга на связь этой ночью так и не вышла. И это было даже очень хорошо. Особенно для меня. Потому что я выспался в эту ночь за все прошедшие дни сразу и оптом. А с утра у меня опять началась беготня по медицинским процедурам. Да… Пришлось помотаться по разным этажам, да по разным кабинетам. Это было немного утомительно, но даже и забавно в чём-то. Душ Шарко, ванны с какими-то наполнителями и гидромассажем. В будущем джакузи уже не были редкостью для нашей страны, а сейчас такое действо, наверное, впечатляло неискушённых граждан Советского союза. А ещё меня пытались лечить электротоком, но я не почувствовал никакого эффекта от этих процедур.
Надо всё-таки найти способ отказаться от всего курса лечения. Осталось только придумать для этого хоть какой-то разумный предлог… «Но об этом я подумаю завтра…» Вспомнил я высказывание одной известной героини из не менее известного романа…
У меня осталось даже время перед обедом сходить на пляж, и разок окунуться. А после обеда немного поспав, я снова поплёлся на процедуры. На этот раз меня запихнули в грязевую ванну, хотя я отчаянно сопротивлялся… Ощущения — реально свинские. Но почему-то это считается тут очень полезным. Может быть, может быть… Мне пока этого не понять. Ни в той, ни тем более в этой жизни, мне не приходилось болеть так сильно, чтобы лечиться, используя такие грязные методы… И даже когда я лежал в той московской больнице, меня лечили лишь уколами да таблетками… А для богатых и достойных вона как изгаляются. И дерьмом каким-то лечебным обкладывают, и водичкой тёплой потом смывают…
Ладно… не только богатых так вроде бы лечат. В обычных профсоюзных санаториях тоже есть и Шарко, и грязь наверное тоже есть… Вот только как узнать… Это лечебная грязь или из соседнего болота, где корова утопла и сдохла в прошлом веке…
Во время ужина ко мне подкатывал для знакомства паренёк, лет двадцати на вид, звал на танцы. Я категорически отказался. Мне хватило уже танцев с блондинчиком на свадьбе у Аревик. И я ещё не забыл, чем это всё закончилось… Больше не хочу…
Ушёл я после ужина сразу к себе в номер, да и спать завалился. Не успел даже и заснуть толком, как меня тут же Инга снова вытянула на Заповедную планету.
— Привет, подруга! А чего тебя вчера не было?
— Вчера? Да я тут уже месяц под этим колпаком провела, не меньше.
— Какой, на хрен, месяц? Под каким, на хрен, колпаком? Ты давай, рассказывай всё с подробностями… А то я ничего не понимаю.
— А чего тут не понимать? Ты двери открыл, а потом сразу же и слинял…
— Меня там разбудили в санатории.
— В каком санатории?
— Ну, здрасьте, приехали. Мы теперь, что с тобой? Совсем отдельно будем? Я там, а ты тут. И между нами не будет никакого обмена информацией. Ты вообще, когда в последний раз на Земле-то была?
— А я уже и не помню… Когда ты здесь, то и мысли не возникает куда-то уходить. А когда тебя нет, то я… Наверное, уже и не могу туда попасть… Тебя вот вызвать могу, а самой туда попасть у меня уже и не получается…
— Кажется, последний раз ты была там после первой армянской свадьбы.
— А что, уже была и вторая?
— Ну, да. Я же тебе ещё тогда говорил, что пригласили спеть на свадьбе у девушки с именем Аревик (Солнышко).
— Это я тоже помню. Значит, я снова там была…
— Или я тебе тут это рассказывал?
— Ну и что там дальше было?
— А дальше нас с тобой снова чуть не убили.
— Да ладно… Что? Опять стреляли?
— Нет, ножом пыряли…
— И кто этот самоубийца?
— Это не он. А она… Свидетельница на свадьбе приревновала к свидетелю.
— Звучит смешно.
— Ага… Смешно… А потом она всадила нам нож в горло.
— Прямо на свадьбе?
— Нет. Эта тварь попросила меня подвезти её до дома на машине. Едем. Ночь. Темно. Горы…
— Красиво излагаешь…
— Не юродствуй!
— И что дальше было?
— Попросила у кустиков остановить, типа ей пописать приспичило. Ну, я и тормознул… Не успел ничего сообразить, а она мне кухонным ножом в шею засандалила. С трудом выжить удалось. Почти все силы тогда истратил. Ты что забыла? Ты же сама меня потом подлечивала какими-то корешками. Ну, когда я потом двери в бункер открыл… Я тогда еле сообразил, что делать. Счёт шёл на секунды… Шея, горло — это тебе не хухры-мухры…
— Ну, то что ты выжил, я и так вижу. Подробности давай!
— Когда она ткнула мне в шею, я машинально ей в нос зарядил, не раздумывая. Вот она и отключилась. А я ещё минут двадцать потом себя залечивал, да тёплым лимонадом сгустки крови из повреждённого горла выполаскивал.
— Ты убил её?
— Убил… Но не сразу. Сперва я её допросил, как следует. Узнал, почему она на меня с ножом накинулась. Оказалось, что она банально приревновала меня к одному блондинчику…
— Было бы к кому ревновать. У нас же там тело плоское…
— Уже нет. Совсем уже не плоская… Я добавил немного роста, сменил причёску и в груди слегка прибавил. Я ведь уже сделал там и права на машину, и паспорт себе. Нам по тем документам там уже давно восемнадцать лет исполнилось. Вот я и стал своё тело слегка корректировать, чтобы соответствовать возрасту по документам.
— Я бы посмотрела на себя.
— Так сходи и посмотри!
— Я же не могу отсюда уйти.
— А вдруг ты не можешь, только тогда, когда я там, а ты тут. Если мы здесь оба вдвоём, может и у тебя тоже получится чего. Только давай ты прошвырнёшься на землю совсем ненадолго, а то я тебе ещё не всё рассказал о том, что было дальше.
Почувствовав какую-то внутреннюю пустоту, я понял, что Инга всё же умудрилась улететь своим сознанием на Землю. И я остался один…
Делать было совсем нечего. Я стал с интересом осматриваться по сторонам. То, что я увидел, это уже были совсем другие помещения. Те самые, в которых я ещё не был…
В коридоре я увидел открытый проход в жилой сектор, но не пошёл туда. Чего я там не видел…
Я стал ходить-бродить по новым и незнакомым местам. Конечно, Инга уже немного тут разобралась со всем этим за месяц проведённый здесь без меня, но мне и самому интересно побыть первооткрывателем нового и неизвестного. И я стал одну за одной осматривать все комнаты…
Скорее всего, это были какие-то рабочие кабинеты. Хотя обстановка и тут выглядела немного по-спартански. Но я помню, что Инга рассказывала мне про здешние технологии. Нужные вещи могут появляться прямо из стены и исчезать туда же, когда необходимость в них отпадает. Я попробовал представить рабочий стол, и появился стол. Просто выполз из стены, а рядом с ним нарисовалось кресло, типа компьютерного… Не успел я отвернувшись выйти из комнаты, как всё обратно исчезло в стене…
Потом меня заинтересовал кабинет похожий на закуток охранника в гипермаркете. Что-то типа стола и стула у стены, а на стене во всю её площадь матовые металлические пластины. Я уже знал, что эти пластины тут могут быть чем угодно, вот и предположил, что это экраны. Интересно только, как выводить на них изображения.
Неужели я, человек с высшим образованием, не смогу с этим разобраться? Вот что тут на столе? А на столе тоже была металлическая пластина в виде очень вытянутого прямоугольника. Причём на половине ближней к тому месту, где должен сидеть человек. Надеюсь, что человек всё-таки, а не какой-нибудь рептилоид насекомообразный.
Я уселся на этот стул… Даже не стул, а скорее всего удобное рабочее кресло… Именно рабочее… Так как сиденье тут же подстроилось под меня и снизу, и со спины. Обе руки я положил на пластину. Это получилось как бы само собой. Уж больно всё было удобно и эргономично устроено. Пластина тут же стала светиться.
Преображение матовой пластины под руками меня даже не удивило. Потому что я так и думал, что это подобие клавиатуры или нечто, похожее на пульт управления. На пластине появились цветные квадратики с незнакомыми символами. Не похоже, что это были буквы незнакомого алфавита. Скорее это напоминало иероглифы. Но я видел и китайские, и японские иероглифы. На них совсем не похоже. Больше смахивают на корейские. Тоже всякие чёрточки и кружочки складывались в какие-то символы. Но я не уверен, что это именно корейские иероглифы, так как не знаком с корейским языком. Ладно… В процессе разберёмся…
Нажав наугад пару «клавиш», я ничего этим не добился. Решил поискать по аналогии с земной клавиатурой кнопку «Вкл». Нажимал крайние, верхние и нижние. Не-а… Не аллё.
Вывод: «Метод научного тыка» тут не срабатывает…
А другого научного подхода к изучению незнакомой мне технологии я не знаю.
И хотя квадратики отличались по цвету, и были разделены на отдельные группы, но система мне была непонятна. Думаю, что с этим разбираться ещё и разбираться. С бухты барахты такие задачки не решают. Надо поискать учебные программы или что тут у них вместо этого…
Я убрал руки с «клавиатуры». Квадратики погасли. Передо мной снова серебристая матовая пластина.
Внезапно я ощутил ментальный толчок и снова возникший голос в голове:
— А мне понравилось. Я — красивая. Ты молодец!
— Инга! Я тут попытался разобраться…
— А с этим что ли? Да там ничего интересного. Просто смотрелка и всё…
Мы снова приблизились к столу, руки под её контролем быстро пробежалась пальцами по «клавиатуре», и «экраны» на стене внезапно засветились. На них были показаны спальные помещения и другие отсеки. Всего было примерно штук шестьдесят экранов. Примерно с десяток из них не светились.
— Ты как это всё освоила? Я даже со своим умением пользоваться компьютерами из будущего, и то не смог толком разобраться.
— А… Это и есть компьютер. Только у них совсем другая система. Она основана на других принципах, и с земной технологией у неё нет почти никаких совпадений.
— Очень похоже на видеосистему слежения из будущего, но не совсем так, как у нас там. И эти символы незнакомые…
— Я же тебе говорила уже, что просидела под колпаком почти всё время.
— Под каким, на хрен, колпаком? Постарайся поподробнее объяснять! Иначе мне ничего не понятно.
— Я не знаю, как там это всё называется. Но я его для себя назвала обучающий колпак.
— И где он, этот твой обучающий колпак?
— Не здесь. Пойдём, покажу!
Через несколько комнат, я увидел нечто, больше всего напоминающее гибрид стоматологического кабинета с женской парикмахерской.
Кресло было как у стоматолога, а сверху колпак, как в парикмахерских, под которым дамам волосы сушат и какие-то хитрые причёски делают. Но колпак не глухой, как ведро, а сделанный из отдельных тонких металлических полос и всяких разных проводков.
Вот лично я сразу бы не рискнул, без раздумий и тщательных проверок, плюхаться на это удобное кресло и надевать на голову неизвестный, но явно электрический прибор. Видимо у Инги инстинкт самосохранения либо отключился, либо и не работал никогда. Слабоумие и отвага — вот наша главная сила… А ещё шило в *опе — это наш жизненный стержень.
— Сам дурак! — услышал я ответ в голове. — Принцип почти такой же как и на корабле, на котором мы сюда с Малышом прилетели. Так дед нашему Малышу мнемопрограммы обучающие загружал. Ничего особенного…
— Меня, наверное, там не было. Потому что я такого в упор не помню, а ты мне, видимо, и не рассказала подробно. Ты никогда не заостряешь внимания на подробностях, а я потом не могу ни в чём разобраться.
— Ну, извини. Так много всего происходит, и всё так быстро… Я даже сама не успеваю запоминать, что я тебе рассказывала, и что ещё нет. Ты лучше сам попробуй. Накачаешь себе новых знаний. Станешь умным-умным. Мы тогда тут реально со всем разберёмся.
— Но не сейчас… Инга! Мне пора. Я должен уже вернуться обратно. Ты же тут месяц сидела в этом колпаке. А там за это время прошло около недели. Меня там скоро начнут искать в этом санатории.
— Да, кстати, ты так и не рассказал до конца историю про то, как тебя убивали.
— Вот видишь, что бывает, когда не всё рассказывают. Ты мне тоже ничего подробно до конца не рассказала. А я так чувствую, что уже пора назад. Ты там, когда была, было темно ещё?
— Ну, я там была-то всего пару минут. Да, было темно…
— Ясно. А здесь минут двадцать прошло не меньше. Ладно. Слушай дальше. После того, как меня ножом в шею пырнули, я сумел вырубить ударом в нос, эту несостоявшуюся убийцу. Потом я сам себя немного подлечил. Кровь перестала течь, горлышко слегка в порядок привёл… Полоскал лимонадом и сплёвывал кровяные сгустки… После этого я переодел труп убийцы в свою одежду, посадил её за руль, облил бензином и столкнул в пропасть. Так что ни Маши Левиной, ни Инги Котти там больше нет.
— Ты думаешь, что её труп примут за наш?
— С виду она была слегка похожа на меня, когда я там тело подкорректировал. Рост, габариты, даже цвет волос. Всё очень похоже… А ещё я обрезал ей рыжие волосы покороче. Если сильно обгорит, то могут принять за наше тело.
— А почему рыжие-то? Ты же там сейчас светлый, почти что белый, как и раньше у меня было.
— Это сейчас. А тогда на второй армянской свадьбе я был рыжим, ну и она тоже.
— Ясно. А потом что было?
— А потом я уехал в город Гагры. Это в Абхазии. Представился в райкоме внучкой члена ЦК КПСС и поселился в санатории для партийных работников.
— И тебе там поверили?
— Я был очень убедителен. И дополнил свои слова ментальным посылом…
— А-а… Понятно… Ну и что дальше будешь делать?
— Ну, ещё дней десять там отдохну. Потом рвану в Армавир, навестить тётю Наташу. Буду налаживать жизнь как Саша Котова. Я же уже сейчас живу по этим документам.
— Всё ясно.
— Кстати… Инга! Вот смотри! У нас с тобой получилось разделиться. Ведь пока ты была там, в своём теле совсем одна, я оставался здесь, будучи Малышом. Кстати, он реально больше не откликается. А тебе он хоть как-то отвечал? Хоть какой-то намёк на его присутствие был?
— Нет. Совсем ничего… Я боюсь, что его мозг больше не сможет откликнуться. Бабушка говорила, что у него были сильные повреждения части головного мозга ещё тогда несколько лет назад, во время аварии космического корабля его родителей.
— Но он же потом чего-то соображал… И с нами он общался… И на охоту вы ходили…
— Похоже, что это было только с нашей помощью. С твоей помощью и с моей. И мне кажется почему-то, что твоя помощь была более весомой. А вот тут столкнувшись с сильным импульсом на входе, он снова погас. Я не знаю, получится ли у нас снова его разбудить или нет.
— Значит, если я останусь здесь, то ты сможешь оставаться там? Будешь одна жить на Земле, как Саша Котова с тётей Наташей в Армавире. Способность лечить у тебя должна сохраниться. Хотя…
— Хотя что?
— Послушай!.. А почему, если Малыш отключился, у нас продолжают по-прежнему оставаться способности к лечению… Магический источник — это же у нас от него появился?
— Я уже интересовалась этим и раньше. Источник есть почти у каждого землянина. Особенно у тех, у кого сохранилась древняя кровь.
— Но ты же мне говорила, что ты не наследник.
— Это совсем другое. Древняя кровь или её следы могут быть у многих. А наследников раз-два и обчёлся…
— Значит, источник у тебя сохранится?
— Выходит что так. Когда мы попали в разум Малыша, то мой источник там, на Земле пробудился. А с тобою вместе сила его стала только больше. И здесь у Малыша, именно из-за тебя всё восстановилось поначалу. Может, если ты с ним тут останешься надолго, он снова проснётся.
— А ты там справишься одна без меня? Ведь, я так понял, что кто-то один должен находиться здесь неотлучно.
— Ага. Справлюсь…
— И ещё одна мысль у меня не даёт покоя… Перемещаться туда-сюда можешь только ты? Ведь у меня оттуда не получалось сюда переместиться, пока ты меня не забирала. А ты легко и туда, и оттуда…
— А ты попробуй сам сейчас отсюда туда попасть!
Я попробовал. Напрягся. Представил себя в своём номере со всеми удобствами, в цековском санатории «Грузия».
И не заметно для себя, я внезапно оказался именно там, в своей кровати, в своём номере…
А за окном было уже светло. Но утро было совсем ещё раннее. Я решил, что спать мне больше не хочется, и решил сходить на пляж и окунуться до завтрака.
Взяв с собой лишь полотенце, налегке я спустился к пляжу. Народ там уже был, но совсем ещё мало. Было по утреннему свежо. Скинув одежду, и оставшись лишь в чёрном цельном купальнике со звёздами, быстро пробежался по волнорезу и нырнул в море. Долго плавать не стал, сразу поплыл в сторону берега. Но плыл не спеша, наслаждаясь приятной прохладой морской воды… Моё появление из воды не осталось незамеченным.
С самой дальней стороны закрытого пляжа ко мне приближалась девушка. И что удивительно, она целенаправленно шла именно в мою сторону, прямо ко мне. Что ещё привлекло моё внимание в ней? Да так… Ничего особенного… Просто…
Вы когда-нибудь встречали своих двойников?
Не дойдя до меня буквально пару-тройку метров, незнакомая мне, но так похожая на меня девушка остановилась и стала меня пристально с интересом разглядывать. Я с таким же интересом и не менее пристально разглядывал её.
Ну что я могу вам сказать… Перепутать нас с ней можно было, конечно, но… Но только лишь издали. И то, если при этом особо сильно не присматриваться.
Она была чуть-чуть повыше меня ростом. Плечи чуть-чуть пошире, да и в бёдрах было чуть побольше чем у меня. Грудь… С виду похоже, что размер в размер. Зато вот волосы — один в один цветом. И даже причёски похожи. Короткая, по плечи, и с чёлкой. Глаза как и у меня тоже зелёные, но её были чуть более тусклого оттенка.
Вот если это всё описывать как приметы для милицейского протокола, или для составления фоторобота… То по её приметам можно легко найти меня, а по моим приметам — её…
Так что если меня начнут тут за что-то ругать, а я этого не делал, то я теперь хотя бы буду знать откуда ноги растут…
А вот если поставить нас рядышком, то мы почти что не похожи… Я выглядел и моложе, и свежее что ли, а она чуть постарше, и как бы культурно выразиться… Вид у неё был немного такой вульгарный… Потасканный что ли… Да и по лицу её было уже заметно, что трезвость давно не является её образом жизни…
Наконец, приняв для себя какое-то решение, она протянула мне руку и представилась:
— Я — Сауле… Сауле Вилкайте.
Прибалтийский акцент был мягким, но заметным.
Я пожал протянутую мне руку и ответил:
— Саша… Александра Котова.
— Ты давно здесь отдыхаешь в этом санатории?
— Третий день уже.
— Но я тебя раньше совсем не видела.
— И я тебя тоже раньше совсем не видела.
— А купальник ты в «Альбатросе» брала?
— Нет. В «Берёзке», в той, которая в Москве.
— Ты из Москвы, да?
— Да. А ты откуда?
— Клайпеда. Это Литва.
— Да я знаю, где находится этот красивый портовый город. Имя у тебя красивое. А в сочетании с фамилией, звучит примерно, как «Волчье Солнце».
— Tu kalbi lietuviškai? (Ты говоришь по-литовски?)
— Ne. Aš mažai kalbu lietuviškai. Aš rusas. Pakalbėkime rusiškai! (Нет. Я плохо говорю по-литовски. Я — русская. Давай общаться на русском.)
— Zmogui, kuris nekalba gerai lietuviskai, tu per taisyklingai tari lietuviskus zodzius. (Для человека, который плохо говорит по-литовски, ты слишком правильно произносишь литовские слова.)
— Prašom kalbėti rusiškai! Aš nesuprantu. (Говори, пожалуйста, по-русски. Я не понимаю.)
— Ты очень похожа на литовку. И на меня тоже очень похожа. Я смотрю на тебя как будто в зеркало…
— Ты тоже очень похожа на меня. Но я русская. Возможно мой папа — немец, но это только всего лишь семейная легенда.
— Откуда ты так хорошо знаешь литовский язык?
— Да я не знаю почти ничего. Так. Совсем чуть-чуть… Всего лишь несколько слов.
— Ты очень хорошо эти несколько слов складываешь в предложения. Даже было похоже, что ты знаешь весь язык.
— Ну это примерно как на вопрос: Do you speak English? Ответить на чистом английском: No, I do not speak English. И при этом больше ничего по-английски не знать.
— А ты смешная.
— По-русски было бы правильнее сказать: А ты — весёлая! Смешная — это та над кем смеются или насмехаются. А весёлая — это та с кем смеются вместе. Ты же не хотела меня обидеть этими словами?
— Нет. Зачем мне тебя обижать? Ты мне нравишься. Мне тут было скучно одной. Кругом тут одно старичьё…
— И давно ты здесь скучаешь?
— Неделю уже. Деньги почти совсем кончаются. А мне скоро надо будет ехать домой.
— С кем ты вчера бухала?
— Бухала? Что это значит?
— Бухать — это значит много пить алкоголя.
— А-а… Эти грузины… Грязные животные. У них вино, как сок. Пьёшь — сначала хорошо, а потом ничего не помню.
— Тут скорее абхазы, а не грузины.
— Да какая разница?
— Ну, это как литовцы и латыши, или эстонцы и финны. Для грузин тоже нет никакой разницы.
Сауле смеётся. Смех у неё тоже какой-то вульгарный. Она мне уже не нравится. Но её компания, возможно, поможет мне скрасить одиночество моего отдыха в этом партийном санатории. Лишь бы только вместе с ней не влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. Пить вместе с ней я точно не собираюсь…
— Ты сюда как попала из Литвы?
— Дедушка путёвку пробил.
— Мне тоже дедушка… А приехала ты на поезде или самолётом летела сюда?
— Ты не поверишь…
— Ну почему же. Я сама порой делаю непредсказуемые вещи и совершаю необдуманные поступки. Так что я могу поверить во что угодно. И если ты хочешь меня чем-то удивить, то давай, начинай!
— Я приехала сюда на мотоцикле.
— Обалдеть! Вот это круто! А ты меня смогла реально удивить… Я бы тоже не отказалась прокатиться.
— Ты ничего не понимаешь… Две с половиной тысячи километров сидя на *опе. У меня там теперь мозоль размером с футбольный мяч.
Да… Действительно… Об этой стороне путешествия на мотоцикле я даже не подумал.
— Это ты поэтому, небось, неделю уже пьёшь.
— Ну да… До этого я почти неделю ничего не пила. Всё ехала и ехала… Этот Альгис…
— Ты не одна что ли ехала? С парнем?
— Нет. Этот Альгис… Rupužiukas… Он продал мне эту «Паннонию».
— А Рупужукас — это фамилия у него такая?
— Нет. Это я его так обзываю. А rupužiukas — это сын жабы…
— Лягушонок?
— Нет. Жабёнок.
— В русском языке такого слова нет.
— А у нас есть…
— И что у тебя не сложилось с твоей поездкой?
— Я думала, что буду очень хорошо смотреться на мотоцикле. Специально для этого у меня есть кожаный костюм и шлем. Всё чёрное. Чёрный мотоцикл и я такая, вся в чёрной коже. А потом оказалось, что на юг приехала грязная и пыльная дура, с мозолью на *опе.
— Хоть мотоцикл-то не подвёл тебя по дороге.
— Нет. Мотоцикл в порядке. Я теперь не в порядке.
— Ну, так продай его тут и обратно сможешь самолётом полететь.
— Это не так просто. У меня есть только доверенность. Лень тогда было переоформлять. Альгис сказал, что проблем не будет… Но проблемы… они есть. Я могу его продать, но за копейки, как совсем без документов.
— А за сколько ты его брала?
— За пятьсот рублей.
— А грызуны сколько предлагают?
— Кто?
— Грузины местные…
— Только двести рублей… И они ещё торгуются… Говорят, что двести рублей это много…
— Совсем они охренели что ли? А ты можешь мне показать свой мотоцикл?
— Могу… Прямо сейчас… Пойдём со мной! Увидишь моего коня…
Пока я одевалась в своё, она сходила за своими вещами. Наверное, со стороны мы с ней смотрелись, как две сестры. Она типа постарше, а я помоложе. На нас даже стали оглядываться аборигены местного пляжа… Но мне это внимание было по барабану… Сейчас все мои мысли были о мотоцикле… Паннония… Это же была моя детская и несбывшаяся мечта. Из той, из прошлой жизни…
Мотоцикл стоял позади санатория в отдельном сарайчике. У Сауле даже был свой ключ от замка к этому мотогаражу. Она открыла навесной замок и распахнула двери…
Мотоцикл впечатлял. Чёрный, блестящий, хищный. Я хорошо помню «Явы» и «Уралы» этого периода. Но такую красивую «Панонию» я либо давно не видел, либо никогда не видел.
Я влюбился в него. Это была любовь с первого взгляда.
Кто сказал, что такой любви не существует? Это было как электрошок! Как удар молнией! Я влюбился в него сразу. Такой красавчик, особенно для этих времён.
Я его уже хочу! Хочу, хочу, хочу!
Но… Тс-с-с…
Самое главное — это не показывать Сауле этого моего активного хотения. Это же и на цену повлияет, и всякие дополнительные плюшки мне встанут гораздо дороже.
— А вещи свои ты куда привязывала, когда ехала?
— Зачем привязывать? У него сзади есть два кофра. Они как раз сделаны для вещей. Но они у меня там, в номере лежат.
Дорожные кофры? Такое я только в будущем видел. У крутых байкеров. Видимо в Прибалтике и сейчас Запад ближе, чем на остальной территории СССР.
Я залез на сиденье, взялся за руль… Блин. Я его хочу. Но…
— Крутой байк! Я бы купила у тебя его, но у меня прав нет.
— А за сколько бы ты купила?
— Ну, если бы у меня были права. То рублей за четыреста взяла бы точно. За пятьсот я и в Москве такой куплю, и даже не хуже, а совсем новый.
— Это да… Но я хотела бы за пятьсот…
— У меня всё равно нет прав с нужной категорией.
— А это всё можно решить…
— Это как?
— У меня есть водительское удостоверение, и там есть открытые категории и на мотоцикл, и на легковую машину. Я могла бы сделать все категории. Но зачем мне грузовик или автобус? Смотри! Я даю тебе свои документы. Ты же так на меня похожа, что никто не поймёт разницы.
— А ты как же потом?
— А… Это вообще ерунда. Когда я вернусь домой в Клайпеду, то скажу, что потеряла их и сделаю снова. Не проблема…
— А если я потом его в Москве продать захочу. Я же не смогу этого сделать?
— Не переживай! Я отдам тебе и свой паспорт. Там адрес. Если захочешь продать, найдёшь меня. Могу дать и телефон свой, но это телефон родителей. Они не всегда знают, где я. Лучше я дам тебе телефон Альгиса. Скажешь, что от меня… Он приедет и поможет тебе всё переоформить.
— А как же ты без паспорта домой вернёшься?
— Это не проблема… Поеду на поезде. Там документы не нужны. Но у меня ещё есть и заграничный паспорт. Я хотела на теплоходе в Турцию попасть, но оказалось, что визу надо было заранее делать… Я этого не знала… Очень расстроилась…
— Ну-у… В принципе, я не против… Но… А снарягу свою покажешь?
— Снарягу? Что это?
— Ну, этот твой кожаный костюм… И всё остальное, в чём ты ехала. Шлем же ещё нужен.
— Всё это у меня есть. Пойдём, я тебе всё покажу!
Закрыв железного коня в сарайчике на висячий замок, мы двинулись в направлении главного входа.
— А ты пока ехала, сколько раз в разных городах останавливалась? Ты там в гостиницах жила?
— Да. Очень много раз. Я про эти клоповники даже не хочу вспоминать…
Оказалось, что живёт эта Сауле на моём же этаже, но в противоположном крыле здания. В номере у неё был бардак, и пахло пролитым пивом или вином. Я так и не понял чем, но воняло противно…
Кожаные кофры явно были сделаны либо за границей, либо по заграничным образцам. Всё стильно так… Чёрная кожа, заклёпки… Обалденно! Я как будто попал снова в будущее, так как эта сбруя скорее напоминает оснащение будущих байкеров, а не советских мотоциклистов. Разве, что привычный по внешнему виду закрытый шлем «Интеграл» отсутствует, а вместо него кожаный, но тоже стильный. Хотя это скорее — ретро-стиль. Больше напоминает лётный шлем времён второй мировой войны.
Пока я примерял на себя кожаную амуницию, Сауле уже нашла где-то бутылку вина. Девушка выдернула торчащую наполовину пробку и стала пить прямо из горлышка мелкими глотками.
Бутылка была наполовину пуста, ну, или наполовину полна. Это уж кому как нравится. Но к концу моего косплея под байкершу, бутылка была уже совсем пуста. А у Сауле был вполне довольный вид. Похоже, что ей в принципе было всё равно, продаст она сейчас мотоцикл или не продаст.
Мне подошло абсолютно всё. Кожаный костюм представлял собой обтягивающие кожаные штаны. Странно, но несмотря на то, что внешне Сауле смотрелась пошире в бёдрах, на мне штаны тоже сидели в обтяжку. Куртка-косуха чёрной кожи, причём женская, судя по застёжке на левую сторону. Кстати шлем был тоже и чёрный, и кожаный. Похож, конечно, на военный образец, но точно не военный. Его недавно сделали. Похоже, что тот же мастер, что и кофры клепал. В придачу к шлему шли лётные очки, как у пилотов.
Но апофеозом всего этого великолепия, были перчатки с крагами и высокие ботинки на шнуровке. Не берцы, а круче и выше. Всяких лейблов я не обнаружил, а это значит, что и их на заказ делали. Размер мне был чуть-чуть великоват. Но учитывая, что я мерил на босую ногу, то с носком думаю, будет в самый раз. А не хило так Сауле была упакована…
Мне захотелось сразу же обновить свой гардеробчик, да ещё и на новом байке, потому что пешком в такой сбруе на южном курорте будет жарковато.
— Я вижу, что тебе понравилось. Могу всё это тоже продать тебе. Я больше не хочу быть мотоциклистом. Да… Никогда…
— И сколько хочешь за всё вместе?
— Вместе с мотоциклом?
— А, да, кстати… Покажи права! Хочу на свою будущую фотографию взглянуть…
Сауле достала откуда-то документы, и стала мне показывать паспорт и права. Была ещё и доверенность, но я даже не стал её разворачивать.
Вместе с документами я отправился к зеркалу и убедился, что фото в документах и я вполне похожи друг на друга. А тем более на трассе никто не будет слишком уж вглядываться в фотку. Там блондинка и тут блондинка. Сойдёт… Только на фото у Сауле были волосы не как сейчас, а ниже плеч. Но я думаю, что перед поездкой смогу это всё легко исправить.
— Ну, так сколько с меня будет за всё? — этот вопрос меня волновал мало, так как я уже решил, что возьму этот мотоцикл несмотря ни на что… Но не поторговаться, значит уронить себя как покупателя, и проявить слишком активный интерес к покупке.
— Тебе за тысячу всё отдам.
— Это получается, что за мотоцикл четыреста, а за костюм шестьсот?
— Я больше отдала.
— У тебя здесь мотоцикл за двести не берут. А костюм надо ещё найти, кому такой здесь продать. Ты видела, как их тётки тут одеваются? Платки да кофты с юбками. Им не продашь. Повезёшь обратно в Литву на поезде?
— А сколько ты дашь за всё? — в глазах у прибалтийской девушки появился огонёк азарта…
— Семьсот за всё сразу.
— Давай за восемьсот.
— Семьсот пятьдесят и по рукам. Договорились?
— И вечером мы с тобой пьём вместе?
— Я не пью, Сауле. Я спортом занимаюсь.
— Каким?
— Гимнастика и акробатика.
— Ладно… Договорились. Бери всё. Деньги у тебя наличные или на книжке?
— Наличные. Но потом на жизнь, придётся в сберкассу идти снимать. Последнее отдаю…
— Ты всё мне врёшь. На последние деньги такое не покупают. На последние деньги берут вино или хлеб.
— Ладно. Ты права, конечно… Сейчас схожу за деньгами. А ты мне потом ключи отдашь от мотоцикла и от этого сарая. Куда потом его сдавать, когда уезжать буду.
— Администратору отдашь. Они знают, что там мой мотоцикл.
— Только давай мы ещё расписку напишем, что я купила у тебя мотоцикл.
— Ты мне не веришь?
Я посмотрел ей в глаза и добавил немного энергии:
— Я никому не верю…
Пустые кофры я забрал сразу. С ними я теперь долго не расстанусь. Сходив в номер за деньгами, я заодно переоделся в своё. Джинсы, босоножки и рубашка с пальмами. В коже ходить просто так жарковато. Но на мотоцикле в дороге кожа самое то… Я знаю, что это хорошая защита от встречного ветра. И не только зимой, но и летом может так продуть, что мало не покажется…
Вернувшись в номер к Сауле я рассчиталась, и получила уже готовую расписку со всеми документами, плюс два комплекта ключей. Глянула в паспорт. Оказалось, что ей уже исполнилось девятнадцать.
Да-а… Расту не по дням, а по часам, подумал я про себя.
Было Инге тринадцать с небольшим.
По документам Саши Котовой мне уже почти шестнадцать.
По левым документам Маши от Саркисова мне было уже восемнадцать.
А вот теперь я буду Сауле Вилкайте из Клайпеды, и мне уже исполнилось девятнадцать лет.
На завтрак Сауле со мной идти не хотела, но я заставил её дойти до администратора, и объяснить ситуацию с продажей мотоцикла. Тётка смотрела на нас так пристально, что аж мурашки по спине ползали.
— Мы не сёстры. — тщательно выговаривая слова, пояснила Сауле администратору, — Мы просто очень похожи. Так мы и познакомились. А я слишком устала, когда ехала на мотоцикле сюда. Теперь уставать будет она, когда поедет на мотоцикле отсюда…
Тётка кивнула, но явно ей это было всё равно. Её больше забавляла наша похожесть. Ну, прям индийское кино какое-то из двух серий. Зита и Гита, советского разлива… Хотя вроде бы этот фильм ещё и в самой Индии не сняли[7].
Ну и ладно. Пора мне и на завтрак. Есть уже очень охота, а моё утро уж слишком сильно было наполнено событиями…
На завтрак я успел почти к самому окончанию, но зато успел спокойно посидеть поесть в одиночестве, заодно обдумывая, что же мне делать дальше. Сидеть здесь в санатории и мучиться от тупого безделья? Или продолжать посещать пляж и другие водные процедуры, с ночными полётами на Заповедную планету? Заняться там исследованием того, что мы с Ингой раскопали….
А может рвануть по стране на своём новом байке? Заехать к тёте в Армавир? Окончательно залегендироваться, как Александра Котова и подготовить почву, для полной легализации, с получением всех соответствующих документов… Пойти поучиться в школу… Ведь у Сашки только восемь классов образования. А неплохо бы и десять классов закончить. Хотя учиться совсем не обязательно. Можно попробовать и экстерном сдать все экзамены… Не так уж это и сложно… Наверное…
А может рвануть на новом мотоцикле в Новошахтинск и замочить там Чикатило? Хотя на него чтобы выйти у меня есть только одна временная точка. Это середина августа. Он тогда должен будет устроиться учителем в местный интернат для девочек. Эта скотина там сперва их тискать начал… За что его потом и попросили «на выход»… Это потом уж он начал резать и убивать… Надо бы его устранить до того, как он начнёт свой кровавый путь…
Был такой старый анекдот:
«Давно это было. Ещё во времена паровозов…
Попал мужик под поезд… Долго лежал в больнице. Лечился… Вылечился… А потом пришёл в хозяйственный магазин и стал молотком крушить и плющить чайники. Особенно тем, которые имели „свисток“ на носике…
Его, конечно же, скрутили. Ну и милиционер спрашивает:
— Гражданин! Зачем Вы это сделали?
На что наш бедолага ему ответил:
— Не надо ждать, когда они станут большими паровозами. Их надо убивать. Пока они маленькие…»
Не смешно… Правда? Вот и я так думаю…
Почему-то вдруг немного взгрустнулось… Вспомнились друзья, оставшиеся там, под Туапсе, в милицейском санатории… Натан с Вадимом… Братья Волковы… Витя… Серёжка…
Наверное, я всё таки сделал о*уительную глупость. Не надо было так кардинально поступать с этой крашенной дурой. Оставить на шее небольшую рану… Связать Ирину, да и отвезти её в милицию… Или сразу к товарищу Саркисову… Всё равно эта сучка отмазалась бы от уголовного наказания. У неё там тоже какой-то крутой папашка в партийных верхах местного значения. Не дал бы доченьку в обиду… Но зато на какое-то время ей бы заткнули ротик, да и я смог бы поиметь с этого инцидента кое-какие репутационные плюшки для себя любимого… Да… Поторопился я слегка…
У меня, конечно, есть оправдание, что действовал в состоянии аффекта. Да и организм мой был серьёзно ослаблен большой кровопотерей… Но теперь уже поздно об этом вспоминать, так как: Фарш невозможно провернуть назад… Да и хрен с ней…
Жаль только, что нельзя выйти на связь со своими… Успокоить их как-то. А то не дай бог инфаркт какой у Натана приключится…
Да и Серёгу с Виктором нельзя бросать. Опять на ум приходит банальная истина: «Мы в ответе за тех, кого приручили!»
А я их действительно приручил. И приучил к более-менее нормальной жизни. По крайней мере, постарался это сделать.
Ведь покатятся теперь братишки по наклонной. Сгоряча ещё натворят чего непотребного… Как бы я им хуже не сделал, показав кусочек хорошей жизни. Вдруг захотят продолжить, а способов для добычи средств на это, кроме уголовно-наказуемых нет… Лучше бы я и не начинал их перевоспитывать… Сами по себе они бы не натворили столько, сколько теперь могут натворить…
Надо будет потом издали понаблюдать за ними. Может, через кого-то удастся им как-то помочь. Хотя бы поддержать материально.
Может притвориться призраком. И являться в вечернем сумраке, доводя до них умные мысли о том. Как надо жить и как жить нельзя…
Смешно… Быстро раскусят… Они же все марксисты-материалисты и в мистику не верят по определению…
Хотя… Вон Натану же я смог наплести всякой псевдорелигиозной чепухи… Теперь даже немного жалею об этом. Как бы он снова не стал загибаться от своей неизвестной болезни…
Кстати, почему неизвестной? Депрессия… Или как там её ещё зовут… Тоска? Ну. да…
Особенно у нас на Руси прижилась эта сволочь. Так и называется — «Русская тоска». Сидит вот мужик и пьёт горькую, как не в себя, аж в три горла.
А спросишь его: Ты отчего пьёшь то?
А он и не знает чего ответить. От тоски, наверное… От того, что нельзя исправить то, что натворил по глупости…
Может и мне сейчас тоже… Это самое… Пойти вон, найти Сауле, да и нажраться с ней до поросячего визга… Может полегчает. А то как-то уж больно муторно на душе…
Нет. Опять вляпаюсь в какую-нибудь каку. Убью кого-то по пьяни. А потом…
Надо следить за собой! Хватит… Уже хватит творить беспредел…
Вот вечно у меня так… Сначала делаю, а после думать начинаю…Раньше за собой таких косяков крупных и не замечал вроде бы…
Неужели это организм Инги, с его гормонами и феромонами, толкает меня на скоропалительные действия? И вот как мне во всём этом разобраться?
По уже давно заведённой традиции, я решил, что подумаю над всеми этими вопросами и проблемами завтра. А на процедуры сегодняшнего дня я попросту забил. Вот не хочу и не пойду. А что они мне сделают? Дедушке жалобу напишут с претензиями, что внучка в престижном санатории плохо себя вела?
Ой. Не смешите мои тапочки! Какому, на хрен, дедушке? Хотя… Пусть так и пишут, прямо в Москву: «На деревню, дедушке»… А про Москву и так говорят, что это очень большая деревня.
Я вернулся в свой номер и тупо завалился спать. Усталость почему-то накатила на меня со страшной силой. И с чего бы это вдруг?
Не успел прикоснуться головой к подушке, как в голове возник требовательный голос Инги:
— Где ты там бродишь? Я тебя жду, жду…
— Я-то здесь. У меня и времени-то прошло-то всего ничего. Часа три-четыре, не больше. А что случилось?
— Я тут уже неделю без тебя компьютеры осваиваю. Уже голова пухнет от этих новых знаний.
— И что ты тут такого нового освоила? — с иронией спрашиваю её я.
— Сейчас и ты освоишь. Пойдём быстрее! Не будем тратить время на лишние пустые разговоры.
Телом Малыша управляет Инга. Она идёт по коридору в сторону того самого кабинета с обучающим колпаком. По дороге я пытаюсь хоть как-то сопротивляться, но моя подруга настойчива и непреклонна.
— Ты там сейчас чем занимаешься? Важные дела есть какие-то?
— Да, нет, в общем-то…Решил просто поспать после завтрака. Устал чего-то… Сил просто никаких нет. Вот только заснул… А тут ты… А ещё я с утра уже купил нам мотоцикл…
— Правда что ли? Ну, ты даёшь… Здорово. На нём потом поедем?
— Думаю да. А почему бы и нет… Не пешком же ходить?
— Я бы хотела ненадолго на Землю слетать. А то всё здесь, да здесь. Мне эти стены уже вот где стоят… — мысленно она провела ребром ладони по горлу…
— Ну, слетай на Землю…
— Мне там чего делать и чего не делать, чтобы никто не заметил подмены? Как там надо себя вести? Ты же там уже общаешься с кем-то.
— Постарайся просто поспать. А то у нашего тела там уже синяки под глазами от усталости и недосыпа… Ну, а если будут стучать в дверь и куда-то звать, скажи, что на солнце перегрелась, и до обеда будешь лежать.
— Хорошо. Так и сделаю…
— Да, кстати, может придти девушка очень похожая на нас.
— Это как это?…
— Рост почти такой же, цвет волос прямо как у нас… И глаза тоже зелёные… Фигура чуть-чуть совсем отличается… Вылитая ты, если издали смотреть. Но так-то она и постарше и, скажем так, ведёт не слишком уж порядочный образ жизни.
— Шлюха что ли?
— Инга!.. Ну… Не совсем так. Ну бухает с кем попало, ну шляется… Но это же не значит, что она сразу — шлюха… Скажем так… не слишком разборчивая девица… Это да… но… Ладно. Вот с ней никуда не ходи и вина не пей.
— Саша! Хватит уже со мной разговаривать как с маленькой. Я просто пошлю эту с…
— Нет. Ни в коем случае не надо этого делать. Я же у неё купил и мотоцикл, и снаряжение. Там такой крутой кожаный костюм… Тебе точно понравится. А она… Ну, что с неё взять? Просто глупая избалованная девица, которой скучно отдыхать среди партийных функционеров в этом санатории. Но она, скорее всего, не придёт. Я ей денег за мотоцикл уже все отдал. Много денег. Она опять бухать будет. Ей этих семьсот пятидесяти рублей надолго должно хватить… Хотя… Она та ещё транжира, скорее всего… Ну. да ладно… Хрен с ней! Просто ты не выходи из номера, а перед обедом возвращайся сюда и поменяемся.
— Вот! Садись! Устраивайся поудобнее, и постарайся расслабиться!
— А больно не будет?
— Не боись! — колокольчиком раздаётся смех Инги в моей голове.
— Ну, тогда ладно. А что хоть будет?
— Сначала будет сканирование.
— О! Ты уже знаешь это слово?
— Саша! Я много всяких слов уже знаю. Не доводи меня до того, чтобы я вспомнила самые матерные. Ты не отвлекайся! После сканирования у тебя восстановится вся твоя память о прошлой жизни. Ты вспомнишь всё до мельчайшего мгновения, и больше уже не забудешь никогда.
— А на фига мне это надо?
— Ну… Так надо, короче… Я сама не знаю точно, но чтобы загрузить что-то новое, надо систематизировать всё старое… Как-то так.
— А голова от перегрузок не лопнет?
— Не лопнет! Молчи! После того, как произойдёт сканирование, сразу же начнётся загрузка знаний. Сначала азы. Алфавит и всякое прочее. Это свосем не сложно. После этого стандартные языки…
— Их много?
— Достаточно. Ладно… Хватит уже болтать! Я пошла. А ты как только я уйду, нажмёшь вот здесь и здесь…
Исчезновение Инги я ощутил всем своим телом. Как будто лёгкий озноб пробежал по всему телу, а потом прошла волна тепла, и снова ощущение пустоты внутри.
Я устроился поудобнее в кресле, надвинул на себя конструкцию из переплетения металлических полос. Как там Инга его называла? Обучающий колпак… Сейчас посмотрим, что это за колпак такой…
Нажав нужные «клавиши», я закрыл глаза и приготовился к чему-то похожему на удары током перед входной дверью…
Но ничего такого со мной так и не произошло. Просто в голове стали мелькать какие-то картинки, мелькание ускорялось, вскоре отдельные картинки превратились в сплошную ленту.
А потом лент стало больше… Они сплетались в спирали, образуя различные фигуры, всё время двигаясь и перемещаясь. Даже возникло небольшое головокружение, что-то типа вертолёта с похмелья. Но это быстро прошло.
Я всё время куда-то падаю, но падение длится так долго, что приходит состояние невесомости. А потом…
А потом всё… Нет больше ни меня, ни кресла подо мной, ни окружающих стен… Ничего нет.
Наверное, это похоже на космос… Полное отсутствие чего бы то ни было вокруг. Темнота, окружающая меня, это не просто отсутствие света. Это отсутствие всего.
И я проваливаюсь в это абсолютное отсутствие всего.
Да и себя я уже не ощущаю собой. Меня как будто бы нет в этом мире. Я лишь мельчайшая единица измерения информационной программы. И присутствие или отсутствие этой единицы на работу программы абсолютно не влияет.
Есть я, нет меня, мир не изменится ни на йоту от этого. Мир не станет лучше или хуже, если я исчезну. И ничего с ним не случится, если я буду присутствовать в этом мире.
А весь этот мир — это множество множеств всевозможных миров с их развилками и ответвлениями.
Мириады звёзд разлетаются от центра вселенной. Мириады звёзд летят им навстречу. А вокруг звёзд рождаются и умирают миры.
Но ничего из этого абсолютно не влияет на общую картину. Всё было так же задолго до… И будет так же ещё бесконечно долго…
Я растворился в этом абсолютном ничто.
Это было и начало, и конец всего…
И этого не было вовсе, как не было больше и меня…
— Просыпайся, соня!
— А! Что?
— Просыпайся! Тебе надо поесть. Сколько ты тут уже валяешься?
— Я не знаю… Сколько тебя не было?
— Ну… Часа три я точно там провалялась, а потом мне стало скучно. Никто не приходил. В дверь никто не стучал. Спать не хотелось. Новые вещи я все перемерила. Кожаный костюм очень крутой, но в нём жарко…
— Что-то мокро…
— Конечно… Я забыла предупредить. Надо было перед сеансом… это… облегчиться… А теперь надо мыться и переодеваться. Хорошо ещё, что тут полно сменной одежды…
— Сколько я здесь?
— Не знаю. Может неделю, может меньше…
— Я ничего не помню… Я ничего не понимаю. Ты говорила про знания. Но я ничего такого не понял. Я вообще ничего не понял…
— Подожди. Это чуть позже придёт. Сам не заметишь как. Но почувствуешь, что знаешь и помнишь больше чем раньше.
— Ясно… Почему-то чувствую себя разбитым и усталым.
— Вот иди и отдыхай в своём санатории. Пока!
Вот как у неё это получается?
Я моментально оказался лёжа в кровати в своём санатории. Ощущение сырости прошло. Но, несмотря на это, я пошёл и принял душ. И только после этого снова залез под одеяло и дрых без задних ног до самого обеда.
На обеде я умудрился разминуться с неразговорчивыми соседями по столику. Они уже выходили из зала, когда я позёвывая с заспанным лицом вошёл туда…
Полная женщина с красным лицом посмотрела на меня очень неодобрительно. А её муж старательно делал вид, что меня не замечает, но при этом скосил глаза, рассматривая нижнюю часть моей фигуры.
Ну и ладно… Мне с ними детей не крестить. Переживу как-нибудь…
Сауле на обеде я не заметил. Похоже, что получив от меня денег, она снова ушла в пике. Если тратить разумно, денег на выпивку её надолго хватит. Но боюсь, что разумности ей явно не хватает.
После обеда я всё-таки добрался до процедур. Душ Шарко меня окончательно взбодрил. И я решил сходить на пляж.
На пляже было шумно. Народу после обеда было много. Все зонтики были заняты. Я прошёлся по каменистому пляжу, выглядывая своего почти двойника. Но Сауле нигде не было. Уж её светлую голову, я бы заметил на все сто процентов. Жаль, что при внешней светлости, внутри её головы прячется темнота…
Среди взрослых и пожилых отдыхающих, а особенно среди кавказцев разных национальностей, беловолосая молодая девушка очень заметна. Это я вполне ощущаю на себе.
Даже здесь на пляже, где люди полураздеты, я чувствовал себя абсолютно голым под маслянистыми взглядами горячих парней с усами… Не слишком приятное ощущение, скажу я вам…
Почувствовав себя не слишком комфортно, я решил, что на сегодня пляж отменяется.
Странно. Почему-то ещё вчера мне было по фигу на все эти взгляды. Неужели во мне что-то изменилось? Вряд ли… Скорее всего, сегодня просто настроение такое. Магнитная буря на солнце или ещё чего там…
А не сходить ли мне в город сегодня? Вроде бы не хотел. Но это было вчера. А что изменилось сегодня? Ничего особенного не изменилось. Просто мне уже скучно… Да и засиделся я уже на одном месте… Кстати, какое сегодня число? Тридцатое июня. Следовательно, завтра уже первое июля.
Сразу вспомнился советский телефильм «31 июня», и цитата из него: «Впереди у нас длинный лунный день… Тридцать первое июня.»
Но у меня нет никакого лунного дня впереди, и завтра первый день нового месяца. Дурацкая привычка, начинать что-то новое с понедельника или с нового года. Ну, или вот так — с первого числа следующего месяца.
Решено. Сегодня готовлюсь, а завтра сваливаю отсюда, причём стартую с утра, после завтрака. А куда ехать? Решу по ходу движения.
Я вспомнил один из своих любимых лозунгов прошлого будущего:
«Нас никому не сбить с пути! Нам всё равно куда идти!»
Оказалось, что кофры на мотоцикле не такие уж и вместительные. Все мои вещи ну никак не хотели помещаться там внутри, как я ни старался… Пришлось мне изобретать «велосипед». Я приспособил ещё одну из своих сумок, закрепив её поперёк кофров. И у меня получился неплохой такой мягкий «валик» за спиной. Типа спинки сиденья…
Ну, что же… Так даже удобнее стало. Вот только теперь оставлять без присмотра, где попало, своё транспортное средство с вещами будет проблематично. Но я вдруг обнаружил, что кофры имеют возможность легко отсоединяться от мотоцикла, и в виде перемётной сумы, их можно таскать на плече.
Получается, что я легко смогу тормознув где-то у гостиницы, закинуть на одно плечо кофры, а на другое ещё одну свою сумку, оставить только мотоцикл. А мотоцикл потом можно и пристроить где-нибудь у милиции, для безопасного хранения. Так как пока что охраняемых платных стоянок ещё не придумали делать на всех углах.
Ну и хорошо. Что пока не придумали. И пусть продлится подольше это бесплатное парковочное время…
А то там, в будущем это будет очень сильно раздражать. Особенно то, что по старой советской традиции, когда цены на товары первой необходимости поднимали по просьбам трудящихся, в будущем платные парковки будут устраивать тоже по просьбам местных жителей. Хотя это, конечно же, нонсенс. А скорее всего, просто обман и профанация. Никто ни у кого ничего не просил и никто никого не спрашивал. Просто некие загребущие руки, чтоб им пусто было, хапают, аж в три горла, денег с простых обывателей, чтобы потом сидя там у себя наверху поплёвывать вниз на это немытое быдло… Это же так приятно собрать с миллионов граждан по рублю, а потом сказать им: Пошли нах. Платите за парковку!..
Но это всё будет потом, и не скоро…
А сейчас мне сначала надо выбрать маршрут, по которому я продолжу своё путешествие…. Самый «прямой» — это снова через Сочи и Туапсе.
А дальше на выбор: Либо через Шаумянский перевал и Майкоп, либо через Джубгу и Горячий ключ.
На Шаумянском перевале много участков без асфальта и со щебёнкой. А на дороге посыпанной щебёнкой, да ещё со множеством поворотов, я не удержу железного коня. Мотоцикл на такой дороге, хуже, чем корова на льду. Та хоть и падает, но не на скорости, и не в пропасть.
И есть ещё одно но… У меня нет желания снова проезжать по тем местам, где меня могут опознать даже в таком виде.
Слишком много народу со мной там уже познакомилось. А сколько есть тех, кого я не запомнил?
Ведь были же гости на свадьбе, с которыми я не общался. Зато они меня видели и уж точно запомнили.
Потом ещё и милицию нельзя сбрасывать со счетов. Когда мы с Ириной исчезли… Кто-то сгорел в машине. И я не знаю точно, кого опознали в сгоревшем трупе? Меня или её?
Есть, конечно, и другой вариант. Более длинный и не менее трудный. Через Тбилиси, Владикавказ и Нальчик. Хотя какой Владикавказ. Сейчас он, кажется, называется Орджоникидзе. Или я чего-то путаю?
Эх… Мой атлас автодорог остался там, в комнате дома отдыха МВД в Сосновом. Полезная была книжка. Может поискать здесь какую-нибудь карту?
Спустился вниз, спросил у администратора. Но у неё был только рекламный буклетик с картой всего Черноморского побережья Кавказа. Слишком масштаб неудобный. Отмечены только самые крупные города и курорты… Это я и по памяти мог бы восстановить, да и нарисовать точно так же смог бы…
Вот кто мне подскажет: Сколько мне ехать отсюда до Тбилиси, например?
Как будто что-то щёлкнуло в голове, и появилась нужная информация: Расстояние от исходной точки до населённого пункта город Тбилиси — пятьсот двадцать километров.
А… Вот как это работает… А сколько от Тбилиси до Армавира?
Расстояние от Тбилиси до Армавира — шестьсот двадцать километров.
Ясно-понятно. Если поднапрячься, то за день я доберусь до столицы Грузии, а к вечеру следующего дня буду уже и в Армавире. Но всё это при условии, что с мотоциклом всё будет в порядке и в дороге не возникнет никаких неприятностей. А ещё, вспоминая эмоциональные рассказы Сауле, про поездку на мотоцикле на дальние расстояния, если моя задница выдержит все кочки и ухабы местных дорог.
На всякий случай я всё-таки решил стартовать не после завтрака, а с утра пораньше. Я так реально выиграю лишних несколько часов с утра, а поесть найду где-нибудь по дороге. Вот именно так я и сделаю завтра…
Поэтому после ужина я решил лечь спать пораньше, чтобы выспаться перед поездкой как следует…
Но снова неугомонная Инга погнала меня на очередной сеанс обучения. Я пытался ей объяснить, что завтра с утра пораньше планирую стартовать в дальнюю дорогу на мотоцикле. Но моя вторая я была непреклонна.
— Я тут узнала, как синхронизировать наши восприятия окружающего. Но это происходит не в прямом эфире, а как бы в записи. Ты сможешь просмотреть, то что было у меня, а я то что было у тебя. промотать неинтересное и более подробно рассмотреть, то что посчитаешь важным… Но для этого нам нужен короткий совместный сеанс.
— Это как?
— Не переживай! Сейчас сам всё увидишь…
В кабинете вместо одного стояло сразу два кресла. И соответственно из стены торчало сразу две металлические «ноги» с «обучающими» колпаками.
— Инга! Я чего-то не пойму никак. У нас, что там, что здесь, на двоих с тобой всего лишь только одно тело…
— Да не заморачивайся ты на таких пустяках! — она взмахнула нашей общей рукой, и худенькая рука Малыша легко прошла через второе кресло. — Это кресло всего лишь иллюзия… Но так надо.
Я взял управление телом в свои руки и сделал то же самое. Рука свободно проходила сквозь кресло, хотя с виду оно совсем ничем не отличалось от настоящего. Оказалось, что второе кресло всего лишь видимость. Но очень отчётливая и почти что реальная. То ли голографическое изображение, то ли какая-то другая подобная технология.
— И для чего это всё надо?
— Смотри!
От тела Малыша внезапно отделилась яркая тень и стала Ингой. Но именно той Ингой, из нашего прошлого. Я уже стал забывать, как выглядела та самая худая испуганная девочка, которая обнаружила внутри себя сознание взрослого пришельца.
Да… Это та Инга, которая была такой год назад.
Боже мой! Всего лишь год назад, примерно в это же самое время я сгорел там, в будущем и переместился в это далёкое славное прошлое. Сколько всего уже произошло за этот год? А сколько всего произошло за последние два месяца?
События мелькают так быстро, что я не успеваю всё это даже просто запоминать, не говоря о том, что даже не пытаюсь всё это анализировать. Да… Надо бы уже притормозить… А то вдруг проскочу мимо какой-нибудь важности. А потом опять буду локти кусать от невозможности всё исправить… Ведь эти самые, как их там… Точки бифуркации… Тоже ведь не каждый день бывают… И их надо искать, ловить и пользоваться….
Блин. Чего-то меня опять не туда занесло. Надо собраться с мыслями, чтобы побыстрее тут отстреляться, и успеть ещё перед дальней дорогой отоспаться.
А все эти события, происходящие со мной и Ингой. Это же сущая фантастика… И хотя я абсолютно нерелигиозный человек, но воспринимаю это всё как должное… Хотя эти совершенно фантастические события, полёты на другие планеты, перемещения во времени и пространстве… Это же уму невообразимо… Но это есть. И надо просто принимать это как факт, а не усложнять всё, и не искать в этом всём какой-то высший смысл. Высшие силы? А есть ли они? Жизнь — это череда нелепых случайностей. Невозможно жить по заранее намеченному плану или по расписанию — это же будет просто тюрьма. Тюрьма внутри человека, когда его внутренние запреты и табу будут мешать творить большие и маленькие глупости… А ведь именно из них и состоит вся наша жизнь…
А тем временем голограмма Инги заняла иллюзорное кресло и сделала мне приглашающий жест. Я сел на настоящее кресло и нажал на нужные кнопки. Абсолютно не раздумывая над алгоритмом своих действий, я просто почему-то знал, куда и что надо нажать…
На этот раз никакого падения в ничто, не произошло. Просто я только лишь успел закрыть глаза, как получил сильный импульс, который казалось пронзил меня насквозь, от головы до пят. Не болезненный, как разряд электротока, а скорее неприятный, как удар слабым током.
— Всё. Вставай!
Передо мной стояла… или стояло изображение Инги…
— Тебе уже пора туда, обратно на Землю… Ведь уже прошло достаточное количество времени. Там уже утро, наверное…
— Какое утро? Мы же только что присели в эти кресла. Прошло не больше минуты.
— Ты всё время забываешь про время. А время такое непредсказуемое… Ну, что? Обнимемся на дорожку? — она распахнула объятия, но обняться нам не удалось, так как два тела тут же слились в одно.
— Инга! — я почему то был рассержен на эту девчонку, устроившую мне такое шоу.
— Удачи в дороге!
За окнами уже светало. С утра было довольно свежо. Я надел свои новые кожаные доспехи, и сложив все оставшиеся вещи в сумку, спустился к мотоциклу. Приторочив сумку поверх кофров позади себя, я выкатил блестящий чёрный транспорт из сарайчика.
Завёлся мой железный конь с первого раза. Не соврала мне Сауле. Мотоцикл был отлично подготовлен к поездке. Бак был почти полон. Я не спеша подкатив к главному входу в санаторий, ну и пошёл сдавать ключи… И от сарайчика, и от номера.
Администратор, видимо, только что проснулась. Она попыталась заставить меня снова подниматься наверх, чтобы сдать ей номер, как положено. Но я ей пояснил, что в номере всё осталось как есть, а если что, то меня она всегда сможет найти через секретаря райкома партии.
Сдав ей ключи, я оседлал «Паннонию» и покатил по направлению к Тбилиси.
И, кстати, денег за проживание, питание и лечение с меня так никто и не спросил. Ну а я и не настаивал. Значит у них так заведено. Главный принцип коммунизма такой: «Каждому по потребностям!». Выходит, что тут у них коммунизм уже наступил на отдельно взятой территории цековского санатория…
А я и не против… После покупки мотоцикла, мои финансы, сократились почти на треть… Эдак мне придётся скоро заняться грабежами на дорогах, что ли… Нет… Робингудинг на Руси — это себе дороже… Отнимешь у кого-то пять копеек, а посадят на всю катушку…
Надо бы вспомнить заветы Остапа Бендера и его четыреста почти честных способа отъёма денег у граждан…
Утро. Народу на пляже ещё совсем мало. Девушка в чёрном купальнике с очень светлыми волосами сразу же привлекает внимание редких отдыхающих. Она идёт к воде, но походка её неровная.
Один раз девушка даже оступилась и упала на песок. Смешно так встала на четвереньки, но снова поднялась, и вошла в воду.
— Пьяная, что ли? — спросил пожилой полный мужчина у своей жены.
— А ты что не слышал. Это про неё рассказывала женщина на процедурах. С тех пор как приехала сюда, ни одного дня не просыхала. Молодая шалава, шляется с местными. Иногда даже и не ночует в санатории. Гнать таких надо в шею. Не место таким в приличном учреждении. И как только она попала сюда, эта шлюха?
— Боюсь, что она сейчас утонет. Смотри, как неуверенно плывёт…
— Туда ей и дорога! — полная женщина с красным лицом, отворачивается в сторону от моря.
— Нет. Ты посмотри-посмотри! Сейчас она точно утонет.
Мужчина поднялся, порываясь устремиться к воде…
— Куда ты подскочил, старый кобель? Приехал сердце лечить, а всё туда же… Как молодую сучку увидел, сразу козликом скакать… Если будет тонуть, то спасатели на это есть. Тебя это не касается…
— Да где же они эти спасатели? А её уже и не видно.
— Чего?
— Всё… Утонула… Видишь? В море пусто… Никого не видно…
— Нда… Пойдём лучше отсюда. Мы ничего не видели. И нас тут не было…
Во время завтрака и после, они не встретили той беловолосой девушки, про которую ходили не слишком хорошие слухи по санаторию. О её «загулах» судачили медицинские сёстры во время процедур. Хотя, когда они встречались с этой девицей в столовой, она не производила вид эдакой шалавы. Но всё же… Люди же не будут зря болтать. Но соседка по столику в этот день, так и не появилась, ни на завтрак, ни на обед.
Об утреннем инциденте на пляже пожилая солидная пара никому не рассказывала. А через день они и вовсе уехали домой. Потому что путёвка у них уже закончилась.
Тело Сауле всплыло только на третий день, довольно далеко от пляжа санатория… Труп был сильно изуродован водой и морскими обитателями, но в крови ещё смогли обнаружить следы от большого количества алкоголя. Опознали тело лишь по светлым волосам, имея уже заявление от руководства санатория о пропавшей девушке с такими приметами.
В номере остались личные вещи, деньги и даже документ… Заграничный паспорт на имя Сауле Вилкайте. Сообщили родственникам. Прилетевшие ещё через день из Прибалтики родители, окончательно опознали в погибшей свою дочь. Зная о её образе жизни, они и не удивились тому, что девушка утонула в пьяном виде. Это было в духе поведения их избалованной дочери.
Про мотоцикл и уехавшую на нём другую девушку со светлыми волосами, никто из работников санатория даже и не вспомнил. А родители про мотоцикл вообще не знали. Сауле не ставила в известность своих «предков» о своих планах. Они лишь знали, что дедушка сделал ей путёвку в престижный санаторий ЦК, а как она туда добиралась, их не волновало.
Деньги они ей давали. На этом и ограничивалась их забота о своём ребёнке. Это же так по-европейски…
Выехав из города, я решил использовать преимущества двухколёсного друга по полной. Маневрируя и обгоняя другие машины, на пустых участках я прибавлял скорости, сбрасывая обороты лишь перед поворотами. Дорога шла ровно, мелькали километровые столбики.
Мне даже было немного скучно. Я всё еду и еду. Смотреть получалось только вперёд, и я не особо любовался красотами окрестностей. Некогда было.
Удерживать мотоцикл на скорости и глазеть по сторонам — это лучший способ улететь в ближайший кювет.
А оно мне надо? Ответ — положительный: Да! Не надо!
Поэтому всё моё внимание было отдано дороге. Безопасность — превыше всего.
Хотя машин было не так уж и много по меркам моего будущего, зато хватало других препятствий в виде лошадей, людей и баранов…
Первую остановку я устроил лишь в Зугдиди. Даже в Сухуми не стал тормозить. Бензин есть, да и ладно.
Вот в Зугдиди я и решил пополнить бак.
Я был сильно удивлён тем, что на заправке мне сразу же предложили готовую смесь для мотоцикла, разбавленную маслом по ГОСТу. Удобно, ничего не скажешь. Талонов у меня не было, но слегка переплатив, я заправился за наличные. Заправщик это моё предложение встретил как должное, и сразу же предложил приобрести ещё и десятилитровую канистру с таким же топливом.
Канистра была самодельной жестянкой, но сделанной на совесть. Залив туда топливо, и закрыв крышку, я потряс и повертел канистру, но ни капли из-под пробки не пролилось. На канистре даже были специальные ручки, для удобства. Держа за них, было удобно заливать топливо в бак. За них же, используя верёвку, я и привязал канистру позади за сумкой. Мотоцикл всё больше приобретал вид опытного дорожного путешественника.
После заправки я нашёл, где перекусить и где справить нужду. Больше ничто не задерживало меня в этом городе. И хотя времени было ещё полно в запасе, но задерживаться я не стал. Меня ждал красавец Тбилиси.
Ага. Меня ждала розовая птица — обломинго, а не Тбилиси. Только лишь я проехал Кутаиси, как мой верный конь захромал. Не в прямом смысле. С колёсами было всё нормально. Но мотор начал чихать, а потом и вовсе заглох. Хорошо ещё это случилось в пригороде. И справа, и слева от меня, были видны частные дома. Сразу было видно, что это не русская деревня с её покосившимися избами, а вполне себе приличные дома из природного камня построенные небедными людьми.
Моё появление в этом пригороде не осталось незамеченным. Через минут пять вокруг меня уже был человек двадцать мужчин, которые давали разные советы и показывали руками в разные стороны.
Мне было трудно их понять.
Они говорили то по-грузински, вставляя русские слова, то по-русски с сильным акцентом, перемежая свою речь грузинскими оборотами речи.
Я ничего не понимал, пока не появился тот человек, кто решал все вопросы в этом поселении.
Сразу было видно и понятно, что этот человек очень солидный. Особенно на территории этого небольшого населённого пункта… Костюм, галстук и очень-очень большая кепка. В этих краях всё это и указывало на необходимые атрибуты уважаемого и обеспеченного мужчины… Ну а как иначе?
Это не далёкое демократическое будущее, где основатель Майкрософта Билл Гейтс щеголял в джинсах и в майке, ибо все его сотрудники и так знали, что он — босс. А люди, читающие список Форбс, тоже знали, что он долларовый миллиардер, и им было плевать во что он одет. Ну нравится ему выглядеть босяком. Ну и пусть…
Здесь бы такое не проканало… Сразу бы ему сказали: «Эй! Ты кто такой? Давай, до свиданья!»
Здесь в эти времена, да ещё в солнечной Грузии по одёжке и встречают, и провожают… Если ты богатый, почему одет как нищий? Босяк! Давай, до свиданья!
Я стоял посредине толпы усатых и бородатых мужчин разного возраста, а все они смотрели на меня…
Тут я понял, что веду себя не слишком культурно с этими людьми, так как до сих пор общаюсь с ними в шлеме и дорожных очках. Прямо не человек, а какой-то киборг, прилетевший к ним с другой планеты… Весь в чёрной коже с ног до головы…
Я переместил лётные очки на лобовую часть шлема, и сняв его, встряхнул головой. По моим плечам рассыпались мои белоснежные волосы.
Все резко замолчали… Галдёж, который стоял до этого внезапно прекратился. И на фоне этой секундной паузы, я услышал коллективный выдох нескольких мужчин сразу:
— Вах!
За прошлую ночь я специально отрастил себе причёску подлиннее, чтобы больше соответствовать фотографиям на правах и в паспорте, доставшимися мне от литовской девушки. И вот теперь я увидел воочию, какое воздействие это оказывает на кавказских мужчин.
Кажется в детстве даже фильм был такой, правда не грузинский, а армянский. Там школьники старшеклассники отдыхали на море. Все чернявые такие. А тут приплывает реальная такая беловолосая русалка. Тоже, кажется, литовская девочка была… Или латышка… Уже и не помню. Так все эти черноволосые мальчики в один момент в неё влюбились, и глаз с неё не сводили… Смотрели прямо, как на чудо ди́вное, прям как на диво чу́дное…
Во-во… Примерно такое сейчас и происходит вокруг меня… На меня в упор смотрели не меньше, чем десяток пар глаз…
Чтобы как-то разрядить это молчаливое разглядывание, я просто начал:
— У меня мотоцикл сломался! — сказал я, старательно выговаривая слова, чтобы было похоже на то, как говорила Сауле.
— Гамарджоба[8], девушка! Что у тебя случилось?
Вот я снова накосячил… Надо же было сперва поздороваться…
— Здравствуйте! Меня зовут Сауле. Я из Литвы. Путешествую на мотоцикле. Сейчас я ехала в Тбилиси, но мой мотоцикл… Он заглох.
— Вах! Ты так далеко заехала! Ай, молодец!
Он повернулся к людям и стал отдавать распоряжения. Говорил он по-русски. Это было сделано, видимо, только для меня, чтобы я понимала, о чём идёт речь… Парню помоложе он дал поручение:
— Георгий! Иди к Автандилу! Возьмёте мотоцикл и посмотрите, что с ним случилось?
— Хорошо, батоно Нодар! Всё сделаю! — парень тут же убежал.
А потом он обратился ко мне:
— Меня зовут Нодар Беридзе. Сауле, пойдём сейчас ко мне домой! Я познакомлю тебя с мамой. Покушаем. Поговорим. А твой мотоцикл посмотрят, починят. Ты не волнуйся! Всё будет хорошо…
— Спасибо, батоно Нодар!
Я стал отвязывать сумку, чтобы снять кофры и взять с собой.
— Ты за свои вещи не волнуйся совсем! Тут никто ничего чужого никогда не возьмёт. Ты мой гость.
Я приложил правую руку к груди и сказал:
— Батоно Нодар! Я не за вещи беспокоюсь. Но Вы меня позвали в гости. Я же не могу в таком виде, прямо с дороги сесть с Вами за стол. Мне надо умыться и переодеться. А тут в сумках моя одежда.
Кто-то из присутствующих в толпе немедленно перевёл мою речь на грузинский. Видимо для тех, кто не понимает или плохо понимает по-русски… В толпе одобрительно закивали…
— Это правильно! — похвалил Нодар моё желание сесть за стол не в пыльном кожаном наряде, а в более приличном виде.
Он снова распорядился:
— Дато! Возьми все сумки, отнеси домой. Отдай Нино!
Ещё один молодой человек тут же бросается выполнять распоряжение уважаемого человека. Видимо авторитет у этого батоно Нодара здесь непререкаемый.
— Сауле!? — Я правильно произношу твоё имя?
— Да, батоно Нодар! Моё имя Сауле. По-литовски это значит Солнышко.
— Вах! Красивое имя! Пойдём в дом!
Мы подошли к самому большому дому на этой улице. На высоком крыльце, ведущему на террасу второго этажа нас встретила скромно одетая женщина в тёмном платке. Хозяин мне представил её:
— Это Нино — моя жена. А это Сауле — девушка из Литвы. Она путешествует по Грузии на мотоцикле. Я пригласил её к нам в гости.
— Здравствуйте, калбатоно Нино!
— Гамарджоба, Сауле! Проходи в дом, пожалуйста!
— Ей надо умыться с дороги и переодеться, Нино. Сейчас Дато принесёт сумки с вещами.
— Пойдём, дочка! Умоешься с дороги. Пойдём!
Я всегда знал, что кавказское гостеприимство — это умышленное преступление, вызванное желанием хозяев дома задушить гостя в своих радушных объятиях и закормить до смерти.
На женской половине дома, я умылся из подвешенного на стене рукомойника. Маленькая девочка, видимо хозяйская дочка, осторожно пыталась потрогать мои белые волосы, но получив от мамы по рукам, быстро спряталась за её юбку.
Я переоделся в платье, но у него были слишком открыты плечи. Хозяйка дома как-то неодобрительно на это посмотрела, хотя и ничего вслух не сказала… Я подумал, да и накинул поверх платья, не застёгивая, свою джинсовую куртку. Ту самую, из-за которой в гостинице «Кавказ» в городе Краснодар возник весь сыр-бор… Получилось ничего так. И не вызывающе, и более-менее женственно…
На улице уже вечерело и на террасе, где уже был накрыт большой стол, было не так жарко, как днём. Так что мой наряд был вполне оправдан, и вполне прилично выглядел, даже на взгляд самого строгого горца.
Мне выделили место рядом с хозяином. Я так понял, что это почётное место для дорогого гостя… Нодар сразу же познакомил меня со своей мамой. Седая сухонькая старушка кивнула на моё приветствие. По-русски она почти не говорила. За столом сидели в основном мужчины. Я и мама Нодара были исключением.
Но старенькая мама недолго посидела с нами, и вскоре ушла. Старенькая уже, тяжело ей долго в обществе находиться. Если Нодару на вид было дать под шестьдесят лет, то ей явно уже было под девяносто, а может даже и больше…
На столе уже было всего и много, но Нино с другими женщинами подавали к столу всё новые и новые блюда. А ещё они приносили вино в кувшинах, и забирали опустевшую тару…
За весь вечер эти женщины ни разу даже не присели за стол. Видимо традиции здесь соблюдаются ещё древние. Для меня и старой мамы были сделаны исключения из правил.
Стол был накрыт не хуже чем на армянской свадьбе. Шашлык, жареные цыплята, сулугуни, хачапури, толма…
Я так и не понял, чем грузинская толма, отличается от армянской долмы. И то, и другое очень вкусно. А ещё было много овощей и зелени.
Я знал традицию, что оставлять на тарелке недоеденное — это выказать неуважение к гостеприимным хозяевам. Поэтому я старался себе на тарелку не класть много еды.
Но не успеешь отвернуться, как кто-то из женщин, от доброты своей или от щедрости, добавлял мне на тарелку вкусняшек. Мне подливали вина. Я не отказывался.
Вино было очень лёгким, чуть крепче сока… Это так мне показалось поначалу. Местное вино такое обманчивое…
Зато когда я попытался подняться, чтобы ненадолго покинуть стол по причине малой нужды, то понял, что ноги мои ведут совсем отдельный от меня образ жизни…
Когда я посетовала на это Нино, которая показала мне, куда надо сходить, то она сказала, что больше мне вина наливать не будут, а будут наливать только сок.
Я поблагодарил добрую и всё понимающую женщину…
Ну а потом мужчины начали петь. Это было действительно красиво. Даже я бы сказал великолепно и замечательно… Такое ощущение, что за столом поют не просто соседи хозяина, а настоящий мужской хор, не пропускающий ни одной репетиции за последние несколько лет. Я прямо заслушался. Не каждый день такое услышишь… Каждый пел своим голосом. Кто-то ниже. Кто-то выше, но всё это не превращалось в какофонию, а звучало очень гармонично… И никто ни разу не сбился, и не сфальшивил… Вот уж воистину музыкальный народ…
Когда они закончили петь, я от души рассказал хозяину дома, как мне понравилось их пение. Он с достоинством принял мою похвалу… Видно было, что ему приятно…
Но расслабился я что-то уж слишком рано. Хозяин тут же решил обратить внимание всех гостей своего дома, сидящих за его столом на меня… И стал расхваливать перед гостями такую смелую девушку… Ну, то есть меня. Рассказал всем, что я мол пол страны проехала одна на мотоцикле и вся такая умница и красавица. Потом он всем стал рассказывать, что моё имя означает — Солнышко. За это все, конечно тут же и выпили.
Общались мужчины в основном на грузинском, но мне переводил всё непонятное тот самый Дато, которому ранее Нодар доверил принести сюда мои сумки. Довольно молодой парень, но уже с довольно пышными усами. Как потом оказалось, это был сын Нодара.
А потом меня вежливо, но очень настойчиво попросили спеть что-то своё, из далёкой-далёкой Литвы. И тут я понял, что попал по самые помидоры…
Блин горелый. И тут чего-то спеть надо, и не опозориться при этом…
Нет, конечно, одну литовскую песню я знал. Одну единственную и знаю… Выучил во время службы в армии. В Воздушно-Десантных войсках… Служил-то я как раз в той самой Литовской ССР. Но та песня была немного нудная какая-то, заунывная, и не годилась она, ну никак для этого стола.
Особенно после того, что я услышал сегодня, мне не хотелось опозориться. К тому же без музыкального сопровождения та песня вообще бы не прозвучала от слова совсем.
Думай, голова! Думай!
И тогда я всё-таки нашёл выход из положения, вспомнив легенду о бедном и несчастливом в любви, грузинском художнике Нико Пиросмани и французской актрисе Маргарите.
Кто же не знает эту историю в нашем-то будущем? Алла Борисовна вовсю постаралась году эдак примерно в восьмидесятом, чтобы эту историю узнал весь советский народ.
И, кстати, когда я в армии там служил, мой взвод даже однажды как-то маршировал, распевая эту песню, во всю мощь двадцати солдатских глоток. А что? Даже что-то у нас и получилось тогда…
Да. Это была та самая история… Это же именно она дала почву для написания простой и незамысловатой песенки «Миллион алых роз». Хотя на самом деле этот бедный художник Нико никогда бы не смог найти в Тифлисе именно миллион, именно алых и именно роз. Цветов на нескольких арбах он много привёз к дому заезжей актрисы. Но явно не миллион… И розы там были разного цвета, не только алые… А ещё была сирень, акация, маки, пионы, лилии и множество других разных цветов. Какие смог привести, те и привёз…
А миллион — это сколько?
Это много!
А тут много?
Много!
Значит миллион…
Вот так наверно и считали в Тифлисе в те далёкие годы… Но история эта осталось, сохранилась, и как видите, дожила до наших дней…
Ну а то, что поэт слегка преувеличил количество и качество цветов в своей песне… Это не имеет никакого значения…
Так что я решил, что именно здесь и сейчас в Грузии мои добровольные слушатели смогут оценить широту души и щедрость бедного художника Нико Пиросмани, и не будут придираться к деталям и несоответствиям истине.
Как говорится: «Вы хочите песен? Их есть у меня…»
— Извините меня, батоно Нодар! Но я не смогу спеть для вас песни из Литвы. Наши песни немного грустные, потому что их пели обычно зимой, когда холодно, много снега и нельзя выйти из дома. Но я знаю, какую песню я для вас спою. Я однажды слышала песню, про одного вашего земляка. Он был художником. Жил в стародавние времена, как раз в городе Тбилиси, правда тогда этот город все называли Тифлис. И звали этого художника Нико Пиросмани.
За столом закивали, соглашаясь. Пиросмани в Грузии знали, помнили и уважали. Ну а я продолжал:
— Вот история, которая стала песней… Это было давно, в Тифлисе, в самом начале века. Однажды бедный художник Нико Пиросмани увидел и сразу же полюбил одну французскую актрису по имени Маргарита. Но она была очень привередлива и надменна, и не ответила на его светлые чувства. Вот о том, что он сделал дальше, поётся в этой песне.
Возникла тишина. Все ждали моей песни… Я немного настроился. И стараясь слегка коверкать слова, делая не слишком правильные ударения, согласно своему литовскому происхождению, запел а капелла:
Припев я сократил наполовину, а повторение я сделаю лишь в конце песни. Хотя Пугачёва всё повторяла и повторяла эти незамысловатые слова припева…
Слушали меня очень внимательно. Даже женщины перестали суетиться, встали у выхода из кухни и стоя меня слушали. Видно было, что им тоже нравятся слова этой простой песенки…
Во время припева я заметил, что Нино шевелит губами, как бы повторяя за мной навязчивые, но простые слова припева:
Третий куплет у меня уже прошёл лучше, почти на одном дыхании. Я даже слегка протрезвел.
Кажется, я понял, зачем грузины поют за столом. Чтобы продышаться и протрезветь… а что? Хороший способ.
Можно ещё марш-бросок устроить километров на десять или двадцать. Тоже и продышишься, и про… Короче. Весь хмель из тебя точно выйдет, если не сдохнешь на бегу… Ну а я продолжаю петь…
Последний припев я повторил два раза, хотя помню, что Пугачёва пела его раза четыре или даже шесть… Надо бы как-нибудь потом, когда она всё-таки удосужится здесь, в этом времени спеть эту песню. Посчитать количество повторов этих: «Миллион, миллион алых роз…»
Наконец-то я закончил петь. Все мне захлопали. Да… Было видно, что песня всем очень понравилось. Тут же разлили вино и подняли тост.
Но первый тост они тут же подняли за настоящего мужчину, за истинного грузина, за бедного, но гордого художника Нико Пиросмани.
Ну а потом был следующий тост — уже за меня.
После был тост за дружбу народов.
А на улице уже стемнело, и я очень обрадовался, когда Нино меня забрала из-за стола и отвела спать. Устал я, как будто не песни пел и мясо ел, а разгружал вагоны с тяжёлыми мешками… Постелили мне на женской стороне дома, и я уснул без сновидений и фантастических путешествий на далёкие планеты…
Спал я, как сурок, как говорится: без задних ног. И даже, наверное, и без передних. Сказывалось выпитое и съеденное за обильным и богатым столом, накрытым гостеприимным хозяином для «дорогого» гостя. Да… Погуляли мы вчера на славу… А сколько вина я выпил, до того, как догадался договориться с Нино, чтобы мне больше не наливали ничего крепче сока… Но, странно… Проснулся я с абсолютно свежей головой, как будто и не пил ничего вчера… Вот, что значит натуральный продукт и никакой химии.
Да… Но проснулся я что-то уж слишком рано. Разбудили меня, конечно же, местные петухи. Орали видимо со всей дури от счастья и радости, что не их вчера подавали к столу. А стоило бы именно их подать, зажарив на вертеле воткнутом в петушиную задницу… Чтобы не орали тут под окнами с утра пораньше…
Вот блин… Павлин-мавлин…
Я быстренько умылся и даже воспользовался удобствами во дворе, прежде чем Нино позвала меня на завтрак. Завтрак был более скромный, чем вечернее застолье, но тоже сытным и обильным. Да я тут в колобка превращусь, если задержусь хотя бы на неделю… Пора уже уезжать… Как говорится: «Спасибо этому дому! Пойдём к другому…»
— Сауле! Твой мотоцикл уже починили. А что с ним делали, тебе Автандил сам расскажет. — Нодар указал на худого седовласого мужчину средних лет.
— Здравствуйте, батоно Автандил! А что с ним случилось? Почему он заглох и не ехал?
— Да, ничего там страшного не было. Свечи поменял и подрегулировал слегка. Почистил немного. Туда, сюда… Мотор импортный. Капризный… Нашей пыли совсем не любит. Да и бензин у тебя был не очень хороший. Я посмотрел и в канистре, и в баке. Плохой совсем бензин… Разбавленный, не знаю чем. Кто тебе заправлял, тот вообще не человек даже, а баран безрогий. Но я всё слил из бака и промыл… Я там налил тебе потом хорошего бензина с хорошим маслом. Теперь всё будет работать нормально. Как хорошие и точные часы…
— Спасибо Вам огромное, батоно Автандил! Как я могу Вас отблагодарить?
— Девочка, слушай! — вмешался в разговор Нодар Беридзе. — Ничего не надо… Ты такой подарок всем нам сделала вчера. Показала, что даже у холодного Балтийского моря, в далёкой-далёкой Литве знают и помнят нашего земляка Нико Пиросмани и поют о нём песни. Ничего не надо! Тебе спасибо!
— Спасибо и Вам, батоно Нодар! Вы показали мне, что такое настоящее грузинское гостеприимство. А ваши песни мне очень понравилось. У нас так мужчины петь не умеют.
Автандил и Нодар сразу заулыбались. Грузины любят завуалированную лесть в свой адрес. А мне не жалко. Я могу ещё похвалить… Но не сейчас…
Сейчас мне уже пора ехать дальше…
— Но я вынуждена покинуть Ваш гостеприимный дом, батоно Нодар. Потому что впереди меня ждёт долгая трудная дорога через горы.
— А ты только до Тбилиси поедешь?
— Нет. Сначала в Тбилиси. Я очень хочу посетить столицу Грузии… Говорят там очень красиво.
— Да. Обязательно тебе надо посмотреть. Там очень красиво.
А потом я поеду через горы по Военно-Грузинской дороге в Орджоникидзе…
— Молодец! Смелая девушка! Только одна просьба у меня к тебе есть ещё, Сауле…
— Какая?
— Пусть Дато запишет слова твоей песни.
— Хорошо, батоно Нодар! Сейчас этим и займёмся…
Продиктовав Дато слова понравившейся им песни, я стал собираться в дорогу. Приторочил кофры и привязал всё остальное. Мотоцикл был отмыт Автандилом, и блестел на южном солнце, как новый. Матовым блеском отсвечивал и мой кожаный костюм. На зелёной полянке я со своим байком реально выглядел инопланетным пришельцем. На прощание я чисто по-русски в пояс поклонился гостеприимному дому и его хозяевам, после чего с чистой совестью, оседлал своего коня и отправился в путь. Впереди меня ждало ещё больше шестисот километров пути до Армавира.
Мой мотоцикл бежал бодро. Километры один за другим наматывались на мои колёса. Я заметил одну интересную деталь. Многие машины были украшены фотографиями с различными изображением нашего генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили).
Выходит, что здесь, в Грузии его по прежнему уважают, несмотря на то, что официально Никита Сергеевич Хрущёв сильно раскритиковал товарища Сталина на двадцатом съезде партии. Несмотря на то, что именно под руководством Сталина наша страна победила в длительной и кровопролитной Великой отечественной войне… Несмотря на то, что сам Никита лебезил и заискивал перед всеми признанным вождём, и всячески старался, чтобы добиться его расположения. А потом выдумал какой-то культ личности… И стал обвинять своего вчерашнего кумира во всех грехах, многие из которых были на счету как раз самого Хрущёва.
Стоило Сталину умереть, как Никита, собрал маленькую свору соучастников, и захватил власть… Чтобы потом уже ему лизали зад всякие подхалимы… Про культ личности он уже не вспоминал. Это касалось только Сталина… А к нему, к Никите слова «культ личности» уже не относились. Хотя этот туповатый лысый толстячок был высокомерен и чванлив куда побольше, чем «друг всех физкультурников». И правильно, что его потом сняли… Хотя и следующие правители были не намного лучше его…
Даже пауки в банке — это слишком слабое сравнение с кучкой жаждущих власти партийных функционеров советского периода. Жаль, что в ходе борьбы за власть между ними, больше всего страдали простые обычные советские граждане…
Ну да бог им всем судья, а не я.
Я решил, что в Тбилиси заезжать я не буду. Потому что снова потеряю как минимум день, если не больше…
Не доезжая до столицы Грузии я просто свернул в сторону Орджоникидзе, руководствуясь дорожными указателями. Впереди у меня была Военно-Грузинская дорога.
И вот тогда я понял, что такое — *опа… А вернее — полная *опа.
Я сразу вспомнил, что рассказывала мне бывшая хозяйка мотоцикла про мозоль, размером с футбольный мяч…
Кочки и ямки, даже порою небольшие, которые едучи на машине можно просто и не заметить, сейчас со всей силе били меня именно в самое нежное и мягкое место… Да… Это было больно… Но постепенно, приноравливаясь я привык. И уже не так бурно реагировал. Как на первых нескольких километрах своего пути…
Сказать, что я задолбался — это, значит, ничего не сказать. Подъезжая к будущему Владикавказу, а ныне городу Орджоникидзе, столице Северо-Осетинской АССР в составе РСФСР, я решил заправиться до полного бака. Когда я слез с железного коня, то мои ноги подрагивали от усталости. Такое ощущение, что всю дорогу от Тбилиси я прошёл исключительно пешком. Хотя я и ехал на мотоцикле, и старался ехать довольно быстро. Но быстро у меня никак не получалось, так как приходилось объезжать ямки, да канавки… Теперь я наконец-то понял смысл одной из песен Земфиры, а особенно эта фраза: «Я помню все твои трещинки…» И не просто помню, а ощущаю каждым квадратным миллиметром своей многострадальной задницы…
Машин было совсем немного по меркам моего будущего. Но местные водители, похоже, про правила дорожного движения не только не читали, но даже кажется и не слышали. А если и слышали от кого-то в устном пересказе, то явно не запомнили ничего… По крайней мере. О существовании такой книжки с правилами они имеют самое смутное представление. Летают, как хотят, не обращая никакого внимания на других участников движения. Правильно говорят, что самые лучшие анекдоты берутся из жизни… Ведь я слышал раньше анекдот, когда за превышение скорости гаишник остановил такого вот джигита, а тот спросил у мента:
— Командир! Я что? Слишком быстро ехал?
— Нет. Слишком низко летел…
Если я ничего не путаю, то там и права у джигита были на управление вертолётом, кажется… Типа: Какие были, такие и купил…
Или это два разных анекдота были? Уже и не помню… Давно это было…
Но как раз теперь, лётчиков на дороге было гораздо больше. Чем обычных культурных водителей с правами нужной категории.
А ещё меня выбешивали бесчисленные подъёмы и резкие повороты.
Торможения на спусках, периодические участки с полным отсутствием асфальта, ямки и кочки.
А ещё коровы, переходящие дорогу в неположенном месте, по своей коровьей инициативе.
Всё это не давало мне расслабиться.
Хотя, спорить не буду, вокруг было реально красиво. Казбек возвышался над другими горами с шапкой белого снега.
Это было и красиво, и смертельно опасно одновременно. Да… Особенно при езде на мотоцикле. Красоты по сторонам дороги… отвлекали… А отвлекаться на дороге в седле мотоцикла — очень опасно…
Я реально переоценил свои возможности. Нервов уже никаких не хватало… Приходилось постоянно находится в напряжение. Расслабляться нет времени ни единой секунды. Всё время внимание на дорогу. Только на дорогу…
Смотри на дорогу!
Приходится смотреть вперёд, назад, опять вперёд, и даже заглядывать за поворот, чтобы не нарваться на внезапно выскочившего оттуда местного лихача.
Да и дороги советского прошлого были настолько непредсказуемы, что это напоминало прогулку в потёмках с завязанными глазами.
Что? Вам никогда не приходилось бегать с закрытыми глазами в полной темноте по абсолютно незнакомой дороге, полной ям и колдобин?
Нет? Не пробовали? Зря… Попробуйте как-нибудь на досуге!
Очень даже… Бодрит…
Может быть, из-за этого вся моя поездка по Военно-Грузинской дороге слилась для меня в один бесконечный и нескончаемый экшн-квест.
Разогнаться толком было практически негде. В основном я или тащился в гору, напрягая движок, или притормаживал с горы, напрягая соответственно тормоза… Я ужасно нервничал и потел… Поэтому мой кожаный «скафандр» лишь добавил мне жарких ощущений, носимой на себе сауны.
Найдя ближе к вершине небольшое уютное и безлюдное место с элементами растительности в виде кустов, я с удовольствием переоделся. Сменил обувь. Вместо высоких кожаных сапог, одел такие лёгкие и удобные кроссовки. А вместо водонепроницаемых кожаных штанов, джинсовый полукомбинезон, надев под него чистую и сухую футболку. Куртку я всё же оставил, хотя и не стал её застёгивать. Мне стало гораздо легче дышать. Да и ехать после этого стало гораздо комфортнее.
Хотя это и не отменяло постоянного повышенного внимания за дорожной обстановкой и состоянием дорожного покрытия.
Ведь достаточно попасть на спуске при торможении, на участок со щебёнкой вместо асфальта, и можно сразу класть мотоцикл на бок, чтобы избежать более серьёзного кувыркания вниз с горы, с непредсказуемым результатом. Это мы уже проходили и не раз… Я уже падал на Тойоте, когда спасал оленя… А ещё вместе с Натаном кувыркался в горбатом «Запорожце», после удара от армянского свадебного кортежа… Хватит. Больше не хочу…
Да… Пока мне удавалось избежать всяких резких манёвров на двухколёсном друге. Надеюсь, что приложив все усилия, я смогу избежать это и в будущем.
И вот сейчас я заправляюсь, не доехав всего ничего до Орджоникидзе. Мысли мои лишь о том, что я устал. И морально, и физически… Осталось решить: Где я буду сегодня отдыхать? А то, что я уже готов к этому — свершившийся факт…
Вариантов у меня было не так много. Снять номер в гостинице во Владике, или просто найти уютное место около дороги.
А что такого? Спать на земле и греться лунным светом мне не впервой. И в той, и в этой жизни.
В пользу первого варианта — удобства и безопасность. Хотя безопасность довольно мнимая, если вспомнить приключения в гостинице «Кавказ» в Краснодаре.
А в пользу второго… Ничего… Хотя погода вполне позволяла и в лесу переночевать. Но безопасность себе обеспечить во время сна, я совсем не смогу. Ибо спать хочу так, что готов заснуть стоя, стоит только слезть с мотоцикла…
До Армавира оставалось ещё километров четыреста, не меньше. День ещё был в самом разгаре, но солнце уже переползло полуденную отметку… Я решил, что не стоит пока тормозить. Буду ехать пока едется, а там поглядим по обстоятельствам.
Купив в придорожной забегаловке пару лимонада, приобрёл ещё и круг осетинского пирога. Его мне надолго хватит. Слегка перекусив, снова разогнался на своём мотоцикле, но это длилось недолго. Снова дорога пошла вверх… а потом после поворота снова вниз… До… Не просто ездить по горам. И хотя уже не так круто, как было на Военно-Грузинской дороге, но всё же особо разогнаться тут было негде.
По сторонам была, уже слегка приевшаяся, горная красота. Но иногда попадались и развалины осетинских старинных башен, и всякие другие колоритные достопримечательности из камня.
Солнце уже начало склоняться к горизонту. Вот теперь уже и ночлег можно было поискать. Карты у меня с собой никакой не было, так что я не представлял даже, где конкретно нахожусь.
До конечной точки Армавир триста шестьдесят три километра…
Спасибо! Мысленно я поблагодарил своего незримого навигатора… Примерно так я и предполагал, ориентируясь по указателям и своему внутреннему компасу… Кажется, скоро должен быть Нальчик, но в этом я точно не уверен.
Вдруг в стороне от дороги я увидел маленький каменный домик, или как тут это называют — сакля. Вроде бы как будто даже нежилая с виду. Я решил, что если домик ничей, то ничего страшного не будет, если я тут и заночую.
Домик и правда выглядел нежилым.
Хотя внутри и лавка деревянная была, и очаг даже был, но больше ничего не было.
Может, кто тут и ночует иногда, но постоянно в сакле точно никто не живёт.
Я поставил железного коня в стойло… Ну, в смысле закатил за домик так, чтобы его с дороги не было видно. А сам поужинал куском осетинского пирога, оделся потеплее, чтобы ночью не замёрзнуть, да и улёгся спать на лавку. Утро вечера мудренее.
На всякий случай, я всё-таки решил хоть как-то обезопасить свой сон. Револьвер я положил под сумку с одеждой, которая мне сегодня служит подушкой. Ножи тоже под рукой держу. Вот так будет спокойнее…
Я попытался уснуть побыстрее. Может, Инга сегодня на связь со мною выйдет. Ведь вчерашней ночью она так и не объявилась. То есть у меня тут уже прошло два дня, а у неё может и месяц, и полгода быть… Или даже больше. Я никак не пойму логику, по которой можно рассчитать соответствие того и этого времени. Жаль, что по своей инициативе я не могу туда отправляться. Какая-то странная у нас с Ингой дифференциация получается. Она может туда-сюда летать, а я не могу. Зато я могу открывать всякие тайные двери, а она не может. Разделение труда. Всё, как завещал нам Карл Маркс, колтун ему в бороду. Или это не Маркс придумал, а кто-то другой? Да хрен его знает. Много умных слов и фраз придумано для того, чтобы забирать деньги у тех людей, у кого денег мало, чтобы отдать тем, у кого денег много, чтобы у них стало денег ещё больше… Ни дна им всем, ни покрышки…
Пытаясь сделать какие-то выводы и произвести расчёты-перерасчёты соответствия земного и неземного времени, я сам не заметил, как заснул. Сны мне сегодня никакие не снились. Инга не объявилась.
Возможно, к утру и слегка похолодало, но во сне я этого как-то и не заметил…
Зато вдруг, прямо во сне, появилось чувство, что кто-то на меня в упор смотрит. Сначала я решил, что это мне что-то снится. Но утро уже начинало свой разбег, и солнечный луч упал на мои веки. Свет солнца, даже и сквозь прикрытые веки, уже не даст мне спать. Я открыл глаза…
Первым инстинктивным действием у меня было желание сунуть руку под подушку, достать ствол и открыть огонь из револьвера…
Потому что в дверях сакли стоял, и откровенно пялился на меня, натуральный такой абрек. В папахе, в черкеске и с кинжалом за поясом…
Проморгавшись спросонья на яркий солнечный свет и приглядевшись к неожиданным гостям, я понял, что во-первых, абрек слишком молодой, смотрит на меня безо всякой агрессии с простым человеческим интересом, и даже чуточку удивлён. Видимо не ожидал здесь увидеть именно меня «такую красивую»…. А во-вторых, рядом с молодым джигитом сидела и улыбалась большая мохнатая собака.
Нет… Я не оговорился. Собаки умеют агрессивно и угрожающе скалиться, умеют рычать и сверлить глазами потенциальную мишень для покусания… А умеют и просто улыбаться. Очень доброжелательно, во всю ширь своей собачьей души… Ну, или по крайней мере, могут со стороны выглядеть дружелюбно. Порой для собачьей улыбки и этого достаточно. Ну не выглядела эта большая собака агрессивной гадиной, способной порвать беззащитную несчастную девочку. Скорее это был надёжный защитник, сторож, помощник и друг. Верный друг…
— Здравствуйте! — вежливо сказал я, не забывая про свой «прибалтийский» акцент.
— Салам! — ответил абрек с характерным местным акцентом.
— Это твой дом?
— Это сакля нашей семьи. Я чабан. Помогаю отцу пасти отару.
— Ты меня извини, если я без разрешения тут спала. Я мимо ехала. Очень устала. Никого не было.
— Гость в дом — Бог в дом! Так мой отец говорит.
— Твой отец мудрый человек! А меня зовут Сауле. Я из Литвы. Моё имя, если по-русски перевести, означает Солнышко.
— А меня зовут Арсаг. А если по-русски — медвежонок.
— Ты не похож на медвежонка. — улыбаюсь я.
Парень был худощавый. Явно не медвежьей породы.
— Отец так назвал. Говорил, что я был толстым, как медвежонок, когда был маленьким. — парень тоже улыбнулся.
— Ты извини, но мне пора уже ехать дальше.
— У меня есть хлеб и сыр. Откушаем вместе?
— Спасибо! Я буду рада позавтракать вместе с тобой.
Я с радостью согласился. Достал из сумки свой вчерашний пирог. Меня угостили хлебом и сыром. Я отломил половину от оставшегося пирога. Запивали каждый своим. У меня был лимонад, у него молоко.
Позавтракав, мы расстались, как старые добрые друзья пожелав друг другу всего хорошего.
А потом я поехал в сторону Нальчика, а молодой чабан остался со своей отарой и дружелюбной собакой-улыбакой.
Думаю, что если на отару вдруг нападут волки, эта большая и мохнатая псина будет рвать серых хищников с такой же очаровательной улыбкой…
Кого-то мне это напоминает…
Неужели, я всего лишь такой же хладнокровный убийца? Я улыбаюсь друзьям и жестоко караю врагов… И хотя я не испытываю никаких извращённых чувств удовольствия, от убийства себе подобных… Я просто вообще не испытываю никаких чувств от того, что лишаю кого-то жизни. Как говорят наши заклятые друзья из-за океана: «Ничего личного… Просто бизнес…»
Ведь если буквально перевести на русский язык это их слово «бизнес» получится «дело». И смысл этого расхожего выражения таков: «Я просто делаю своё дело, не испытывая никаких личных чувств.»
Что же я за монстр такой? Нет, чтобы уронить слезу, расстреливая семейный подряд убийц и грабителей… Или положить свежесорванный полевой цветочек на трупик санитара-извращенца…
О… Точно… Грохну Чикатилу, и запихну ему букет… Куда-нибудь…
Да ну нах… Мысли какие-то дурацкие. Вот ведь было же с самого утра настроение хорошее. И абрек молодой оказался хорошим гостеприимным парнем. И собака-улыбака эта…
Я вспомнил про добрую собачку и её очаровательную улыбку… Мне стало снова спокойнее и даже веселее…
А вот в будущем, в интернете я видел собаку-улыбаку. Даже мем такой бродил в цифровом пространстве… Но улыбка у той будущей собаки была больше похожа на улыбку американцев. Дежурную и фальшивую… А про нас они говорят, что мы угрюмые и неулыбчивые, потому что не скалимся как они на каждом шагу. Демонстрируя всем профессионализм стоматологов и успехи зубного протезирования Пиндостана…
Зато, если мы улыбаемся, то улыбаемся от души, во всю ширь нашей широкой души… И настоящая улыбка нам дороже тысячи белозубых фальшивок. Поэтому мы и бережём свои улыбки и не тратим направо и налево…
Дорога шла ровно. Я лишь слегка сбрасывая скорость, проскакивал населённые пункты, особо не задерживаясь. Лишь около Пятигорска тормознул на заправке. Купил свежую бутылку лимонада и забежал в местный сортир, чтобы снова получить неизгладимое неэстетическое впечатление от увиденного и унюханного…
Ну а после уже ехал и ехал, почти без остановок, до самого Армавира. Лишь там я остановился, и наконец-то, выдохнул с облегчением. Я добрался. Очередной этап моего пути завершён без особых потерь. Из негатива лишь заглохший мотор и отбитая *опа… Из позитива: Гостеприимный батоно Нодар и приятный в общении молодой чабан Арсаг. Так что ничья получается. Два — два…
А дальше что меня ждёт? Может быть наконец-то спокойная и неторопливая жизнь под именем Александры Котовой…
Осталось лишь найти тут «свою» тётю. И всё будет хорошо…
Время уже давно перевалило за полдень, и надо было скорее определиться, где я сегодня буду ночевать. Медленно катя по незнакомому мне пока ещё городу, я в центральной его части наткнулся на железнодорожный вокзал. И возле него на той же площади обнаружил и гостиницу. В отличие от традиции других не самых больших городов, она носила не название самого города, а называлась «Северная». Может быть, где-то есть и «Южная», и «Центральная», но мне уже лень было искать что-то другое.
Припарковавшись у главного входа, захожу внутрь. Табличка «Мест нет», сразу же бросалась в глаза. Но меня это мало смущало. Не было в это время гостиниц без свободных номеров. И не могло быть. Всегда держали резерв для важных гостей. А сегодня в этом городе я — это самый важный гость.
Администратор совсем не хотела со мной разговаривать, и даже на меня не смотрела. А мне бы очень хотелось, чтобы она на меня посмотрела. Ведь без зрительного контакта у меня не получится «убедительно» попросить её найти для меня свободный номер.
Но опытная работница сферы гостиничных услуг со мною контактировать совсем никак не хотела. Сидя за своей стеклянной загородкой, вооружённая телефонной трубкой, она никак не хотела меня даже замечать. Болтала с кем-то на посторонние темы… Игнор по полной программе. Может скандальчик какой устроить, накричать на неё… Тогда она точно оторвётся от своего телефона и обратит на меня внимание, чтобы покричать в ответ…
Но это плохой вариант, пока она не положила трубку. На том конце могут услышать мои ментальные команды и задавать потом ненужные вопросы… Женщины такие любопытные… А на том конце провода явно слышался женский голос. Высокий и визгливый…
Расстроенный, выхожу на улицу. Стою возле своего мотоцикла. Залез в сумку, нашёл пачку «Салема». Прикурил. С удовольствием затянулся… Стою. Курю. Никого не трогаю….
Видок конечно у меня для провинциального города тот ещё. Джинсы, кроссовки, кожаная косуха. Шлем с очками я уже снял, и мои светлые, почти белые волосы развевал свежий ветерок.
Вдруг слышу строгий мужской голос:
— Девушка! Как Вам не стыдно? Курите в общественном месте.
Оборачиваюсь. Смотрю на того, кто так строго блюдёт мораль и нравственность в Армавире.
Ну, кто бы сомневался…
Как говорится: «Шухер! Менты!»
Стоит такой себе строгий и усатый старшина милиции в серой форме. И что меня немного возмутило, он тоже держит в руке дымящуюся папиросу. То есть запрет на курение в общественном месте, касается только меня? Ничего себе равенство полов. И откуда взялась такая гендерная несправедливость?
Помня о своей литовской легенде, отвечаю ему, старательно имитируя прибалтийский акцент:
— Вы тоже курите.
Казалось, что сотрудник внутренних органов сейчас захлебнётся от обилия своего возмущения.
— Как же тебе не стыдно? Ты же девушка!
А-а, вот откуда появились зачатки хештегов из будущего #тыждевочка, а потом будет ещё #яжмать и #онижедети.
— У нас в стране равноправие, закреплённое в Конституции…
— Ишь, умная какая! А ну-ка документы предъяви! Быстро!
— А почему вы со мной так грубо разговариваете?
— Поговори мне ещё! Документы, давай!
— Пожалуйста! — протягиваю ему паспорт Сауле Вилкайте.
А сам тем временем прокручиваю сложившуюся ситуацию. Проверить мои документы он имеет право. Обыскать мои вещи, пока нет. Но может это устроить, если ему шлея под хвост попадёт. Так что особо злить его пока что не надо.
Старшина, лишь глянув мельком в «мой» паспорт, суёт его в карман и командует:
— Пройдёмте, гражданочка!
— Куда?
— В отделение.
— А зачем?
— Для установления личности.
— А Вам уже показала свой паспорт. Мне показать остальные мои документы?
И тут он, видимо, поддавшись некоему эмоциональному порыву, а может привык уже быть самым главным бабуином на этой привокзальной площади. Как бы то ни было, он начал мне откровенно хамить:
— А не видел я никакого твоего паспорта. В отделении, шалава, я тебе всё про равноправие расскажу. — он ухмыльнулся и нагло посмотрел мне в глаза.
А вот это он зря сделал. Не на того напал, мусор!
Я послал ему взглядом такой ментальный импульс, что он даже пошатнулся.
— Стоять на месте! Паспорт верни!
Он стал суетливо доставать мой паспорт из своего кармана.
— А теперь слушай меня внимательно: Сейчас ты пойдёшь в гостиницу вместе со мной, и скажешь администратору, чтобы она нашла для меня отдельный одноместный номер. Ты меня понял?
— Да. — ответил он вялым голосом.
— Вперёд!
Он заходит в холл гостиницы и сразу же направляется к администратору.
— Зинаида! Вот эту девушку надо срочно поселить. Нужен одноместный номер.
— Но у меня нет свободных номеров…
— Начальник очень попросил посодействовать. — он сделал сильное ударение на слове «очень».
— Сейчас посмотрю. — буркнула недовольная Зинаида, и начала листать толстую тетрадь.
— Старшина! — я повернулся к менту и говорю ему в полголоса. — Идите на улицу и охраняйте мои вещи.
Он молча, подчиняется и выходит из дверей гостиницы.
Оставшись один на один с администраторшей, устанавливаю уже с ней визуальный контакт.
— Зинаида! — обращаюсь к ней по имени, которое только что услышал из уст старшины. — Вы меня не помните? Я Сауле Вилкайте. Меня пригласил в гости председатель горисполкома. Он сказал, что номер для меня забронирован. Это так? Посмотрите внимательно!
— Да, да. Я уже нашла. Пожалуйста! Вот карточка, заполняйте!
— Заполните за меня. Вот мой паспорт.
Протягиваю ей документы, недавно вырванные мною из рук хамоватого мента. Она послушно заполняет за меня анкетную карточку, а я только расписываюсь снизу неразборчиво.
— Вот, пожалуйста, ключи от номера. Ваш номер на третьем этаже.
— Спасибо! — я беру ключи и выхожу с ними на улицу.
Отвязав сумку и сняв свои кофры с мотоцикла. Командую старшине, добавляя ментальной зелени взгляду своих глаз:
— Жди меня здесь!
Быстро поднимаюсь в номер. Переодеваюсь. Тяжёлую кожаную куртку долой. Свежая футболка и джинсовая куртка. Деньги и документы рассовал по карманам. Спускаюсь вниз и спрашиваю у своего «добровольного» охранника:
— Где у вас в городе можно оставить мотоцикл, чтобы его охраняли и днём, и ночью?
— Здесь, туточки, на вокзале. — Он махнул рукой в сторону, указывая направление. — Там транспортный отдел. Возле него можно поставить…
— Веди!
Я беру железного друга за руль и начинаю катить рядом с собой. Идти тут совсем недалеко. Так что заводить мотор и ехать верхом на нём я не стал. Хотя катить тяжёлую железяку не так уж и легко, и не особо удобно, честно говоря. Но я постарался и справился.
Мы дошли довольно быстро. Увидев другого милиционера, я сказал старшине:
— Иди, договорись! Скажи, что я заплачу сколько надо.
Старшина за пару минут договорился с сержантом, который и показал мне место, куда поставить мотоцикл.
Денег попросили не так уж и много три рубля за день хранения. Нормально. Вручил сержанту сразу червонец.
Сказал, что это за три дня. Сержант был доволен. Зомбировать его я даже не стал. И так сойдёт.
— Пойдём! — скомандовал я старшине, и вместе с ним вышел на улицу Мира.
— Ты меня не видел и никогда не вспомнишь! Понял?
— Да.
— А теперь иди, куда шёл!
Развернувшись, старшина зашагал куда-то в неизвестном мне направлении.
А я задумался… Куда пойти? Куда податься?
Перекусить бы, конечно, не мешало. Вон при гостинице есть ресторан. Может там перекусить? Кажется, что в это время могут и не обслужить в джинсах. Вроде бы существовал в Союзе какой-то дресс-код при входе в такие «солидные» заведения.
Ладно… Мы люди не гордые. Я найду себе и чего попроще.
Иду по улице, народу мало… Ну это понятно почему… Рабочий день ещё не кончился. Если у вокзала ещё крутились какие-то приезжие люди, то вот тут подальше от железки в основном лишь дети бегают. Каникулы же. Торможу одного парнишку:
— Мальчик! А ты не знаешь где тут школа-интернат?
— А Вам какой? Первый или второй?
Хм… А я и не знаю какой. Помню, что тётя говорила про интернат, но не говорила какой у него номер. Говорю наугад:
— Номер один.
— Это Вам в Черёмушки надо. Пешком далеко… А на чём туда ехать я не знаю.
— Спасибо, мальчик!
Я сам знаю, на чём можно доехать. На такси. Их у вокзала я видел несколько штук.
Но сначала я перекушу. Не гоже в гости заявляться голодным. Подумает тётя Наташа, что я какая-то «бедная родственница»… Да ладно… Шучу я, конечно… Но покушать надо, а то уже: «Кишка кишке стучит по башке»…
А вон и какое-то заведение общепитовское. «Пельменная». Вполне сгодится. Мне сейчас, что пиццерия, что МакДональдс, всё сойдёт. Хотя ни пиццы, ни гамбургера в этой местности ещё не скоро дождёшься… Ну и хорошо… Поменьше будет толстых, и побольше будет стройных людей… А заграничный фастфуд не такая уж и добрая вещь. Сплошная химия…
Купив порцию пельменей с маслом и стакан чая, я приступил к трапезе. На удивление, пельмени оказались вполне съедобные и даже очень вкусные. Купил себе ещё одну порцию.
На столах была бесплатная горчица, с нею я и ел свою добавку. Обошлось всё это мне в огромную сумму… Меньше одного рубля. Вот это я понимаю соответствие цены и качества…
Как потом я узнал, пельмени были с местного мясокомбината. Ну, что же? Поставим им пятёрку за качество. Ну а уже мне пора идти дальше.
После обильного обеда я передвигался более лениво… Вернулся к вокзалу, и первый же попавшийся таксист, за трёшку согласился отвезти меня к школе-интернату номер один на Новороссийскую улицу.
Мне кажется, что я сильно переплатил за транспорт. Доехали мы довольно быстро. Ну что же. Это у таксёров работа такая. Развести приезжего лоха на деньги. А о том, что я типа не местный, так это у меня на лбу написано крупными буквами.
Зданий у школы-интерната было несколько. Одно стояло вдоль по улице, скорее всего это был учебный корпус. А остальные строения прятались за ним.
Я сразу зашёл за главное здание. Потому что летом, занятий в школе не было, и скорее всего дети либо в жилых помещениях, либо куда в пионерлагерь их отправили. Хотя какой тут пионерлагерь? Вон через несколько домов уже и город кончается, а за ним и лес видно. И речка, наверняка рядом есть. И зачем тогда тратить деньги, время и нервы для организации летних развлечений для учащихся какого-то интерната? Хотя вроде бы в Советские времена для всех детей старались устроить централизованный организованный отдых в каникулы… Дети не должны оставаться безнадзорными ни в какое время года…
А мы всё равно бродили где хотели, творили что хотели и вляпывались во что попало…
У пробегавшего мимо пионера я спросил, где мне найти Наталью Ивановну, новую учительницу географии…
— Кравцова? Она сейчас там… — он махнул куда-то в сторону дальнего домика. — Там на втором этаже, у себя…
И побежал себе дальше.
Да… Очень информативно. Зато я понял, что сразу попал по нужному адресу, и тётя Наташа обязательно должна быть где-то здесь.
Ну что же… Пойду ещё кого-нибудь поймаю и поподробнее расспрошу, как мне найти тётю Наташу… Надо найти кого-нибудь поспокойнее, не такого торопыгу, как этот.
Но больше я так никого и не встретил. Зато поднявшись на второй этаж, я сразу же столкнулся с довольно крупной, крашенной в блондинку, женщиной лет сорока пяти, к которой и обратился со своим вопросом:
— Простите! Вы не подскажете, где мне найти Наталью Ивановну Кравцову?
— А зачем она Вам? — ответили мне вопросом на вопрос.
— Она моя тётя. Я к ней приехала из Москвы.
— Правда? — удивлённо ответила женщина, внимательно разглядывая меня сверху до низу. — Ну, пойдём. Я отведу тебя к ней…
Она прошла мимо нескольких дверей, а потом своим ключом открыла очередную дверь, пятую по счёту по этой стене. Толкнув дверь, и пропуская меня вперёд, женщина сказала:
— Заходи!
В голове у меня зазвучал знакомый «Аларм!». Да, давненько я его не слышал. Даже когда «абрек» внезапно меня утром разбудил, у меня в голове никаких признаков тревоги не прозвучало. А сейчас вопит тревога во весь голос.
Но, несмотря на это, я смело шагаю в пустую комнату, явно обставленную, как жилую. Но при этом стараюсь, боковым зрением, следить за этой непонятной крашенной тёткой. И как оказалось, не зря это делал…
Улавливаю резкое движения позади себя. Отклонившись в сторону, пропускаю мимо себя руку со сжатой в кулак ладонью, которая явно летела мне в затылок. Подхватываю эту самую руку, и сделав банальную подножку, помогаю телу здоровенной бабищи, перелететь вперёд и шмякнуться на пол.
Следующим движением, я уже выдёргиваю из рукава стилет и прижимаю его к горлу противницы. Ногой, я при этом умудрился захлопнуть дверь….
Тётка, лёжа на полу, смотрит мне в глаза злым взглядом, но я уже «гашу» её зелёным импульсом ментального посыла подчинения:
— Я буду сейчас задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Ясно?
После моего воздействия, редко кто мог сопротивляться моему доминированию. И эта здоровенная тётка тоже оказалась из числа тех, кому со мной тягаться не по силам.
— Да-а… — голос слабый, уже не такой командирский и властный, как до этого…
— Ты не моя тётя!
— Нет.
— Где она?
— Я её убила…
— Где?
— В поезде…
— Зачем?
— Взяла у неё документы… Приехала сюда, чтобы легализоваться…
В слове «легализоваться» у неё на букве «Г» проскочил явный украинский «гх»…
— Как тебя зовут?
— Пилипчук Ганна Миколаївна.
— Число, месяц, год рождения, место рождения?
— П'ятого січня одна тисяча двадцять шостого року. Народилася у місті Львові.
— Говори по-русски.
— Пятого января двадцать шестого года. Родилась во Львове.
Западная Украина… В голове быстро пронеслись мысли о бандеровцах и подготавливаемых немцами, а потом и другими западными странами, диверсантов, из числа украинской молодёжи с оккупированных территорий. Вспомнилось и упомянутое ей слово «легализоваться».
— Когда и с какой целью заброшена в Советский союз?
— В марте этого года. Цель: Легализоваться. Связаться с резидентом. Ждать указаний.
— Ты уже связывалась? Какое задание получила?
— Да. Отправила письмо до востребования в Москву со своим новым адресом и данными. Получила задание. В сентябре организовать отравление всех детей и учителей. Мною получена посылка с ядом. Я должна всыпать его в котёл с супом. Яд не теряет своих свойств при кипячении.
Теперь мне стало ясно, почему я не получил своё письмо «до востребования» от тёти.
— Где этот яд?
— В чемодане под кроватью. Коробочка с надписью «Сода».
— Как пользоваться ядом? Опасно ли его брать в руки?
— В руки брать можно. Нельзя этими руками трогать глаза и губы. Яд смывается с рук обычным хозяйственным мылом.
Почему ты убила именно мою тётю?
— Она была моей соседкой по поезду. Много рассказала про себя. Родители умерли. Муж погиб. Сестра умерла. Город, где она жила затопили. Говорила про случайную встречу в Москве с племянницей… с тобой… Но я думала, что успею всё сделать и уехать до твоего появления здесь.
— Ты хотела меня убить?
— Я и сейчас хочу тебя убить… — диверсантка Ганна попыталась перехватить мою руку со стилетом, но я ткнул её в горло, и снова усилил ментальный посыл.
Расслабился что ли? Или у неё есть специальная подготовка по сопротивлению гипнозу.
Может, ей было мало одного импульса? Придётся подпитывать периодически, чтобы снова она не перехватила инициативу.
Хорошо ещё, что она была заторможена после моего воздействия. Наверняка её готовили и против мужиков биться голыми руками.
Блин. Тут нельзя отвлекаться ни на секунду. Она меня одной рукой пришибёт и фамилию не спросит.
Хотя она и так теперь думает, что знает мою фамилию.
Вот нельзя о мёртвых плохо говорить, но тётя Наташа была слишком уж доверчива и разговорчива с посторонними. Это я ещё тогда в Москве заметил. Как она бросила свои вещи под охраной совершенно незнакомого ей подростка. Пусть земля будет ей пухом везде, где бы её не похоронили. Светлая ей память!
— Как ты убила Наталью?
— Выманила в тамбур. Ударила по голове. Открыла дверь. Ткнула ножом в сердце и выбросила из поезда.
— Деньги у тебя есть?
— Да. Получила в посылке вместе с ядом.
— Доставай!
Она вытащила чемодан из-под кровати. Хотела открыть крышку… Что-то меня снова насторожило…
Я сильно вдарил ей рукояткой стилета в основание черепа. Она без звука отвалилась в сторону, потеряв сознание.
Под крышкой лежал пистолет с уже пристёгнутым глушителем. Очень похож на «Макарова», но чуть меньше и компактнее.
Вальтер ППК. Один из любимых пистолетов Бонда.
Даже анекдот был на эту тему коротенький:
— Бонд. Джеймс Бонд.
— Вальтер. Вальтер ППК.
А с этой тёткой-диверсанткой надо бы держаться поосторожнее. Копаюсь в чемодане, но при этом наблюдаю за лежащим телом. Проверил Вальтер. Заряжен. Полный магазин, плюс один в стволе. Осталось лишь пальцем снять с предохранителя и «огонь»!
Нашёл сумку подходящую и стал туда скидывать всё найденное. Пачки денег. Завёрнутое в клеёнку нечто по размерам напоминающее упомянутую ранее коробочку с ядовитой «содой». Какие-то документы. Паспорта, водительские удостоверения. Открыл. Чистые. А вот и комплект для подделки. Чернила в скляночке, ручка с пером, печати и штемпельная подушка. Всё летит в сумку. Нашёлся неплохой нож. Типа охотничьего в кожаных ножнах и запасные патроны. Мелкокалиберные. Как раз под этот «Вальтер».
Сумка уже полна. Ладно. Хватит. Задвигаю чемодан под кровать. Подхожу к лежащей на полу туше. Дышит зараза…
И что мне с ней делать?
Грохнуть её прямо здесь?
Нельзя. Город маленький. Меня многие видели.
Таксист, который сюда привёз. Пионер, у которого я спрашивала про Кравцову. Да мало ли кто меня ещё срисует, пока я отсюда выберусь.
Хлопаю тварь по щекам, подготовив свой ментальный импульс.
Стоило ей только чуть моргнуть, я уже зомбирую её, прилагая больше усилий, чем обычно. Крепкая попалась жертва. Опытная диверсантка. Подготовленная.
Успеваю загрузить её подчинением, и заставляю встать на ноги и идти за мной.
Иду впереди, но совсем чуть-чуть.
Стараюсь периодически подпитывать её взглядом. Для этого мне приходится иногда оглядываться…
Мы вышли из здания, никого при этом не встретив.
Идём дальше в сторону улицы. Я всё время поглядываю «фальшивой тёте» в глаза и забалтываю её подчиняющими фразами.
Так мы умудрились дойти до дороги.
Что же делать дальше? Поймать машину, завести тётю в лес и там грохнуть…
С таким же успехом можно было и там, в комнате её пришить.
Вдали показалось несколько грузовиков, которые в колонне двигаются в сторону города. Они ещё далеко, но всё ближе. Идут на скорости порядка шестидесяти километров в час. Это на глаз, конечно. Может и быстрее едут, но не на много. Так. Плюс-минус…
Мы с Ганной переходим через дорогу и отходим от дороги ближе к домам. Когда до движущихся машин остаётся около ста метров, я начинаю «накачивать» «лживую тётю» информацией, пристально глядя её в глаза.
— Тебе срочно надо вернуться к себе в комнату. Ты забыла там важные документы. Приготовься! Беги!
Несмотря на крупную комплекцию, диверсантка вполне себе спортивная такая оказалась. Видимо, хорошо натренировали её в диверсионной школе….
Она споро так бежит, не глядя на быстро приближающиеся грузовые машины.
Я даже стал сомневаться… А вдруг проскочит?
Нет… Не проскочила…
Водитель грузовика, идущего первым в колонне, всё же успел заметить бегущую через дорогу тётку, но слишком поздно.
Время реакции водителя — секунда, может чуть больше. За это время грузовик пролетел лишних метров двадцать, и тормозной путь грузовика на этой скорости ещё порядка сорока метров или больше. А водила стал как безумный ещё и крутить рулём, пытаясь из последних сил избежать наезда на глупую тётку.
Помнится, я тоже пытался в своё время избежать наезда на оленя. Потом было эпическое падение под откос с горы… И вот я здесь…
Водитель, задев Ганну левой частью бампера, влетел в фонарный столб. Фальшивая тётка упала плашмя на асфальт. Вторая машина из колонны успела среагировать, но чуть позже переднего водителя, и прокатилась прямо по телу крупной женщины. А третья машина, аккуратно проехалась по голове бывшей уже диверсантки, и врезалась во второй грузовик.
Голова фальшивой тётки лопнула, как спелый арбуз при падении с третьего этажа на асфальт.
Остальные машины колонны умудрились остановиться, не въехав друг в друга паровозиком.
Я уже увидел всё, что мне было нужно, и быстро, но не спеша удалялся промеж домов, подальше от места аварии. Надеюсь, что меня никто из водителей не заметил.
Выскочил дворами на Азовскую улицу. Смотрю, а рядом парк какой-то. Я туда.
Прогуливаясь, наискосок пересёк парк. Какими-то улицами иду, примерно придерживаясь нужного мне направления. У меня есть где-то внутри, непонятный мне самому, внутренний компас, который часто меня выручает, и не даёт мне заблудится в незнакомых местах.
Что-то впереди слишком много милиции, но я иду прямо на них. Кого мне бояться? Я тут просто гуляю.
Оказалось это местное ГАИ. Прошёл мимо… Потом свернул ещё пару раз… И вышел к автовокзалу.
Тут тоже много приезжего народа. Все как и я, с сумками и другими вещами.
Спросил для приличия: «Где тут железнодорожный вокзал?» Мне показали нужное направление.
Ну, я примерно так и думал. Минут через полчаса, я уже валялся в своём номере на кровати, прямо в одежде поверх застеленного покрывала.
Лежу. В потолок гляжу.
Думу думаю…
Кажется, я опять попал в патовую ситуацию.
Разберём всё по порядку.
Первое.
Вариант с легализацией… (Сразу вспомнилась уже покойная диверсантка Ганна.)
Так вот. Вариант с легализацией меня под именем Александры Котовой провалился из-за вредительской деятельности иностранных разведок.
Думаю, что дальше не имеет никакого смысла этот вариант разрабатывать. Так как в силу возраста, паспорта пока на её имя у меня нет, а в ноябре, когда Саше должно было исполниться шестнадцать, мне никто его не выдаст, так как я нигде не прописана и не живу постоянно. Тётя Наташа была единственным человеком, которая на официальных основаниях могла бы меня к себе прописать, как племянницу. Так что с этим вариантом всё…
Второе.
Маши Левиной, которую хорошо знает первый секретарь Туапсинского горкома КПСС, полковник милиции в отставке товарищ Саркисов, тоже уже нет. Она сгорела в машине. А если труп опознали как ту Ирину, то Маша всё равно числится, как пропавшая без вести жертва неизвестного маньяка.
Бедный Натан. Он потерял Машу во второй раз. Как бы снова с катушек не съехал.
Интересно, а как там живут-поживают Вадим и мои юные гопники?
Оставил я их без машины.
Ну, ничего, доберутся и на поезде. Деньги у них с собой есть.
У меня ведь были лишь те, которые я заработал своими «чужими» песнями. Так что денег у них вполне достаточно.
Блин. Основная часть денег, оружие и изъятые у ментов драгоценности, запрятаны лично мною в каменоломнях в Подмосковье. Подъезжали-то то мы к каменоломням вместе, но спускался вниз и прятал всё это, в три разные нычки, под землёй, лишь я один.
Ни Вадиму с Натаном, ни тем более гопникам этих нычек не найти ещё лет десять. За десять лет, если работать без обедов, сна и перекуров, они смогут переложить с места на место все камешки в том подземелье.
Но и тогда не факт, что найдут всё, что я там спрятал.
Ладно. Это всё детали. Может, сам достану и подкину им… Инкогнито. Так сказать… Хотя они легко могут догадаться, кто такой этот инкогнито… И тогда они поймут, что я жив. То есть жива…
Снова рассказать им «сказку» о новом перевоплощении? Да ну… Это бред уже будет какой-то…
А если Саркисов их в чём-то будет подозревать, то как бывший мент, может за ними устроить слежку. Как минимум год-другой всё это должно там пролежать. И вылежаться. А когда всё устаканится, то… То тогда я и буду думать, что и как…
Выходит в Москву мне тоже возвращаться не к кому пока.
Третье.
Инга Котти.
Во-первых, она по всем документам ещё маленькая.
Кстати… Я что-то давно с ней не общался.
Последние две ночи точно. У неё там и год мог пройти за это время и два.
А с этим обучающим колпаком, она там может и космолёт какой-нибудь построить, и в космос на нём улететь. С неё станется.
Рисковая девочка. Моя школа! Ну да ладно…
Так вот… Ингой мне здесь становиться тоже не стоит. Наверняка ещё в интернате не забыли о пропавшей девочке. А может уже и списали в мёртвые, как утонувшую в реке.
Четвёртое.
Сауле Вилкайте.
Пока, временно, но не очень долго, я могу пользоваться и паспортом, и правами. Но как только она доберётся до своей Клайпеды, то восстановит и права, и паспорт. Я могу, конечно, выйти с ней на связь, ну или с Альгисом, по поводу продажи мотоцикла. Адреса и телефоны у меня есть. Но для этого мне надо где-то заземлиться и обзавестись документами.
Да… Теперь у меня есть набор юного диверсанта, доставшийся в наследство от покойной Ганны. Но что-то я мало верю в то, что эти документы выдержат более менее тщательную проверку. Я уж не говорю про злополучные нержавеющие скрепки, на которых погорели многие из немецких диверсантов Бранденбурга-800, но и другие приметы настоящих документов, про которые я могу не знать, меня выдадут сразу же. Чистые бланки это хорошо, но нужны ещё и образцы настоящих документов, на основании которых я смог бы заполнить эти бланки своими данными.
Помню, был случай у меня в том моём будущем. Дело было почти сразу после развала СССР. Я был дежурным опером, а тут гаишник мне притащил задержанного. Говорит, что права у него поддельные. Я смотрю и так, и эдак. Нормальные такие права. Следов явной подделки не заметно. Фото не переклеено, печати на месте и ФИО в правах сходится с ФИО в паспорте задержанного.
Но инспектор ГАИ мне пояснил, что права выданы якобы в Калининградской области в 1992 году, а серия и номер прав значится за Литовской ССР, уже отколовшейся от России к тому моменту, как этому гражданину выдали водительское удостоверение. Я немного поговорил с задержанным, и он раскололся, что это действительно так. В общем, срубили мы тогда с гаишником совместную «палку» на этом водятле. Его осудили за использование заведомо подложного документа.
Так что, чтобы качественно подделать документы, надо знать тонкости и правила их заполнения. А этим я похвастаться в этом времени никак не могу.
Вот и выходит, что снова те же и там же.
Я опять никто и звать меня снова никак.
Радует, что денег с собой больше, чем тогда в самом начале моего пути. По моим прикидкам больше пятидесяти тысяч. Но деньги, найденные у Ганны, надо ещё проверить. Вдруг ей фальшивок напечатали на принтере… Хотя принтеров ещё и нет в помине… Вроде бы…
В этот момент мои размышления были прерваны стуком в дверь.
Стук в дверь бывает разный.
Бывает деликатный и осторожный. Так стучат работники гостиниц, официанты и горничные.
Бывает стук дружеский, наглый и громкий. Но он обычно ещё и дублируется голосом. Типа: «Сова, открывай! Медведь пришёл.»
А вот именно этот стук, был уверенным стуком человека, который знал: Ему просто обязаны открыть. Без всяких возражений…
Из серии: Откройте! Милиция!
Я реально так напрягся.
Сумка с добычей от Ганны, лежала не разобранная, рядом с кроватью. А в ней и пистолет, и деньги, и чистые бланки советских документов…
Кофры валялись у входной двери, где я их и бросил, войдя в номер в первый раз. Но там не было ничего такого предосудительного. Шмотки, ненужные мне в дороге, обувь и всё такое…
Моя сумка с наганом, патронами и одеждой, вот она рядом лежит на покрывале…
Действую быстро…
Обе опасные сумки тут же летят под кровать.
Я постарался, чтобы они попали туда без лишнего звука.
На ходу делая заспанный вид, иду открывать двери…
Почему-то я совсем не удивился, увидев за дверью милиционера в форме. На этот раз, это был довольно молодой мужчина в звании старшего лейтенанта. Похоже, что по национальности он был местным. Может черкес, может осетин. Но точно не грузин и не армянин.
Вид его не был уж очень грозным. Скорее всего, он смотрел на меня с откровенным интересом. Вежливо и совсем не строго, но отработанным официальным голосом, он спросил:
— Вы — Сауле Вилкайте?
Конец четвёртой части четвёртой книги.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
À la guerre comme à la guerre — (фр.) на войне как на войне.
All inclusive (англ.) — всё включено.
«Зита и Гита». Индия. Двухсерийный кинофильм. Премьера в Индии — ноябрь 1972 год. Премьера в СССР — октябрь 1976 год.
Гамарджоба (груз.) — Здравствуй (здравствуйте).