— Что с тобой, Джоомарт, куда ты попал? Куда едешь?
Голова его с трудом поворачивается, гаснет взор, тяжелый, немой. Ему все равно, — никуда он не едет, лошадь его сюда занесла.
— Что же ты молчишь? Не болен ли ты? Это я, Абдраим, твой друг Абдраим. Что с тобой?
Джоомарт пожимает плечами, голова его еще глубже уходит в плечи.
— Я, должно быть, нездоров. Мы всю ночь тут бродили с конем.
Так просто “бродили”? Странная прогулка.
— Ты заезжаешь уже сюда не впервые. Что тебе надо на верхней тропе?
Опять он ему не отвечает.
— Ты подумай, Джоомарт, ведь это мой пост, должен же я знать, кто тут бродит.
Глаза Джоомарта закрыты, на лице отразилась глубокая боль. Да, да, с ним неладно, его надо щадить.
— Ты не должен на меня сердиться, — мой долг обо всем сообщить на заставе. Там известно, что ты подобрал здесь погонщика, увез его неизвестно куда. Я знаю твое доброе сердце, ты когда-то и меня подобрал. Я прощался с землей, чтоб уйти за кордон. Такие вещи трудно забыть. Но мог ли я скрыть от заставы, что видел тебя? Разве ты поступил бы иначе?
Джоомарт кивает головой: правильно, Абдраим, так и надо.
— Краснокутов приказал тебя задержать, если я снова тут встречу.
Вот и усталость прошла. Джоомарт пристально смотрит на Абдраима, он не верит ушам:
— Как ты сказал? Задержать?
— Да, задержать. Я не стану тебя, конечно, арестовывать, ты и так не сбежишь. Я знаю Джоомарта лучше, чем кто-нибудь другой. Я поеду с тобой, но вовсе не за тем, чтоб тебя караулить. Я спешу на заставу донести Краснокутову, что встретил тебя на караванной тропе. Только за этим, и ни за чем больше. Подумай пока, что ты скажешь начальнику, если он спросит, какие у тебя тут дела.
Придется подумать, раз его задержали. Времени у него много.
Он вбирает полные легкие воздуха, вскидывает плечами, словно отряхивает с себя недавнюю слабость. Он должен быть трезвым, перед ним трудное дело — убедить Краснокутова в своей правоте. Нельзя допустить, чтобы начальник заставы пропустил мимо носа врагов.
Снова и снова Абдраим шепчет в дороге Джоомарту:
— Не сердись на меня… Я еще раз напомню тебе: подумай, что ты скажешь начальнику, он будет строго расспрашивать тебя.
— Спасибо, мой друг, я подумаю.
Так они подъезжают к заставе: впереди Джоомарт, а вслед за ним Абдраим.
Сегодня сумрачный день. Тяжелые тучи и свежий ветер с холодными струями откликнулись болью в груди Краснокутова. День будет нелегкий, но сегодня ему не до себя. Абдраим привел на заставу Джоомарта. Председатель колхоза опять бродил по тропе вдали от аула и пастбища. С этим надо покончить, он сегодня же отошлет его к коменданту, пусть с ним займутся. Здесь оставить его нельзя.
Начальник надевает тужурку с петлицами и садится за стол.
Дверь открывается, и входит Джоомарт. Он сгорбился, бледен, глаза его опущены. Оба молчат. Джоомарт не поздоровался. Краснокутов, должно быть, ждет еще привета.
— Садись, у меня серьезное дело к тебе.
Голос строгий, сухой. Перед ним бумага и чернила. Разговор в самом деле будет серьезный.
— У меня тоже дело, — шепчет Джоомарт и еще ниже опускает глаза.
— Нам стало известно, что ты заставил колхозников устроить праздник для себя и приятелей. Такие вещи у нас не прощают.
Служба не дружба, — они были друзьями, вместе дрались с врагами, но в таких случаях о прошлом забывают.
— На этот вопрос я отвечу потом. Я просил меня вызвать, когда придут Джетыгены, они уже тут, не лучше ли о них поговорить?
Начальник недоволен ответом. О чем говорить, решает он, Краснокутов.
— Кто тебе сказал, что делегаты пришли на заставу? Их только что привели прямо с границы, как ты об этом узнал?
— Мне сообщил купец Абдуладжи, который Курманам доставляет письма и деньги из-за кордона.
Любопытное признание. Еще что он скажет хорошего?
— Где же этот купец?
— Я скажу тебе потом, поговорим о Джетыгенах, время уходит.
Краснокутов улыбается. Джоомарту хочется поговорить о более приятном. Хорошо, а как быть с неприятным разговором? Отказаться от него?
— Отвечай: где купец?
— Он здесь, в колхозе. Я прошу с этим делом потерпеть. Будем говорить о Джетыгенах.
— Не все ли равно, о чем начинать, говори. У меня есть донесение, что ты сводишь с ними счеты.
— Счеты я сводил, но не личные.
— И еще нам известно, что тебя подкупили враги Джетыгенов.
— Неправда.
— В таком случае объясни, что ты делал на караванной тропинке. Кого ты там подобрал, какие у тебя дела с купцом Абдуладжи?
Упрямый начальник. Разве можно начинать с середины? Дали бы ему рассказать по порядку, все было бы ясно.
— Я все-таки начну с Джетыгенов.
Начальник поднимает свою бледную руку, держит ее перед глазами и спокойно кладет на место. Раздражение прошло, он нашел в себе силы сдержаться.
— Ты начнешь с того, с чего я захочу.