— Долорес не придет за тобой, — процедила девчонка. — Ну облила она твою фотку кровью, ну с кем ни бывает! Я вообще сожгла чучело своего первого краша с мамой. И ничего, все живы.
— Ты не понимаешь! — выл я. — Культ Зверя мстит всем своим врагам, а такой алтарь возводят для врагов!
— Тогда какого хрена медлит?! — злобно рявкнула Прикер. — Вы ж их всех истребили после Арилии! Доре просто было больно… Ты бы видел, какой она пришла. Ты же ее, гадина, уничтожил.
— Прости, ей было больно? — истерически расхохотался я. — Это мне больно каждый день! Это меня уничтожают!
Внезапно Прикер посмотрела на меня без злости, но с жалостью и отвращением, как смотрят на мерзких раздавленных насекомых.
— Скажи честно, — спросила она тихим голосом, — как ты выносишь сам себя?
Нас прервал Адам, вернувшийся с рацией и бутылкой воды. Сделав пару жадных глотков, он провозгласил:
— Техники решили устроить ранний осмотр всех экспонатов перед ярмаркой. Поздравляю, Нилионский, твой мотоцикл в порядке. Хотя какая разница, ты никуда не пойдешь.
Облегчение не наступило. Скорее тянущее чувство того, что что-то было упущено, имела место быть оплошность, которая будет стоить дорого…
— Адам, — вдруг резко спросила девчонка. — Муд… То есть Алан и Дора работали только над мотоциклом?
— Нет, — ответил вместо него я, — Экипировка. Супер-чувствительная. Перчатки, жилет и шлем.
— Я их специально сам надел, чтоб ткнуть тебя носом во вранье, — вдруг кивнул Адам, распахивая куртку. — Все работает, Нилионский.
Наш поток разума сработал синхронно. Мы в ужасе уставились на нашего общего друга, который сам того не зная уже сделал роковой взмах крыльев бабочки.
— Капитан, — тихо произнес я, — Прошу, снимите с себя всю экипировку. Сейчас же!
— Нилионский… — усмехнулся тот.
— Адам, делай, что он сказал! — завизжала Прикер. — И брось бутылку!
Прежде чем он что-то ответил ей, всего одна капелька воды упала на внешнюю сторону перчатки, напичканной электрическими сенсорами и датчиками.
Одна капля воды и один промах спас мне жизнь.
Одна хрупкая и внешне слабая девушка и одна вспышка ее праведного гнева разбили мне нос, оставили шрам над бровью и спасли мне жизнь.
Одна дочь бывшей приверженицы культа Зверя со знаниями механики и желанием убивать и одна капля воды забрали у нас капитана Адама Горна.
А вы знали, что поджаренная электрическим током человеческая плоть пахнет совсем как жаркое?
Распутье
Я вижу о тебе один и тот же сон каждую ночь. По началу он добрый и радостный.
Ты сияешь как медный чайник, потому что Фелиция согласилась выйти за тебя. Ты просишь меня быть шаферкой на свадьбе. Именно так. Мы настолько близкие друзья, что ты плюешь даже на своих товарищей из Тинтагеля.
Разумеется, я соглашаюсь. Можно ли исполнить песню для вашего первого танца? А можно разбрасывать рис, когда вы выйдете из церкви? А можно прийти в голубом? А можно реветь навзрыд от счастья, когда священник объявит вас мужем и женой?
Ты поддерживаешь все мои идеи. И я с радостным визгом бегу настраивать Черри на нужный лад.
Затем сон становится печальным.
Я уже помогла твоей жене с платьем и рыдала у алтаря так громко, что меня чуть не увели под руки. И рис я тоже разбросала, крупинки теперь у всех в прическах и нарядах. Песню тоже спела. Конечно это, «Love Story» Тейлор Свифт, кто лучше нее поет о любви?
Теперь я стою на балконе и наблюдаю за гостями, пьяными от шампанского и этой чудесной легкости бытия. Мне почему-то не хочется танцевать. Мне грустно, хочется выть от тоски. Но какого она рода? Светлая?
— Малая, я тебе запрещаю киснуть на моей свадьбе!
Мой дорогой друг, который вот-вот должен стать лучшим. Ты одет в жемчужно-серый костюм. На лацкане пиджака приколота бутоньерка из маленьких роз. Руки почему-то засунуты в карманы брюк.
— Сейчас приду! — я с трудом натягиваю улыбку, пытаясь отогнать хандру. — Это, наверное, из-за шампанского.
Ты вдруг сам перестаешь улыбаться. Теперь ты тоже грустный.
— Мне тоже что-то хреново, Рири, — признаешься ты, — Смотрю на эту красотень и думаю…
Ты замолкаешь. Твои губы сжимаются в жесткую бледную линию.
— О чем? — легонько касаюсь твоего плеча.
Ты медлишь, прежде чем ответить, вытащив руки из карманов:
— Как жаль, что у меня ничего это не будет.
Твои руки чернее угля. Даже кости сгорели. Лицо тоже медленно покрывается огромными волдырями.
Сон превращается в кошмар.
Я хватаю тебя за плечи и зову на помощь. Никто меня не слышит. Никто мне не верит. А ты лишь медленно оседаешь на мраморный пол, хрипя:
— Надо было что-то делать раньше, Рири! Надо было кричать, когда твоя сумасшедшая подружка еще меня не убила! А теперь слишком поздно!
Ты тянешь меня за собой в холодную и черную пустоту. Я не могу освободиться из твоих мертвых цепких объятий.
Кричат три разных Рири
Это я, осознавшая, что никогда не попаду на твою свадьбу.
Это я, проснувшаяся прошлой ночью в поту и истошно вопившая от нахлынувшего приступа паники.
Это я, пытавшаяся ломать прутья камеры и бежавшая к тебе на помощь, крича…
***
— … АДА-А-АМ!