Он держался стойко, как белорусский партизан на допросе. На все вопросы отвечал, что ничего не знает и копал траншею под выгребную яму для туалета. Тем временем подъехал трактор "Беларусь" с ковшом. Григорию пришлось открыть ворота.
Копать начали в продолжение следов, оставленных Григорием. На улице вдоль забора участка Гладких выстроилась стайка любопытных ребятишек, останавливались взрослые, посмотреть, как экскаватор терзает малинник Гладких. К калитке подъехала старенькая "Волга", из нее вышли двое пожилых мужчин, оказавшиеся учеными — археологами, и направились к группе, наблюдавшей за работой экскаватора.
— Вы с ума сошли! Кто догадался привлечь экскаватор? — закричал один из ученых, обращаясь к прокурорскому работнику, как старшему по возрасту. — Здесь ювелирная работа необходима!
— Я представитель закона, ваши тонкости меня не интересуют, — ответил удивленный прокурорский представитель. — Вы, из Симферополя?
— Археологи, — назвался второй, из подошедших. — Нас направили из республиканского управления посмотреть, как бы вы тут не совершили непоправимого.
Подошел директор музея, представился. Молодые сотрудницы более смелые, решились возразить приезжим.
— Будет вам известно, здесь ведутся не археологические раскопки, а поиски конкретного захоронения, спрятанного полвека назад.
Директор музей в полголоса выговорил своим сотрудницам, что нельзя грубить пожилым уважаемым ученым и объяснил приезжим ситуацию.
— По всем признакам то, что мы ищем, находится на глубине полутора — двух метров. Поэтому я распорядился снять верхний слой экскаватором, а дальше будем копать вручную. Кстати, кто будет копать, еще не определили. У музея нет денег нанимать землекопов. Если вы пришлете своих студентов, будет замечательно.
— Последние дни перед учебным годом, никого не соберешь, — возразил первый археолог.
— У меня один день на вас, — вступил в разговор представитель прокуратуры. — Хозяин участка до вас половину площади перекопал вручную, а вы — студентов, землекопов.
После долгих словопрений, телефонных переговоров с Симферополем, остановились на решении экскаватором снять лишь метр верхнего слоя. Музей нанимает землекопов, республиканский отдел культуры компенсирует затраты. Ученые уехали устраиваться в гостиницу, милиционер и представитель прокуратуры, убедившись, что хозяева не препятствуют работам, тоже отправились по своим делам. Пока еще экскаватор прокопает траншею в два метра шириной! Наблюдать за работой оставили музейщиков. Директор вскоре ушел заниматься поиском землекопов, остались две молодые сотрудницы.
О том, что срочно требуются землекопы, объявили по городскому радио, и к обеду желающих подзаработать набралось в три раза больше необходимого количества. Те, кто жили на ближайших улицах, знали, что за работа ждет, и откликнулись первыми, не столько заработать, сколько из-за любопытства поучаствовать в необычной операции. Среди первых пришел Воробей. Его мысли шли дальше заработка несколько гривен.
Люба плакала, наблюдая, как зубья ковша экскаватора вгрызались в сухую землю и рубили корни малины.
— Подадим в суд на музей с просьбой компенсировать ущерб, — успокаивал жену Григорий. — Не решат здесь, дойду до Киева. Нет такого закона, чтобы уничтожать частную собственность.
— Не найдут ничего, к тебе привяжутся. Решат, нашел и перепрятал, молчишь. Покажи им, где ты считаешь надо искать. Скорее найдут, не все порушат.
— Хрен им! Пусть рушат! А малину осенью новую посадим, не переживай.
К обеду на месте густого малинника протянулась широкая траншея. Директору музея нравилась цифра девять, и он столько нанял рабочих с лопатами. Каждому отвели небольшой участок.
Во второй половине дня из Симферополя приехали еще четверо представителей управления культуры и краеведческого музея. На дворе у Гладких набралось руководителей, наблюдателей и контролеров больше тех, кто копал. Люба вынесла им все, имеющиеся в хозяйстве скамейки, стулья, и вскоре все втянулись в общий разговор. Ученые взялись просвещать собравшихся.
— Многие века в Причерноморье сменяли друг друга кочевые племена. Скифы, сарматы, гунны, болгары, хазары, печенеги, половцы, — рассказывал профессор. — Они не строили городов, ни возводили домов, основные их занятия — скотоводство, набеги на соседей. Все кочевники были отличными воинами.
— О воинском мастерстве скифов следует сказать особо, — перебил коллегу второй профессор. — Оно было известно далеко за пределами их кочевий. Вот, что пишет известный историк древнего мира Геродот. Зачитаю короткую цитату, — он открыл портфель, достал толстую потрепанную тетрадь.
— "Никакой враг, напавший на скифов, не может, ни спастись бегством, ни захватить их…ведь народу, у которого нет ни городов, ни укреплений, которые свои жилища переносят с собой, где каждый конный стрелок, где средства к жизни добываются не земледелием, а скотоводством, и жилища устраиваются на повозках, то такому народу как не быть непобедимым и неприступным".
Директор Феодосийского музея, тоже знаток истории, не преминул вступить разговор.
— Грабили, воевали, а никакими ремеслами, практически не занимались. Предметы и драгоценности, найденные на территории древних городов полуострова Пантикапеи, Мирмекии, Нимфеи и других в большинстве привезенные из разных районов античного мира.
— Не только привозные — не согласился профессор. — Находки показывают, что немало ювелирных украшений из курганов и некрополей боспорской аристократии были сделаны здесь же, на месте. Часто они воспроизводили образцы, привезенных из Греции, но были и самобытные произведения искусства, соединяющих в себе греческую и скифскую художественные традиции. Будете в Ленинграде, сходите в Эрмитаж. А если повезет, посетите кладовую драгоценностей.
— Это на несколько веков позже, в эпоху Киммерийского царства, — заметил другой профессор.
Разговор об археологических находках, плавно перешел к жалобам на малые средства, выделяемые на раскопки. Милиционер вернул участников беседы к действительности.
— Сидим в тенечке, слушаем лекции, квасок хозяйский попиваем. А вдруг кто-то уже нашел золото и спрятал, пока мы болтаем. Нас прислали присматривать.
— Но не надсмотрщиками! Ваша обязанность следить за порядком, присматривайте! — сказала сотрудница музея. — Я и отсюда увижу, если что-то найдут.
Ученые археологи приняли упрек милиционера в свой адрес и пошли вдоль траншеи инструктировать землекопов, как следует осторожно орудовать лопатой, копать по сантиметру, чтобы не повредить предметы, которые могут показаться в любую минуту. Рабочие согласно кивали головой, и как ученые отходили, снова погружали лопату на весь штык. Воробей нахально занял место, где до него рылся Григорий, и работа шла легко, он первым достиг двухметровой глубины. Он верил в фортуну и надеялся с помощью ловкости рук успеть что-нибудь утаить, если повезет наткнуться на клад. Те, кто наблюдали за работой сидели в тенечке и не особо следили за рабочими. А когда углубились, за согнутой спиной и нелегко было понять, кто что делает. На это рассчитывал Воробей. Вскоре и другие достигли двухметровой отметки. Начальство решало, в каком еще направлении рыть новую траншею. К этому моменту Воробей углубился довольно далеко в каждую из сторон, и вдруг лопата уткнулась во что-то мягкое. Он начал интенсивно расширять пазуху и вскоре потянул край крепкой ткани. Она не поддавалась, толстый слой земли держал. Не зря он верил в фортуну!
— Соседи Воробья, довольные, что выполнили порученную работу, поднимались на поверхность, а он все сидел в траншее, лихорадочно соображал, как поступить. Объявить, что, похоже, вышел на то, что искали, Воробей не собирался. Копать дальше сейчас невозможно. Остается надежда придти ночью, если не оставят охрану. А если оставят? Он быстро закидал боковые подкопы, вылез из траншеи, шагами отмерил расстояние до ближайшего конца траншеи.
Одна из сотрудниц записывала паспортные данные землекопов в ведомость, вторая выдавала по десять гривен. На завтра обещали такую же работу. Мужики довольные, что за два часа заработали на хорошую выпивку, отправились все в ближайшую забегаловку.
— А ты что? — обратился один к Воробью, направившемуся в другую сторону.
— Я в завязке. Ни капли нельзя.
— Зашит, что ли? — понимающе пожалел Воробья работяга, и поспешил за остальными.
Первый день официальных поисков античных предметов закончился безрезультатно. Посоветовавшись, решили на завтра опять вызывать экскаватор и продолжить поиски вручную.
Люба с Григорием, проводив всех незваных гостей, осматривали место раскопок, гадали, где завтра продолжат крушить их участок.
35
Усталая в долгой дороге, счастливая Лена быстро заснула в объятиях Игоря. Ночью вдруг проснулась и долго не могла уснуть. Перед глазами вставали события знакомства с Игорем, встречи с родственниками в Обнинске и Москве, думала о его родителях. Первое впечатление осталось двояким. "Отнеслись хорошо, особенно Петр Васильевич. Вера Ивановна тоже была ласкова и приветлива, правда, часто украдкой бросала изучающий взгляд. А тон вопроса о формальностях? Возможно благодушие и теплый прием, известная ленинградская благовоспитанность"? Не разобравшись в своих чувствах, заснула. Проснулась Лена от ласковых поцелуев Игоря. Он был побрит и одет на выход.
— Вставай, засоня! Девять часов. Принести тебе в постельку кофе или чай?
— Заманчиво. Мне больной мама подавала в постель. Я встаю. Завтракали вдвоем. Родители уже ушли, каждый на свою работу.
— Предлагаю два варианта начать рабочий день. Едем ко мне в офис, проверю, как дела, представлю компаньонам. Второй вариант, вначале — на нашу квартиру, выгружаемся, ты переодеваешься, затем офис, Дворец бракосочетания, заявления. Торжественный ужин у родителей, ночевать поедем к себе.
— Весь день по пунктам расписал. Ты, понимаю, хочешь вначале в офис. Поехали, но я посижу в машине. Представляться твоим не готова. Необходимо переодеться, уложить волосы.
— Так и думал, вначале домой. Увидишь квартиру, где предстоит жить, переоденешься. После отцовской покажется маленькой, но не меньше твоей в Феодосии.
Родители Игоря жили в центре старого города, с окнами на Рубинштейна, а Игорю купили кооператив, когда он еще учился, в новом тогда и престижном районе на Юго — Западе. Квартира на одну сторону и выходит окнами в парк, частью на пустырь с автомастерскими, за ним открывается панорама Финского залива.
Лена выглянула в окно и ахнула от радостного удивления.
— Море! Из окна видно море! Всю жизнь мечтала!
На передний план — пустырь с не презентабельными мастерскими большегрузных автомобилей, не обратила внимания, как на досадную мелочь. Главное, из окна видно море, силуэты скоростных "Метеоров", несущих туристов в Петергоф, медленно двигающиеся танкеры и сухогрузы. Пожалела, нет отцовского морского бинокля. Она осмотрела квартиру и осталась в восторге не одним видом из окон и балкона. Понравилась современная удобная мебель. На кухне — обилие бытовой техники: микроволновка, фритюрница, соковыжималки, кофеварки, французский кухонный комбайн. В ванной стиральная машина "Электролюкс" — такая же, как теперь у мамы.
"Неужели это всё мое? Шикарная квартира с видом на море. Муж — красавец. За что такое счастье"? — думала она. Радостное настроение, переполнявшее Елену, вдруг сменилось тревогой. Вспомнила, когда-то всё это было хозяйством Татьяны, приобреталось для неё, на совместные деньги, а она приехала на все готовое.