— Благодетельницы Арилии из года в год учили Жрецов и нас тому, как различать свет и тьму, — директриса Сагх толкнула дверь одного из класса жестом приглашая меня войти. — Но когда за дело берется молодая женщина, умная и яркая, то даже самого благочестивого легко сбить с пути.
Мы оказались в старом классе. Судя по облакам пыли и паутинкам на потолке, уже давно никого не было. Я смахнула пыль со стола и осторожно села на стул, угрожающе заскрипевший подо мной.
— Так странно больше не быть легче перышка, — проворчала я, садясь на пол. — Элла обещала закупить новую одежду, старая буквально по швам трещит. Штаны теперь как шорты.
— Ты на удивление быстро привыкаешь, — улыбнулась Кларисса.
— Мне теперь не надо просить продавца достать банку горошка с верхней полки, и в кино на вечерние сеансы точно пустят, — криво усмехнулась я, вспомнив свои прежние жалобы маме.
Она бы меня точно не узнала. А папа? Может быть? Слишком много догадок.
— Йоль в тот год выдался холодный, — директриса Сагх оперлась о кафедру локтями. — Но все девочки разъехались на каникулы, неся с собой учение Верены. И незаметно для самих себя превратились в вербовщиков. Если им доводилось встретить старших и более разумных ведуний, то бедняжкам устраивали хорошую взбучку и прочищали разум. Но если им встречались сверстницы или девочки помладше…
— Сколько они привели за собой? — тихо спросила я.
— Этого уже не сосчитать, — развела руками Кларисса. — Пойми, не все из них успели сотворить страшное. Кто-то просто любил слушать Верену, но не воспринимал ее всерьез. До черты невозврата дошло меньше двух десятков. Королева Рослин спасла от расправы более двух сотен, оплатив защитников, а потом отправив в монастырь на пару лет, чтоб они очистили разум.
— А в чем состояла «черта невозврата»?
Директриса Сагх пристально взглянула на меня, словно пытаясь понять, чего больше было в моем вопросе — глупости или наивности.
— Что такого страшного, по-твоему, сделала Верена? — спросила она.
— Дело не только в этом кружке? — я размышляла вслух, накручивая прядь на палец. — Пошли против законов Мироздания?
— Вспоминай наши первые встречи, юная сестра, — в глазах Клариссы зажегся пытливый огонек.
— Значит, дело и правда в Мироздании, — хрустела я пальцами. — Нарушение трех законов Благодетеля? Нельзя создать, продлить или отнять жизнь при помощи магии…
— Правильно ты понимаешь эти законы? — продолжала Кларисса свой маленький экзамен.
Породить, продлить, отнять … О Боже!
— Амарис или убила, или воскресила, или создала человека, — в ужасе прошептала я. — И они…
— Твои дедушка и бабушка сразу же потребовали объяснений, — продолжила свой рассказ директриса Сагх, — но то, что случилось дальше… Мы не можем рассказать тебе.
— Очуметь, — только и смогла сказать я.
— Рита, — директриса Сагх впервые назвала меня так, — любая правда уродлива и неприятна. Но эта… Если я открою ее прямо сейчас, то уничтожу тебя.
У меня зазвенело в ушах. Я уже успела понять, что Кларисса не договаривает ни одно предложение до конца. Но вот настолько откровенное признание сбивало с толку.
— Макрая упрекает меня в том, что я прячу своих учениц в коконах, — продолжала она, разводя руками. — Что ж, признаю: падение Арилии отбросило нас назад, прежде всего потому что Гвардия уж слишком рьяно восприняла предложенные мной меры… Но то была вынужденная жертва. Пожертвуй парой — спаси всех.
— Прямо как в шахматах, — пробормотала я, — но жизнь это не игра.
— Ты права, — госпожа Кларисса внезапно сжалась, походя на больную и раненую птицу. — Именно поэтому я потеряла Долорес. И потеряю еще многих. Если эти жертвы помогут мне сохранить тебя, то я готова доиграть до конца.
Она вышла из-за кафедры и приблизилась ко мне. Я взглянула на нее волком и фыркнула:
— И вы думаете, что я съем все это как булочку? Моя семья и куча других людей погибли ужасной смертью, но все никому ничего не расскажут. Блеск! Вы обещали мне правду! И нихрена не даете! Так что… Приятно было познакомиться.
С этими словами я решительно направилась к выходу из класса, буквально ощущая, как кровь закипает у меня в жилах.
Нашлась, блин, стратег года! Я в их игры не включаюсь!
— Она придет за тобой, когда узнает, что все это время гонялась не за той мишенью! — вдруг крикнула мне вслед Кларисса. — Дора уже проиграла тебе, больше ей такого не простят! Она будет учиться. Будет выжидать в тени. Ты уверена, что сможешь противостоять ей в следующий раз? Уверена, что защитишь своих родителей?
У меня подкосились ноги. В памяти огненными узорами вспыхивал то мертвый Адам, то яростный взгляд Долорес, то ее плевок прямо мне под ноги.
— Ты узнаешь правду, клянусь, — положила Кларисса свои сухие костлявые руки мне на плечи. — Когда станешь достаточно сильной и мудрой, чтоб вынести ее.
— А если не стану? — дерзко спросила я.
Она покачала головой и с самой снисходительной улыбкой в мире произнесла самые страшные для меня слова:
— Придется. Ты не можешь подвести свое наследие.
***
Давным-давно мама рассказала мне о красных нитях судьбы. Как только люди повязывали их друг у друга на запястьях, то навечно становились связанными судьбой.
Я перерыла все ящики в комодах и шкафах кабинета Клариссы, но все же нашла клубок красной пряжи. Четкого плана действий у меня не было, одно наитие. Наверное, потому браслеты вышли немного нескладные.
Сколько невидимых красных нитей я завязывала на запястьях?
Мама и папа любили бы меня высокой желтоглазой чудилой с писклявым голосом. Атасемья? Они бы приняли меня низенькой, худенькой и с безумной копной, а не идеальной волной шевелюры?
Я не чувствовала красных нитей между ними и собой. Как долго бы продлилась их любовь?
Алан, молящий невидимого отца простить его, валяясь на полу камеры в немом крике. Элина, заливающая предательство матери выпивкой.
Сколько невидимых красных нитей порвано на их запястьях?
— Привет, — раздался робкий голос у порога, — Элла сказала, что ты теперь живешь здесь, и я решил…
Ленард мялся у двери, держа в руках маленькую коробочку, перемотанную лентами. На локте у него висел зеленый бесформенный халат, щетиной можно было заколоть насмерть, но усталые серо-зеленые глаза светились особой мягкой добротой.
— С днем рождения, — протянул он мне коробочку, — и с концом Йоля. И у тебя дома тоже прошел какой-то праздник, который я забыл. Поэтому вот.
Я невольно рассмеялась от его очаровательной неловкости и подошла к нему, отложив пряжу в сторону.
— Спасибо, — мягко кивнула я, приглашая его сесть рядом со мной.
Ленард плюхнулся на стул, сложив руки на коленях, а потом вдруг затараторил: