- Он что, говорит о себе?
- Не показать ли ему подлинную сущность его души?
- Нет! - в панике заверещал граф. - Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!
- Куда, куда?
- Куд-куда, куд-куда!
- Откуда здесь куры?
- У меня не только куры, но и петухи!
- У меня тоже. А зачем они нам?
- Чтобы снести яйца!
- А яйца нам зачем?
- Сейчас увидишь!
В воздухе промелькнуло яйцо, ударилось о голову графа и желтое с белым потекло по дряблым щекам. Он в отчаянии взвыл и обратился в бегство, но бежать смог только на месте.
- Есть только одно направление, в котором ты можешь двигаться, жестко сказала Гвен.
- Куда угодно! Везде лучше, чем с этими негодяями!
- Везде? Тогда уйди в ноль!
- Надо его уменьшить!
- Да. Посмотрим, как он это выдержит.
И призрак начал уменьшаться, он продолжал кричать на бегу, но оставался на одном и том же месте на возвышении, становясь все меньше и меньше, а толпа мучителей преследовала его, они тоже уменьшались, пока все не исчезли.
Гэллоугласы молча прислушались.
Слабый призрачный смех прозвучал в замке, но не злой, а веселый.
- Мы победили, - недоверчиво прошептал Магнус.
Род кивнул.
- Я знал, что мы победим, если не испугаемся. Запечатленные воспоминания не могут причинить вред, они могут только заставить тебя самого испытать страдания.
- Но если это только воспоминания, как мы смогли их победить?
- Мы противопоставили им свои воспоминания, - объяснила Гвен. - А теперь, если зло графа снова возникнет в сознании твоего брата, вместе с ним возникнут и эти сцены унижения, и граф снова убежит в ноль. Потому что в жизни он искал только власти. Гордыня графа возвышалась лишь тогда, когда он унижал других. В этом было истинное наслаждение подлеца - в ощущении своей власти над другими. А больше всего он наслаждался, насилуя беззащитных женщин и вступая во внебрачные связи.
Глаза Корделии вспыхнули.
- Но здесь, в этом зале, несколько минут назад он сам подвергся унижению, и его мучает стыд.
- Да, к тому же он испытал унижение от своей же жертвы.
- И обнаружил, что у него нет власти, чтобы побольнее ударить в ответ. Неудивительно, что он бежал. Хотя, конечно, мерзавец это все заслужил.
- Если действительно это была его душа, - нахмурился Магнус. - Но если это только воспоминания, воплощенные в камне и вызванные мною, мы наблюдали только иллюзию.
- Но даже если так, - сказал Грегори, - его душа уже лет двести поджаривается в аду.
- Грегори! - ахнула Гвен, пораженная словами своего восьмилетнего сына.
Грегори посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
- Добрые отцы произносят такие слова с кафедры, мама. Почему мне нельзя?
Род решил избавить Гвен от ответа.
- Я думаю, пора оживить Фесса.
- О, да! - Корделия подскочила к лошади. - Пожалуйста, папа! Как я могла о нем не подумать?
- Мы все были немного заняты, - объяснил Род.
Он подошел к Фессу и поискал под седлом переключатель - отросток "позвоночника". После того, как кнопка была нажата, робот медленно поднял голову и помигал пластиковыми глазами.
- У ммм... енн... яя... ббб... ыл ппприссс... тупп?
- Да, - ответил Род. - Подожди немного, все пройдет.
- У меня проходит быстрее, чем у человека, - медленно сказал робот. Он осмотрел пустой зал, мальчиков, разжигающих огонь, Корделию, гладившую его гриву.
- А где же призраки?
- Ушли, - подтвердил Род. - Мы вызвали в их среде такое замешательство, что они решили поискать себе новое жилище.
Корделия поморщилась.
- На них подействовали призраки эльфов, папа.
- Призраки... эльфов? Магнус кивнул.
- Я воспользовался тобой, чтобы вызвать их.
- Мной? Но как я мог тебе помочь?