Здесь было прохладно и тихо, здесь не было воинов, искавших клад, и не слышно было их полных отчаяния голосов... Хотя нет, кто-то всё же разговаривал. Слегка удивлённый, Яцек пошёл на звуки голосов... и уже на подходе разобрал, что говорили искомые им Марек с Зариной.
-...он и говорит, мол, не полезу в воду! Мол, холодная! – весело рассказывал Марек, и столько веселья было в его голосе, что даже Яцек, вначале не угадавший, о чём рассказывает приятель, улыбнулся. – Я и думаю: если он не полезет, мне придётся. А вода и впрямь – холо-одная была! Ну, осень на дворе! Ночью и ледок уже бывал. И тут гляжу...
Вот тут Яцек на миг оглох – он сообразил, о чём рассказывает Марек. Была пару лет назад история, стоившая ему, Яцеку, вселенского позора, а Мареку – порки от пана Романа и славы главного шутника Смородиновки... Когда он слегка пришёл в себя, Зарина ещё смеялась – заливисто и звонко.
-Ты у меня – хитрый! – похвалила она, и Яцек ощутил, как ладонь сжимает рукоять ножа. У неё! Зарина сказала – у неё!
Он не удержался – заглянул в узкую щель между дверью и косяком. Увиденное добавило гнева в его душе. Зарина и Марек, совершенно обнажённые, насколько можно было увидеть в щель, лежали на каком-то ложе и разговаривали. Рука Марека лежала на бедре Зарина и та нисколько не возражала. Как не возражала и против поцелуев, которыми юный оруженосец одаривал её увенчанную острыми навершиями сосков грудь.
-Яцек вообще – балда! – прерывая своё сладкое занятие, сообщил Марек. – Я ведь думал, ты его мне предпочитаешь!
Зарина почему-то долго молчала, когда же ответила, в голосе её не было веселья.
-Яцек безобиден, как младенец! – тихо сказала она. – Вот он бы никогда не смог меня взять в жёны. Хотя, возможно, он и был бы более удачным исходом, чем ты, Мариус!
Марек, явно обиженный, даже руку убрал... на пару мгновений.
-Это вряд ли! – сердито сказал он. – Яцек же увалень! Медвежонок с одной извилиной, проделанной в мозгу паном Анджеем!
-Он же твой друг! – удивилась Зарина.
-Конечно, друг! – согласился Марек. – А про друзей всегда надо либо правду, либо ничего! Нет, правда, Зарина! Ты только подумай, ЧТО он упустил, пока был раненный и несчастный! А?!
-Ты бы не упустил своего шанса! – криво усмехнулась Зарина.
-Да уж, пожалуй! – не заметив или не пожелав заметить её опасного тона, согласился Марек. – Я и не упустил!
-Да, ты и не упустил! – спокойно сказала Зарина. – Вот поэтому я и говорю, что Яцек – куда как более безопасен!
Далее слушать Яцек не пожелал. И так уже его лицо пылало, а ушами, наверное, можно было подсвечивать дорогу вместо факелов. В душе клокотала ненависть, а на том месте, где недавно пылала божественная любовь к Зарине, теперь была выжженная пустыня. Все бабы – блудницы и шлюхи! – решил для себя Яцек. И ещё он решил, что никогда более не влюбится и не женится...
Впрочем, сейчас главное было сделать так, чтобы ни Марек, ни Зарина не поняли, что он слышал их разговор... На цыпочках отойдя к лестнице, Яцек нарочито громко прошёлся там, ударил ногой о стену и громко выругался.
-Марек! – громко позвал он. – Марек, чтоб тебя, где ты там?! Тебя пан Роман зовёт! Срочно!
Марек, собака, не отзывался довольно долго. Не иначе, штаны натягивал в спешке.
-Я здесь! – наконец донёсся его искажённый расстоянием голос.
-Где – здесь? – сам удивляясь внезапно прорезавшемуся у него актёрскому таланту, вопросил Яцек. – Я не умею ходить на голос, покажись!
-Ты у лестницы? Иди налево до конца! – Мареков голос можно было назвать весёлым, если бы Яцек не ожидал услышать в нём явное напряжение. Марек боялся? Ну, это вряд ли...
Дойти обратно до двери в келью было для знающего дорогу Яцека делом мгновений. Пинком ноги распахнув дверь – ведь предполагалось, что он не ожидал увидеть здесь никого, кроме Марека, Яцек ввалился внутрь.
-Марек, пан Роман велел тебе... О! А! Зарина?!
Зарина – бледная, напряжённая, сидела на ложе – уже одетая. Впрочем, ни рубаха, ни распущенные смоляные волосы не могли укрыть кроваво-багряного засоса, занимавшего всю правую сторону шеи. И уж тем более ничто не могло укрыть распухших от долгих и страстных поцелуев губ. Не ошибёшься.
Так значит, я – увалень! – горько подумал Яцек. – И дурак... Ну, что ж...
-Зарина, а что ты здесь делаешь? – изумлённо спросил он, с удовлетворением отметив, как покраснела девушка, как опустил глаза Марек. – Ой, а вы что...
Он как бы случайно наткнулся взглядом на развороченное ложе, потом уставился на засос...
Зарина, несомненно, чувствовала себя неуютно, она поспешно перекинула волосы направо, закрывая синяк.
-Ну, Марек! – радостно завопил Яцек. – Ну, сукин ты сын!!! Ты всё же добился своего?! Вот тебе и телёнок безмозглый...
Быстрый взгляд, который Марек бросил на Зарину, был полон обиды.
-Я никогда не говорила, что он – безмозглый, Яцек! – сердито сказала Зарина. – Нечего вымещать свою досаду на нас. Марек оказался быстрее и настойчивее, он и получил приз. А ты слишком долго раздумывал!
-Ну, так я его и поздравляю! – весело сказал Яцек, с трудом сдерживая рыдание. Он всё же надеялся, что голос его не дрожал.
Видимо, не дрожал, потому что Марек больше не желал чувствовать вину, и голос его был полон ярости:
-Зачем ты пришёл, Яцек?
-Я-то? – удивился Яцек. – А разве я не сказал? Тебя пан Роман зовёт! А тебя, Зарина, твоя госпожа! И притом – срочно! Оба грозны и гневны!
Удивительно, но оба нисколько не испугались. Наоборот, они, разя Яцека в самое сердце, взялись за руки и, воркуя как голубки, медленно пошли к лестнице. Что оставалось Яцеку? Да только плестись позади. Ларца он так и не заметил...
9.
-Госпожа, как ты хороша! – воскликнула Зарина, когда был вылит двадцатый кувшин горячей, почти раскалённой воды и распаренное тело Татьяны проступило сквозь клубы пара.
Она немного покривила против истины, но все недостатки боярыни – синяки и ссадины на самых интересных для мужчин местах должны были когда-нибудь сойти...
На взгляд Зарины, истинной татарской женщины, боярыня была чересчур худощава. Да вроде бы и на Москве больше любили женщин пышных, даже дородных... Но то – на Москве. Видимо, пан Роман был иного мнения... Ну и пусть его!
-Ты где так долго пропадала? – уже вполне добродушно, совсем по-другому, чем вначале, справилась госпожа, потягиваясь и красуясь перед сокровищем из Богемии - большим, в половину человеческого роста, стеклянным зеркалом, найденном где-то в закутке услужливым Яцеком. – Неужто у вас с Мариусом что-то может быть?
-Госпожа... – замялась Зарина. – Госпожа, дозволь мне просить тебя о милости!
-Только не говори, что просишь у меня разрешения выйти замуж! – легко обронила Татьяна. – Не поверю, что Марек настолько прельстил тебя! Сама же его телком безмозглым называла!
-Только при нём этого не говори! – быстро сказала Зарина. – Он обидчивый – жуть просто!
-С каких это пор тебя стало волновать... – боярыня сама оборвала себя и медленно обернулась, изумлённо вскидывая брови. – Что?! Зарина, от кого-кого, но от тебя я никак этого не ожидала!
Зарина с изумлением отметила, что ей совершенно не стыдно и – более того, обидно за Марека.
-А что? – как будто со стороны услышала она свой голос. – Марек – благородных кровей и неглуп к тому же. Я думаю, он подходит мне... А что моложе на три года... Так ведь не на десять же!
Татьяна сокрушённо покачала головой, но когда Зарина вознамерилась поинтересоваться, какими её словами она недовольна, сама жалобно сообщила: