— Мрачный ты человек, Тимка, — сказал Дзолодо. — Теория вероятности позволяет допускать отклонения и в одну и в другую сторону.
— Теория вероятности… Математик… — сказал Тимофей. — Не стоит рисковать. Слишком дорого.
— Но ведь раз на раз не приходится, — попытался успокоить его Дзолодо.
— Рассуждаете вы умно, — проговорил Косых. — Только поторапливаться надо. Не ровен час — опоздать можно. Тогда ничего не исправишь. Затопит вода грот.
— Нечего под руку говорить. Помочь-то не можете… А там Марина, Петр…
Косых обиделся. Он считал, что достаточно сделал для примирения. Без его подсказки парни могли упустить начало наводнения. Тогда очень туго пришлось бы тем, кто отсиживался в гроте.
Посмотрев еще некоторое время на работающих. Косых повернулся и запрыгал, опираясь па костыль, к своей палатке.
— Это ты зря, Тимка.
— Не зря. Коль ты сторож, так сторожи, а с советами не лезь.
— Так ведь он…
— Ну чего, чего он? Ну, сказал. Ну, спасибо. И будет!
— Ты несправедлив.
— Это не математическая формула.
— Это просто нечестно.
— Пока нет Петра, я за старшего. Мои распоряжения и поступки будем обсуждать потом. О дисциплине мы договорились еще в начале похода. Все.
Дзолодо замолчал и не сказал ни слова до того времени, пока мотор не запел “пчелкой”. Иными словами, на больших оборотах звенел ровно, без перебоев. Правда, за время молчания Дзолодо раз двадцать пытался играть в шахматы “по памяти”, но напрасно. Не выходило.
Уже смеркалось. Солнце зашло за скалы, и в той стороне неба рдела багровая полоска.
— Не пойму, — сказал Тимофей, — откуда этот Хромой Сильвер узнал, что в верховьях Лосиной идет дождь.
— Кто? — переспросил Дзолодо.
— Хромой Сильвер — капитан пиратов из “Острова сокровищ”.
— Но парашютист совсем не похож на пирата.
— Похож. Очень похож. Пойди к нему и спроси, откуда он знает, что в верховьях Лосиной идет дождь.
— Он говорил — ливень.
— Вот и узнай.
— Лучше бы тебе пойти, — сказал Дзолодо с укоризной. — Извинился бы. Ведь ты неправ.
— Поиски справедливости откладываются до выхода из чрезвычайных обстоятельств. Выполняй приказ.
— Хорошо. — Дзолодо пожал плечами. Пока он ходил к Косых, Тимофей выгрузил из лодки все имущество. Оно только мешало им. Дзолодо вернулся грустный.
— Антон Петрович говорит, что мы ничего не смыслим в таежных делах. Ненаблюдательны мы очень. Он говорит, что уже три часа назад вода в реке замутилась. Значит, в верховьях она стала подмывать берега, высоко уже поднялась, и с часу на час надо ожидать наводнения и здесь. Идет она высокой волной. Уровень реки может подняться за каких-нибудь полчаса.
— Когда же эти полчаса наступят?
— Не знаю.
— А этот, как его…
— Антон Петрович.
— Он-то знает?
— Я не спросил.
— Пойди и спроси.
Дзолодо снова покорно отправился к Косых и вернулся быстро:
— Антон Петрович говорит, что этого никто не может предсказать. Вода поднимается внезапно. Может быть, волна уже идет по ущелью. Еще он сказал, что надо взять факелы.
— Это я и сам знаю.
— Напрасно ты, Тимка, так…
— Мы договорились. Так? Пойди срежь несколько прямых палок, а концы обмотай ветошью. Поторапливайся.
Прошло минут тридцать, как они ушли от берега, когда из ущелья выплыло медленно и величественно огромное дерево. Некоторое время оно двигалось стоймя, подняв над водой растрепанную вершину с полуобломанными ветвями. Очевидно, при выходе из ущелья наткнулось корнями на каменный порог и сила потока поставила его на попа. Потом крона покачалась из стороны в сторону, словно раздумывая, куда упасть, и, описав широкую дугу, рухнула. Это как бы послужило сигналом к наступлению воды. Шипя и расплескиваясь, из ущелья вырвался светящийся в сумерках пенный гребень. В первое мгновение казалось: волна движется не по воде, а посуху — так отчетливо она рисовалась на поверхности реки, так велик был перепад.
— Осторожнее! Держите носом к волне! — кричал с берега Косых.
— Пошел ты со своими советами! — сквозь зубы процедил Тимофей. Он сидел на корме лодки, вцепившись в рукоятку подвесного мотора.
Дзолодо схватил Тимофея за плечо. Тот скинул руку:
— Не мешай!
Тимофей напрягся, словно волну должен был принять не корпус лодки, а он сам, своей грудью.
Косых на берегу кричал еще что-то, но волна уже была совсем близко и в ее громовом шелесте тонули все остальные звуки.
Дзолодо зажмурился.
Тимофей подался вперед.