Она смотрела на него, потом тоже начала улыбаться. Обняла мужа, прижалась спиной к его груди, положила голову ему на плечо, продолжая смотреть на юношу, стоявшего внизу лицом к лицу со смертью.
- Найдет ли он когда-нибудь ту единственную, кто его излечит?
- Можем только надеяться, - ответил Род, - надеяться на то, что он все-таки встретит женщину, которая заставит его считать незначительными все прошлые сердечные раны.
Ведьма-жена посмотрела Верховному Чародею в глаза, в ее зрачках горели звезды.
С другого конца зала Корделия задумчиво и печально смотрела на родителей.
- Фесс!
- Да, Корделия?
- Мама - единственная женщина, которая влюблялась в папу?
- Я уже говорил тебе, что не нужно задавать вопросы о личных делах твоего папы в прошлом, - Фесс сразу стал строг и официален, - Такая информация является строго конфиденциальной. Ты должна попросить рассказать об этом своего отца.
- Но он никогда не расскажет мне о том, что действительно важно, Фесс!
- Тогда и я не расскажу, Корделия.
- Но неужели мы больше ничего не узнаем о странствиях папы? - спросил Грегори. Фесс немного помолчал, потом сказал:
- Не могу ответить, дети. Все зависит от разрешения вашего отца, конечно.
- А он никогда его не даст! - возмущенно выпалил Джеффри. Фесс промолчал. Корделия заметила это и спросила:
- Ты думаешь, он может согласиться, добрый Фесс?
- Заранее нельзя сказать, Корделия. Даже я не могу догадаться, на что согласится твой отец, когда наступят походящие обстоятельства и время.
- Значит, возможны новые рассказы? - с надеждой спросил Грегори.
- Конечно, они будут! У вас много предков, дети, и далеко не все из них прожили скучные жизни. Когда пожелаете, но только...
- Сейчас же!
- Расскажи о других предках, Фесс!
- Они ведь все наши!
- Рассказывай!
- Ну, не немедленно, - возразила лошадь. - Даже я нуждаюсь в отдыхе и размышлениях после такого сражения с графом Фокскортом.
- Значит, перед сном?
- Перед сном или завтра, - согласился Фесс.
- Завтра наступит новый день, - жизнерадостно заявила Корделия.
Эпилог
Хосе встал, чтобы пойти доложить управляющему. Конечно, он лишится работы, но это лучше, чем если неправильно запрограммированный робот убьет кого-нибудь.
Он постучал в дверь.
- Ал?
Дверь оказалась открытой. Ал встал и улыбнулся.
- Привет, Хосе. Что случилось? - но тут увидел выражение лица вошедшего и выпрямился. - Входи. Тебе нужно сесть?
- Боюсь, что да, Ал, - Хосе осторожно сел, чувствуя себя стариком.
- Ну, так что случилось?
- Я записал Декларацию независимости в мозг робота вместе с операционной программой.
Ал сидел совершенно неподвижно, но глаза его округлились. Потом он спросил:
- ЧТО ты записал?
- Декларацию независимости. Ал взорвался хохотом.
Хосе растерянно смотрел на него, потом нахмурился.
- Это не смешно, Ал! Нужно найти этот мозг, прежде чем его установят в корпус.
- Я... прости... - еле смог выговорить Ал. Потом лицо его снова разошлось в улыбке, и он опять захохотал. Откинувшись в кресле, он держался за живот и хохотал.
Хосе вздохнул и принялся ждать. Он начал на что-то надеяться.
Наконец Ал взял себя в руки, наклонился вперед и улыбнулся.
- Прости, Хосе, но согласись: это что-то новенькое. Как тебе удалось такое? Хосе в жесте отчаяния развел руки.
- Я вызвал текст Декларации, чтобы проверить одно место, которое меня интересовало. Оставил текст на экране и отошел на минуту помочь Бобу. А к тому времени когда вернулся, она исчезла с экрана и я о ней забыл.
- Но в памяти она сохранялась, - Ал покачал головой с улыбкой. - А что тебя заинтересовало в Декларации?
- Ну, мы поспорили, - пробормотал Хосе.
- С другой стороны, - продолжал размышлять Ал, - кто еще пришел бы докладывать об этом, а не попытался скрыть? - он наконец смог принять сочувственное выражение. - Ты прав, Хосе, это могло привести к плохим последствиям. Что за программа?
- Одна из новых, для серии ФСС. Ал улыбнулся.