— А кто же?! — рявкнул я.
Никого из нас не должно было быть в этот вечер в этом маленьком забытом Благодетелем измерении. То была роковая случайность, перевернувшая все наши жизни.
И тебя. Тебя тоже не должно было там быть.
Элина показала за угол пальцем и в ужасе пропищала:
— Она.
В эту же самую минуту меня чуть не сбила с ног мощная волна магической энергии. Ее вызвала миниатюрная худенькая девчушка лет пятнадцати на вид в порванных на ноге синих джинсах и белой кофте без рукавов. Она выбежала наперерез всем нам и схватила Элину за руки.
— Что случилось, Элла?! — испуганно кричала она. — Что я наделала?!
Ее тонкие белые руки буквально дымились от заряда. Нас всех обдало волной жара. Девчушка медленно через плечо обернулась ко всем нам.
Рыжие растрепанные косы. Красный воспаленный румянец на щеках. Огромные горящие голубые глаза.
— Кто вы все такие?! — заверещала она. — Что со мной происходит?!
Тей-Тей и борьба со штормом
Я купила тетрадку с принцем Каспианом три года назад на книжной ярмарке. Обложка уже поистрепалась, многие страницы пожелтели и держатся на честном слове. Но я нежно люблю ее, потому что все эти три года она была моим дневником. Короткие записи о том, как бесит соседка Гортензия Фитцджеральд, домашние задания, черновики сочинений, пометки, рецепты печенья и желе, топорные зарисовки моего бывшего краша — вот что она хранит. Это не Вирджиния Вульф. Никакой культурной ценности мой дневник не принесет. Да и я сама не ахти какой литератор. Но теперь придется учиться. Видите ли, невидимые читатели, только эта тетрадка будет моим поверенным и гарантом того, что я не сошла с ума. А сомнений по этому поводу выше крыши, ведь…
Простите за пятна. Это я нечаянно расплакалась и залила слезами страницу. Этого не повторится, честно. Я не плакса, правда. Надо уже начинать, верно? Но позвольте еще немного продлить это ощущение.
Разрешите представиться — глупость какая, ведь дневник не прочитают, а свое имя я знаю — но все же последую заветам романов Диккенса и немного расскажу о себе.
Меня зовут Маргарита. Не Маргарет, не Мегги, не Мардж и не, прости Господи, Пегги.
Мар-Га-Ри-Та
Мне восемнадцать лет. Я родом из маленького городка Форестсайд, штат Орегон. У меня маленькая семья из мамы и папы. И…
И я не знаю, почему все свалилось на меня.
Но хватит жалоб. Я хочу начать свою историю с танца.
***
— Прыгай выше! — командовал Густаво.
Третья часть урока танца — allegro — самая сложная. По спине бежал пот, пятки болели. Я повторяла прыжок за прыжком, пока аккомпаниатор играл мелодию на фортепиано.
Первая позиция, корпус подтянут, колени сильно вытянуты, руки в подготовительном положении, голова en face.
— Раз и два! — командовал преподаватель. — Умничка!
В тот день мы отрабатывали прыжок с места и прыжок в пятой позиции с переменой ног в воздухе. К концу той части у меня всегда болели пятки и голени. Считайте меня лентяйкой, но больше всего я любила заключительную часть урока, где можно было порастягиваться и расслабиться. А прыжки… Не для всех. Уроки классического танца давались мне непросто.
Я танцовщица, если вы еще не поняли. Не виляния задницей на дискотеке, но серьезное искусство. Балет и современный танец. Царство грации, красоты и совершенства.
— Закончили.
Я легла на пол и с наслаждением потянула все мышцы. Густаво сел рядом на пол с тем самым выражением лица, когда намеревался учить меня уму-разуму.
— Какой завтра день? — спросил он.
— Воскресенье, — лукаво улыбнулась я.
— А если подумать? — упер тот руки в бока.
— Конец сентября, — села я по-турецки.
— Не горбимся, — он легонько коснулся моей спины, — молодец, Рири. Конец первого месяца твоего выпускного года. И чем мы занимались весь сентябрь?
— Придумывали и ставили кучу танцевальных композиций.
— Умница, — кивнул Густаво, — а чем мы будем заниматься дальше?
— Х-м-м. Слушать «1989» на репите? — почесала я затылок.
— Кто-то сегодня в слишком хорошем настроении, — нахмурился он, — давай посерьезнее.
— Ты не можешь меня в этом винить, но Бог с тобой, — пропела я, — Мы будем записывать видео. Очень много видео для моего фешенебельного портфолио.
— А еще?
— Отсылать мое фешенебельное портфолио и мотивационное письмо во все танцевальные школы нашей чудесной страны!
— Зачем?
— Чтобы в следующем году слушать «All too well» и пить тыквенный латте…
— Маргарита!
— … На улицах Нью-Йорка, потому что именно там я и окажусь! — закончила я, показав язык.
Густаво лишь покачал головой, но в его глазах зажегся мягкий добрый свет.
— Сосредоточь все усилия на поступлении, — напутствовал он. — Что там говорят родители?
— Согласны, деньги уже почти собрали, — отчиталась я, — придется ужаться, так что никаких больше плакатиков с Тей-Тей. И свитшотиков с Тей-Тей. И…
— Пресвятой Господь, мисс Свифт разорится без твоего шопоголизма, — рассмеялся Густаво.
— Но они все равно надеются, что я передумаю. Хотят, чтоб я изучала литературу.