- Он... он подмигнул мне! И стал подходить, улыбаясь похотливо и протягивая тощие руки... Ох! Никогда в жизни я так не пугалась!
В это Фесс мог поверить. Голограмма Уайти была составлена на основании клипов, в которых он играл роль вампира в старинном фильме ужасов. Он же был и режиссером этого фильма.
- Простите, что он вас так испугал, миледи. Если хотите, я позову вашего шофера...
- О, небо, нет! - графиня высморкалась в носовой платок, спрятала его на груди, выпрямилась и повернулась к спальне. - Это было замечательно. За все сокровища мира я не отдала бы такую ночь, - и женщина твердым шагом направилась назад в спальню, но дрогнула и оглянулась через плечо. - Он ведь не вернется? Призрак?
- Боюсь, что не вернется, миледи, - сочувственно ответил Фесс. Только одно посещение за ночь, вы же знаете.
- Ага. Ну что ж, этого я и боялась, - графиня вздохнула и пошла в спальню. - Мне нужно обсудить это дело с твоим хозяином, Фесс. Нехорошо, что он так ограничивает призраков в своем поместье.
Дверь за ней закрылась, и Фесс подготовился к новому приступу дурного настроения наутро. На самом деле это ведь комплимент, но Рутвен просто органически не выносил ничего, хоть отдаленно напоминающего критику. Он, конечно, разозлится, настроит против себя графиню и тем самым может поставить под удар дружбу двух родов, которая насчитывает полтора столетия.
- Если бы ты был человеком, Фесс, тебе захотелось бы вмешаться. И этот Рутвен получил бы по заслугам.
- Конечно, дети, но я робот и способен был выливать неограниченное количество масла на бушующую воду.
- Все равно не нужно было, - Джеффри сложил руки на груди и вскинул голову. - Он ведь не приказал тебе вмешиваться?
- Нет, дети, но когда Лона умирала, она просила меня присматривать ради уважения к ней за ее потомками.
Джеффри тяжело вздохнул, но у Корделии появился веселый огонек в глазах.
- Мне жаль, что портрет вашего предка получился такой нелестный, мягко закончил Фесс.
- Нелестный! Еще бы! В семейной книге отца Рутвен представлен благородным и великодушным человеком, который был занят обновлением и украшением семейного замка. Почему там не упоминаются его недостатки?
- Как это почему? Потому что главу написал сам Рутвен. Кстати, он по-своему увеличил славу семейства.
- По-своему, может быть, - Магнус злорадно усмехнулся. - Но разве остальные жители Максимы к этому времени не выработали вкуса к эстетике?
- Конечно, Магнус, - Фесс вздохнул. - Все они обратились с просьбой о дворянстве, и все получили его. Большинство считало это своим гражданским долгом и средством культурного роста.
Магнус удивился.
- Значит, все жители Максимы стали дворянами?
- Да, в собственных глазах. И большинство действительно было достойно этого звания,
- Но даже в те далекие времена, они должны были понимать, что перед ними архитектурное уродство, когда встречались с творением Рутвена?
- Боюсь, что да, - Фесс снова вздохнул, - и, конечно, они презрительно относились к "шедевру" Рутвена. Но призрак Уайти оправдал честолюбивого потомка в их глазах.
- Потому что напомнил о славных делах нашего рода?
- Нет, потому что это было забавно. Конечно, слухи о призраке распространились, и вскоре все захотели получить приглашение переночевать в замке д'Армандов.
- И потому им нужно было быть любезными с Рутвеном и его женой?
- Совершенно верно, Корделия, по крайней мере, внешне.
- И каждый гость хотел остановиться непосредственно в комнате с призраком, я полагаю, - сказал Магнус, снова улыбнувшись.
- Да, и часто возникали стычки, когда обнаруживалось, что комната занята, и гнев обрушивался на голову мажордома.
- Конечно, на твою голову.
- Правильно, Грегори. Но так как это приводило к тому, что гости должны были явиться в следующий уикэнд, Рутвену и его жене это приносило пользу.
- А тебе приходилось стоять на карауле у дверей этой комнаты по ночам?
- Боюсь, что так. Все ночевавшие там хотели быть напуганными, и, конечно, все страшно пугались, и мне выпадала честь их успокаивать.
- И мирить гостей по утрам с Рутвеном?
- Обычно да.
- Но так не могло долго продолжаться, - возразила Корделия. - Рано или поздно все должны были перебывать в этой комнате.
- Действительно, - согласился Джеффри. - В конце концов, на астероиде не так уж много народу.
- Верно, совершенно верно, и никогда я не испытывал такого облегчения, как в тот день, когда виконту надоела голограмма и он приказал дезактивировать ее.
- А его дети не хотели, чтобы она осталась?
- Нет. Они ее ненавидели, потому что одноклассники из-за нее нещадно над ними насмехались...
- Несомненно, налицо ревность, - заметил Джеффри.
- Кому знать, как не тебе, брат?
- ...и из-за поместья, - продолжил Фесс, чтобы не дать возможности Джеффри ответить. - Но, вырастая, дети получали хорошее представление об искусстве и эстетике и уже меньше беспокоились об общественном мнении.
- Ты хочешь сказать, что с возрастом они становились благороднее?
- Ну, конечно, история с голограммным призраком ускорила этот процесс. У детей Рутвена оказалось достаточно вкуса, чтобы увидеть и забавную сторону голографического представления, и они время от времени просили включить "призрака", но потом снова его выключали.
- Хорошо бы сделать то же самое с призраком этого замка, - вздохнул Грегори.
- Да, это было бы приятно, но я подозреваю, что местных призраков отключить гораздо труднее. И вы должны помнить, что тут, возможно, присутствует элемент подлинной опасности.
- Ты на самом деле так считаешь? - Джеффри заметно приободрился.
- Да. Когда ваш отец впервые явился на Грей-мари, его едва не до смерти напугали призраки в замке Логайра, но я указал ему, что причина в ультразвуковом воздействии их стонов, а не в присутствии самих призраков.
Магнус посерьезнел.