Получил бы он их — тот еще вопрос.
— Фланн, можешь высказываться. Но предупреждаю: еще раз отчебучишь подобное — мало не покажется, — предупредил Горн.
Тот сделал глубокий вдох и заговорил холодным и жестким тоном, словно точил ножи об камень:
— Давайте так: правильно ли мы сделали, что запихали девчонку под крыло к Госпоже Клариссе? Ну, допустим. Она нормальная, малявку не сожрет. А вот остальное, вы уж простите мой язык, срань полная. О каком благородстве можно говорить, если наш дорогой поборник идеалов и порядков считает нужным чуть ли не допрашивать как преступников всех, кто ему не нравится? Знаете что, парни, по моим понятиям с девчонками так нельзя. Тем более с такой. Это не рыцарство. Это беспредел. Спасибо, я высказался.
Тиннакорн не стал ждать, когда ему дадут слово. Он аккуратно привстал со своего место и мечтательным тоном спросил:
— Небо над нашими головами синее?
— Что? — удивился Адам.
— Поток воды в реке потечет вспять?
— Выражайся конкретнее, Розенкранц, — устало потер переносицу капитан.
— Вся эта встреча есть попытка ответа на очевидные вопросы, — пожал плечами тот, — простите, но я уже сказал вам все, что хотел.
Адам сделал глубокий вдох и повернулся к Ленарду:
— Ну, ты у нас персона предвзятая, тебя спрашивать смысла нет…
— Прекрасно, — фыркнул сквайр, — так и знал, что никакого права голоса у меня в этой жизни нет.
Я прикусил щеку со внутренней стороны. Разумеется, у меня в мыслях не было сидеть и ждать, пока мою судьбу решает сборище посторонних и абсолютно чуждых мне людей. И мимолетная заминка как нельзя сыграла мне на руку:
— Прошу прощения, — встал я со своего места, — считаю, что тоже должен высказаться!
Сокомандники и Адам как один обернулись ко мне. Теперь, когда их внимание было в моей власти, нужно было заставить их согласиться со мной.
— Во время проведения миссии любого типа на недостаточно изведанных территориях с плохой базой разведданных существует большой риск провала задания из-за внешних факторов, не зависящих от действий и подготовки команды, — начал я. — Прошу простить мой нескромный анализ, но что-то подсказывает, что наша миссия вполне могла стать проваленной. Поведение манифестантки…
— Маргарита Прикер, — прервал меня капитан, — будь так добр называть девушку по имени. Она еще имеет на него право.
— Поведение манифестантки Прикер было непредсказуемым и неконтролируемым, — продолжил я, скрипнув зубами, — ввиду огромной силы заряда и ее неумения их контролировать, всем нам угрожала опасность. Кто-то должен был привести ее в чувство.
— Путем врубания сирены и угроз? — встрял Фланн.
— При всем уважении, Бернадотт, — повернулся я к нему, — ты в это время был уже в Тинтагеле вместе с Томасом и Тиннакорном, потому можешь судить о ситуации только со слов Адама. Разумеется, капитан Горн упомянул в своем докладе о том, что манифестация сил все еще имела место быть даже после выброса большей части заряда. Но не упомянул, что манифестантка Прикер дымилась.
— Дымилась? — выдохнул Томас. — Словно ошпаренная?
— Да, — кивнул я, с раздражением признавая, что его поддержка в данный момент явно не помешает, — она дымилась, что может служить явным признаком подавленной агрессии. И долго отказывалась признавать свою опасность, потому мне пришлось применить достаточно жесткий стиль поведения и речи, дабы вразумить ее.
— Ты забыл, что миссией руководил я! — рявкнул капитан Горн. — И ты обязан был подчиняться мне!
Его гордыня и самоуверенность встали мне поперек горла. Никакие доводы рассудка не действовали на идиота, решившего, что должность капитана давали ему право решать споры методом силы.
Я врезался ногтями в ладонь, прорывая пластырь, и рявкнул на него в ответ:
— Так почему ты ничего не сделал, тупица?! Ну да, она землянка! А ты решил побежать в первых рядах, проявляя к ней рыцарское участие и желание охомутать?! Вот только не маловата ли она для тебя?! Семнадцать лет ей только на словах!
Адам покраснел и угрожающе прошипел:
— Еще одно слово, сопляк, и я…
— И ты, что?! — гордо выпрямился я, вставая рядом с ним и показывая, что тот едва-едва дотягивал мне до подбородка. — Вызовешь на дуэль?! Сообщи об этом своей новой даме сердца, вдруг она передумает выжимать тебя до нитки?! Вот правда, Капитан, что вы мне сделаете?!
***
— Ты определенно не ждал такого финала? — язвительно осведомился Ленард.
Я поднял полный злобы взгляд на него и придвинул к себе коробку с бинтами, которые должен был аккуратно сложить.
Адам не просто уничтожил меня, о нет. Он заставил меня бегать на посылках за всеми членами командами до конца недели. И не нужно было обладать даровитостью в математике, чтобы понять — времени на доработку черновика проекта у меня практически не оставалось.
На момент нашего внезапного разговора, мы сидели в лазарете Тинтагеля, а точнее в кабинете дежурного лекаря. Главный по смене совершал обход, оставив на нас с Ленардом прием пациентов.
— Ты никогда так раньше не поступал, — не отставал от меня Свен. — Не мог промолчать? Верю, что мог!
У меня не было вразумительного ответа на все его вопросы. Скорее всего, где-то в глубине меня сидел тот древний Хаос, который, время от времени, прорывался из самой глубины и портил мне жизнь. Но причина моей злости была не в Хаосе, а в Ленарде, который неожиданно приобрел милосердие, смотря на мою руку, на которой едва-едва держались пластыри, потому что ладони предательски вспотели.
— Мы теперь разговариваем? — не выдержал я, вытирая руки о платок. — Пять дней стоял статуей, а теперь обрел дар речи? Не отвлекайся от дежурства!
— Алан…
— Принц Алан! — отрезал я. — И не нужна мне твоя жалость!
В этот момент моя ладонь соприкоснулась со столешницей, и воспаленные ранки отозвались невыносимой острой болью во всей руке. Я сдавленно застонал, закусив губу до крови.
— Сил моих нет! — Ленард схватил мою руку и потащил к смотровому столу.
Он вытащил из рабочего чемоданчика обеззараживающую настойку и принялся аккуратно обрабатывать воспаленные и начинавшие потихоньку гноиться раны.
— Согласно уставу Лекаря, нужно помогать всем пациентам, независимо от того, какие они пекловы уроды, — ворчал он, пропитывая будущую повязку заживляющей мазью, — а еще готов принести все Благодетели, умоляя тебя перестать ковырять эту заразу. Ты хочешь остаться без руки?
Усталость прожитого дня навалилась на меня словно железная глыба, потому я устало склонился над столом, все же найдя в себе силы огрызнуться:
— Ты осознаешь, сколько раз нарушил субординацию?
— И что ты мне сделаешь? — передразнил мой гневный тон сквайр.
— Пекло да будет твоим домом, — только и смог выругаться я.
Когда моя рука была надежно перебинтована, Свен вернулся к своему посту, делая вид, словно ничего не произошло. Я выдохнул с облегчением, радуясь, что меня не стараются вызвать на задушевный разговор, тем более что не слишком был уверен в наличии у себя души как таковой.