Она выскользнула из моей хватки и легко сбежала вниз по лестнице. А я остался стоять столбом, боясь даже пошевелиться.
Это я должен был идти к Долорес.
Золотистое свечение вокруг меня мерцало, не затухая. Значит, она была жива.
В очередной раз женщина защищает тебя.
Я попытался выломать главную дверь, но лишь отлетел назад как мешок с грязью. Оставалось лишь прятаться как трусу и ждать, пока меня спасут, и повторять ее имя в надежде, что это придает ей сил бороться против сумасшедшей убийцы.
Я не могу так больше жить. Я не буду так больше жить.
Внезапно дверь со скрипом распахнулась, словно невидимая сила, удерживавшая меня внутри, ослабла. Я выбежал на улицу и увидел круг из гвардейцев с лазерными автоматами на взводе.
Нет-нет-нет.
По рассказам очевидцев, я прорвался сквозь вооруженных рыцарей и кричал так громко, что сорвал голос. У меня эти воспоминания будто в тумане.
Я только помню испуганные и заплаканные голубые глаза. Миниатюрную фигурку посреди круга из людей, что убили бы ее не задумываюсь. Помню ее теплую ладонь в своей руке и мое отчаянное биение сердца.
Ри. Та.
***
Все перемешалось в какофонию из голосов и цветных пятен. Меня привел в чувство до боли и дрожи в коленках знакомый голос:
— Мой милый храбрый мальчик…
Папа…
Да, это правда был он. Не на шутку перепуганный, растерявший все свою внешнюю невозмутимость папа. Он обнимал меня и трепал по голове, шепча:
— Мой храбрый милый сынок. Мой мальчик!
Я не должен был плакать. Но слезы текли из глаз сами собой. И на мундире отца появлялись мокрые пятна.
— Не потрудитесь объясниться, сэр Персиваль?! — отец громогласно рычал на директора. — Почему мой наследник оказывается в смертельной опасности?!
— Ваше Величество, я прошу вас не переживать, — подошла к нам госпожа Макрая. — Физически Алан не пострадал, однако находится в состоянии сильнейшего стресса. Позвольте мне позаботиться о нем.
Он нехотя позволил госпоже Пембрак еще раз осмотреть меня. Когда она отпаивала меня успокаивающим настоем, я смог выдавить:
— Адам…
— Какая ужасная смерть! — та сочла мой шепот за вопрос о капитане Горне. — Сильнейший удар электрическим током. У него не было и шанса.
Надо рассказать правду!
— И опять ведунья в эпицентре, — продолжала госпожа Макрая. — Пока что трудно делать выводы, но очевидно, что с сектой Зверя ничего не кончено. Вот тебе урок, милый мой: никогда не верь этим созданиям. Даже если они клянутся, что самолично разберутся с виновниками катастрофы.
Она думала, что я не слышал ее, потому вела пространный диалог сама с собой.
Сделай усилие над собой и признайся!
— Кларисса думала, что если сама возглавит следствие, наденет на них ограничители и уберет из учебного плана все, что может свести с верного пути, то дело сделано? Наивная старуха! Она их только раззадорила!
— Так это все директор Сагх? — прохрипел я.
— Ну, конечно же! — раздраженно ответила директриса Пембрак. — А потом разыгрывала жертву и утверждала, что это мы сделали их злодейками. Прости, милый, с возрастом становлюсь болтливой. Думаю, ты можешь вернуться к отцу.
Я побрел к двери, с трудом держась на ногах. Вдруг меня пронзила мысль, внезапная и резкая, как молния посреди ясного неба:
— Что будет с Маргаритой? Я ведь сказал, что…
— Переведена в школу Эйлин за особые заслуги перед королевским домом Нилиона, — с недовольством протянула та. — Ее Куратор уже перевезла девочку. Госпожа Сагх пыталась добиться для нее и тебя допроса с просмотром воспоминаний, но мы наложили вето на все ее дальнейшие приказы. С Клариссой покончено.
Правильным с точки зрения морали поступком был бы откровенный и честный рассказ о моей роли в этой истории. И я уже был готов совершить его, но…
Отец никогда не был ласков и добр со мной, как в то утро. Он сам хлопотал вокруг меня, не подпуская никого, защищая меня как самое драгоценное сокровище. А когда я задремал на кушетке, то папа гладил меня по руке и твердил одни и те же фразы как заученный стих:
— Мой мальчик. Мой храбрый смелый мальчик. Мой дорогой сын…
Всем благородным устремлениям моей души взять вину на себя пришел окончательный и бесповоротный конец.
Я придумал блистательную легенду о хитром капитане Адаме Горне, изменившем своей девушке с ведуньей Долорес О’Салливан и бросившем ее, отважном принце Алане и его подручной Маргарите Прикер, решивших раскусить подлеца и поплатившихся за свою любовь к правде заключением в Карцере. Изменника постигла суровая кара в виде удара током от сломанной Долорес проводки, а нам повезло спастись благодаря моей исключительной находчивости и колдовству Маргариты, которое усилилось на фоне сильнейших переживаний.
Не самая правдоподобная история, признаю. Но мне поверили. Маргариту никто не стал бы слушать. Ей вообще повезло оказаться под полной опекой Элины и вовремя убраться из школы Ронетт.
Впрочем, она сама не дала никаких показаний. И от нее вообще не могли добиться ни единого слова, как бы ни уговаривали и ни старались.
***
Последующий месяц напоминал лихорадочный бред.
В первые часы после происшествия верховный жрец Вигге выступил с пламенной проповедью, в которой обличал всех, кто имел несчастье стать его недругами. Он обвинял союз Познания в том, что те сохранили за директрисой Сагх пост главы школы Ронетт; самой госпоже Клариссе досталось за излишнюю мягкость в подборе учителей и составлении учебного плана; а какими эпитетами он наградил всех юных сестер, мне теперешнему и вспоминать стыдно. Не то чтобы население Измерения отличалось поголовной религиозностью, но когда совершено жестокое убийство руками той, чья мать была заподозрена в не менее жестоком убийстве не так уж много лет назад, то для рационального мышления и логики в разуме, затуманенном паникой, просто не остается места.
Результаты не заставили себя долго ждать. Тем же вечером на всех вертикальных поверхностях, расположенных рядом со школой Ронетт появилась одна и та же надпись.
Сестра ответит за Сестру
Разумеется, только отбитый на голову осмелился бы напасть на ведунью. Но продавать ведуньям товары, давать им работу и даже просто находиться с ними рядом на одной улице в вечернее время перестали. Если вы видели, как по совершенно пустой мостовой быстрым шагом идет женщина, спрятав лицо, можно даже было не сомневаться в том, кто был перед вами.
Госпожа Кларисса отказывалась от комментариев. Казалось, она будто приняла на себя роль жертвы, надеясь, что это отведет беду от ее учениц. Это порождало еще больше вопросов и подозрений даже среди защитников ведуний.
Директриса Сагх готовит побег? Почему она не стоит за своих девочек, как стояла раньше? Кларисса вообще намерена хоть что-то предпринять?
Чародеи же напротив изошлись сладчайшим ядом. Госпожа Пембрак в ужасе закатывала глаза и трагичным шепотом сообщала, что даже помыслить не могла повторения трагедии, пусть и в меньшем масштабе. Она увиливала от прямых ответов, но ясно давала понять: ей не нравится поведение коллеги от слова «совсем». И не будь она директрисой школы Эйлин, если не предпримет решительных действий ради блага как своих учениц, так и учениц госпожи Сагх, если та «… решила пренебречь своими обязанностями в столь критический момент».