в свою спальню…
Через месяц этой сладкой и беззаботной жизни, так и не научившись никакому другому языку кроме языка любви, Филипп погрузил все, что можно было увезти и продать, на два десятка больших, с высокими бортами телег, запряженных круторогими быками, и вместе со своей спасительницей
ночью отправился в путь…
Еще до Константинополя он весьма выгодно сбыл все добро вместе с телегами и быками, а в этом великом городе, где продается и покупается решительно все, Филипп продал и свою спутницу какому-то шарообразному бородатому персу и вновь стал свободным да к тому же еще и весьма
богатым человеком…
В это время Европа судорожно билась в кровавых объятиях нескончаемых религиозных и иных войн. В такой обстановке никто толком не мог разобраться, кто есть рыцарь креста, а кто — разбойник с большой дороги.
Но Филипп разобрался сразу, о чем свидетельствует сделанный им выбор — он собрал вокруг себя отпетых головорезов и мечтал превратить Европу
в арену бесконечного кровавого спектакля…
Десять лет сухопутные корсары Филиппа Троттера, прозванного его подопечными Принцем за любовь красиво, роскошно и модно одеваться, иметь дело лишь с благородными женщинами, специально для него выкрадываемыми из дворцов и замков, сорить деньгами и награбленными драгоценностями, наводили панический ужас почти во всех странах Европы. Обесчещенные аристократки и юные девы королевских кровей, до последней нитки ограбленные купцы, банкиры и придворная знать, военачальники, лишенные войсковой казны, духовенство от кардиналов до сельских священников и настоятелей монастырей, оставленные Принцем с одними тайнами исповедей и святыми мощами, — все трепетали при одном лишь упоминании неуловимого, неустрашимого и неумолимого разбойника Принца! Легенды о нем опережали его деяния. Он упивался славой и неограниченной властью!..
В одном из немецких королевств Филипп — Принц! — с тридцатью отчаянными головорезами ворвался на вороных конях в огромный кафедральный собор и прямо из-под венца вырвал невесту молодого короля.
С черными островерхими капюшонами на головах, на угольно-черных
конях они скорее походили на дьяволов, поднявшихся из преисподней…
Вот тогда-то духовные и светские владыки Европы решили наконец объединить свои усилия в поимке неуловимого, как дух, легендарного разбойника и его дьявольской шайки. Для начала почти во всех государствах континента глашатаи объявили о карах, ожидавших этого злодея по кличке Принц в случае его поимки. Во всех церквах и соборах было объявлено
о том, что сей Сатана в облике человеческом ниспослан за грехи людские, отпущение коих состоится в случае поимки этого дьявола, чем и призывались заняться все истинные христиане Европы. В результате объединенных усилий и согласованных действий почти всех правителей Европы разбойник Принц был заочно приговорен к ста семидесяти сожжениям, сорока семи виселицам, тридцати девяти обезглавливаниям, шестидесяти трем колесованиям и великому множеству других, порою самых невероятных и жесточайших кар, честно заработанных этим негодяем на службе дьяволу!
Поскольку было бы непростительно глупо дожидаться на континенте свершения хотя бы одной из них, Принц — то бишь Филипп Троттер — решил вернуться на родину, по которой, следует признаться, он никогда
не тосковал во времена своих бесконечных скитаний.
Первые два-три года он действовал со своей новой шайкой в Англии, Ирландии и Шотландии с тем же размахом, удалью и наглостью, к которым
успел привыкнуть на континенте. Первый визит он нанес в родительский дом. В черных капюшонах, в черных одеждах и на вороных конях полтора десятка вооруженных людей во главе со своим предводителем ворвались
в дом мистера Троттера, схватили хозяина и его супругу, раздели донага, привязали к козлам для пилки бревен, плотно забили им рты разным тряпьем
и приступили к своей работе. Когда кожа на телах родителей превратилась
в лохмотья, Филипп, сидевший на коне со скрещенными на груди руками
и наблюдавший за столь приятной зкзекуцией через узкую прорезь для глаз, подал знак прекратить ее. По другому его знаку люди высыпали в большой дубовый чан мешок соли, лопатами по-хозяйски деловито размешали ее
в воде и начали ведрами выплескивать ужасающий рассол на бесчувственные тела несчастных. Отпетым головорезам и костоломам в голову не могло прийти, кого они подвергают сейчас этой адской и позорной пытке… Впрочем, скорее казни, от которой в ужасе содрогнулась вся страна…
Но Англия — не Европа. Англия — это всего лишь маленькая, совсем ничтожная часть Европы. В этом Филипп Троттер убедился, когда понял, что кольцо правосудия вокруг него неумолимо сжимается. Охота на страшного разбойника и его шайку здесь приняла четко организованный государственный размах. На поимку шайки была поднята армия. Король
Генрих VIII лично руководил операцией. И Принц вынужден был щедро расплатиться со своими людьми и распустить их на все четыре стороны. Сам же он затаился в маленьком домике одной бывшей портовой проститутки в Ливерпуле под видом немого моряка…
Полгода Филипп не выходил из дома. Полгода ни с кем не разговаривал. Полгода он думал. Ему казалось — не напрасно…
Наконец разбойник решил выйти в город. На нем была простая, но чистая и добротная одежда, обычная для английского моряка. Густая борода
и длинные усы делали его совершенно неузнаваемым даже для бывших его товарищей по ремеслу, взгляни кто-нибудь из них на этого человека сейчас. Вся же остальная Англия и вовсе никогда не видела его лица, ибо он всегда был в глухом черном капюшоне…
Убедившись, что никто за ним не следит, а о страшном разбойнике Принце давно уже никто ничего не слышал, Филипп решил наняться на какой-нибудь корабль и отправиться в Новый Свет, в ту самую Америку. Ибо куда же еще деваться человеку типа Троттера, осужденному в Старом Свете на вечные муки? А там… Там такой человек не пропадет! Там Принц непременно станет Королем!..
Но судьба, однако, истинный творец человеческой жизни, распорядилась совсем иначе…
Как-то в тихой и чистой таверне, где Троттер обычно обедал в полном одиночестве за небольшим столом, покрытым белой скатертью, он увидел двух молодых моряков, упрямо смотревших на него и о чем-то говоривших. Филипп решил не испытывать судьбу и, положив на стол монету, поднялся и направился к выходу.
— Эй, послушай, приятель, — услышал он за своей спиной, — ты не хотел бы разделить с нами компанию?
Филипп повернулся к ним, увидел веселые и добрые улыбки, насмешливые, искрящиеся здоровьем и радостью глаза, неуверенно пожал плечами
и пробормотал:
— Пожалуй… Спасибо, ребята… Ставлю бутылку…
— Отлично! Каждый из нас тоже ставит по бутылке. Меня зовут Ричард Чанслер, а его — Чарли Смит.
— Филипп Троттер. — Он протянул руку сначала одному, затем другому, пристально глядя им в глаза, но моряки оставались такими же веселыми
и беззаботными, как и прежде, и он успокоился: его имя не произвело на них ни малейшего впечатления…
После нескольких стаканов вина, выпитых молча, Чанслер спросил:
— Ты давно сохнешь на берегу?
— С чего ты взял?
— Хм… Да у тебя, приятель, лоб и руки белые и холеные, как у регента церковного хора!
— Верно… — усмехнулся Филипп. — Уж вовсе высох…
— Не можешь найти работу?
— Пока не подворачивается подходящая посудина. Хочу податься в Новый Свет…
— Вот как… Что же ты забыл за океаном, если не секрет?
— По правде говоря, у меня есть что оставить в Старом Свете.
— Понятно. Другие туда не бегут. Но, может быть, ты немного поплавал бы с нами? У нас отличный корабль, не правда ли, Чарли?
— Ну, это каждый вам скажет.