Больно-больно-больно.
Знаете, что случилось, когда я выбежала во двор, совершенно позабыв про морось и холод на улице, оставив всю теплую одежду в раздевалке? В кого я врезалась, летя вперед и не разбирая дороги?
Правильно, у нас есть победители!
В моего дорогого недруга, урода и просто гребаного принца Алана Нилионского. Он сразу же узнал меня, скривив обескровленные губы в издевательской ухмылке.
— Так-так, — произнес он, манерно растягивая слова, — выходит, молва не врала? Юная сестра действительно устроила переполох в спортивном зале?
Я молчала, стиснув зубы с такой силой, что боялась стереть их в порошок. А Придурок наслаждался моим унижением, продолжая свою пытку:
— Элина плохо следит за своим Зверьком. Надо более ответственно подходить к выбору питомца. Кто-то прикармливает саламандру, кто-то любит лошадей. Но приручать к рукам ведунью… Это уже несколько эпатажно.
— Я не Звереныш! — вырвалось у меня пискляво. — Я человек!
Он лишь высоко и холодно рассмеялся мне в ответ, задрав голову так высоко, что я даже увидела синюю вену на шее.
— А кто же ты, позволь спросить? — с глумлением осведомился Придурок. — Ты правда решила, что вы друзья? Ну, девочка, это в высшей степени наивность и глупость! Кронпринцесса, будущая Верховная чародейка и… Кто, разреши уточнить? Отребье? Невесть что в розовом обносках? Надо знать свое место и не претендовать на что-то выше.
Знаете, иногда человеческое терпение достигает своего предела. Иногда котенок, загнанный в угол, начинает кусаться и царапаться.
Иногда миролюбивая и дружелюбная девочка может наговорить такого говна, что не разгребет его во веки веков.
— Меня зовут Маргарита Карлотта Прикер, выучи уже! — произнесла я так громко и низко, что эхо разлетелось по всему коридору. — Я знаю цену человеческого достоинства и знаю, что мое место точно не в вашей дыре! Я знаю два иностранных языка, умею играть на двух музыкальных инструментах, в совершенстве знаю классический танец, а еще никогда в своей жизни никого пальцем не тронула! А ты чем похвастаешься, привилегированный кусок говна?! Богатством, которое вы, царственные паразиты, отобрали у своего народа?! Манерами рептилии?! Ах да, мамой и папой, которые родили тебя не потому что хотели, а потому что надо посадить на трон очередного жопошника?!
Принц Алан выслушал меня с самым невозмутимым видом, словно его совсем не волновало, что я думаю о его состоянии, поведении и душевных качествах. Только на словах о семье «маска» дала трещину, и я осознала, что попала в самое яблочко.
— Обязательно спрошу у матери, о чем она подумала, когда поняла, что носит меня под сердцем, — произнес он, скривив рот в болезненной усмешке. — Жаль, что ее надгробие вряд ли мне ответит. А тебе, маленькая тварь, надо бы уважительнее относиться к тем, кто защищал ваш гнилой вид до самой смерти.
И он стремительным шагом направился к лестнице, бросив через плечо:
— Вот уж действительно Зверье.
***
Да, знаю, о чем вы думаете, перечитывая записи. О том же, о чем думали мои родители, каждый раз видя мое заплаканное лицо и слыша притворно бодрый тон.
К утру тебя уже не будет здесь, малыш! Мы сейчас же тебя заберем!
Я хочу, чтобы вы уяснили простую истину:
Рита Прикер не жертва. Никогда не была и не станет.
У меня есть силы бороться против несправедливости, потому что жизнь вокруг не так мрачна, как мне казалось тогда. Когда мне очень тяжело и плохо, когда кажется, что проблеска посреди тьмы больше не будет, то изо всех сил напрягаю память и вытаскиваю добрые и светлые моменты.
Я вспоминаю Дору, просидевшую у моей постели всю ночь, когда я вернулась из школы Эйлин, не помня себя. Она с ложечки отпаивала меня горячим молоком, бурча под нос:
— А ведь с лекарствами вылечилась бы быстрее! Пирожок, ням-ням! Пей без разговоров!
Я вспоминаю Госпожу Клариссу, не ставшую меня наказывать. Она лишь пригласила меня на чаепитие и вернула мою сумку с вещами со словами:
— Они лишь ее обыскали, одежда цела. А Госпожа Макрая приносит свои извинения за неподобающее поведение своих учениц.
Мы обе понимали, что грош цена этим извинениям, но это было лучшее, что можно было получить. Директриса лишь произнесла с явной горечью и нежностью:
— Милая Рири, путь ведуньи никогда не был легок. Теперь я верю, что ты будешь осторожна.
Я вспоминаю однокурсниц и сестер постарше, которые оставляли мне на парте и обеденном столе фрукты, сладости и записки со скупыми, но искренними словами сочувствия и сожаления.
Я вспоминаю сестру Далию, которая подкараулила меня в коридоре и трагическим шепотом поведала, что Третье око знает, что ни одно злое дело не останется безнаказанным. И сестру Бригитту, украдкой погладившую меня по голове. И даже суровую сестру Талиту, посреди урока разразившуюся яркой проповедью о том, что значит достоинство на Пути ведуньи.
— Никогда! — грозила она пальцем. — Никогда не забывайте, что Ронетт не преклонилась бы перед невзгодами и не стала бы сносить обиды! И вы не смейте!
А еще я вспоминаю Адама, который в очередной свой визит заявил мне, что ему позарез надо научиться танцевать вальс. И только я могу его научить.
— Смеешься? — шмыгнула я носом. — В жизни больше танцевать не буду!
— Дурында ты, малая! — похлопал он меня по плечу. — Мне твои предки сказали, что ты ходить позднее научилась! Давай не ломайся!
Я медлила, не решаясь дать ему ответ. Он упер руки в бока и хмыкнул:
— А, понял. Мисс Гордый Нос решила, что я тут несмышленыш! А зря! Я так у себя в школе на дискотеках отжигал!
В конце концов я принялась ставить ему осанку и положение рук. Потом мы уже осторожно кружились по комнате для посещений, а я размеренно и спокойно вела счет:
— Раз, два, три. Раз, два, три. Да куда ты меня ведешь, мы сейчас на стол налетим!
— Рири, я типа наврал! — пыхтел тот. — Я типа вообще не умею танцевать!
— Ничего страшного, — рассмеялась я, — все получится!
Когда пришла пора прощаться, я заметила у него царапину на виске. Адам смущенно закрыл ее рукой и признался:
— Всегда режусь или ранюсь! Вот она, житуха рыцаря!
Я осторожно прикоснулась к его лицу, пытаясь понять, как заклеить царапину пластырем, но тут случилось странное.
Через все мое тело прошла теплая волна, словно летний дождь после жары. Запястья под наручниками перестали зудеть. Кончики пальцев засияли золотистым светом.
А когда я отдернула руку, то царапины не было. Лишь розовая кожица. Адам выдохнул:
— Нихрена ж себе! Даже так!
Вот так я первый раз сотворила магию, которая никого не калечила. И даже сильнейшие наручники модели «Усмиритель-2000» не стали мне преградой.
Пора рябины, орешника, клена и ореха