— Да…
— Это Брюс.
— Ох! Привет.
Новая пауза.
— Джейни здесь?
— Да, но она спит.
Брюс, казалось, на мгновение утратил дар речи.
— Это… что… у вас сейчас ведь семь часов? Или я перепутал?
— Нет, не перепутал. Семь часов восемь минут, точнее говоря. Просто нынешней ночью возникла небольшая проблема.
Даже на расстоянии почувствовалось, как встревожился Брюс.
— Что за проблема?
— Кто-то вломился сюда.
— О господи, с ней все в порядке?
— Все нормально. Она спряталась в ванной… этот тип туда заглядывать не стал. Правда, она вся измотана… это случилось вскоре после двух, и копы оставались тут до рассвета. Ей просто нужно как следует выспаться, хотя она, конечно, перенесла шок.
— Ну, это… в смысле, кто…
— Пока неизвестно. Сюда сразу же приехал Майкл Розов, но никаких следов они не нашли и, по-моему, не рассчитывают поймать этого типа. И кстати, он взял только ее компьютер. Надо думать, все произошло очень быстро, хотя для нее, наверное, растянулось на часы.
Несколько мгновений Брюс переваривал услышанное.
— Ты уверен, что с ней все в порядке?
— В порядке — насколько это возможно при данных обстоятельствах. Я привез ее домой из своего офиса и как раз… собирался уходить.
— Можешь сначала оставить ей записку от моего имени?
— Конечно.
— Напиши, что я звонил. Нет… постой. Еще напиши, что я ее люблю.
Том старательно вывел на листке блокнота: «Звонил Брюс», и добавил: «Я люблю тебя». Положил листок на стол, чтобы он сразу попал в поле зрения Джейни, и ушел.
Бдительные городские правители столетиями укрепляли стены Парижа, и проникнуть в город стало нелегкой задачей. На протяжении нескольких предыдущих дней ворота закрылись одни за другими, и все, кто пытался войти, оказались отданы на милость грубых охранников. Однако Гильом, осторожно расспросив, нашел среди них тайно сочувствующих, и один из этих людей согласился пропустить их. Они оставили ему своих коней, пообещав хорошо заплатить за уход за ними, и договорились, что, если в обусловленный срок не вернутся, он возьмет коней себе. В любом случае этот человек выигрывал и поэтому был рад угодить им.
Кэт объяснила, где находится заранее оговоренное место встречи.
— С какой стати он назначил тебе встречу там? — спросил Гильом. — Это же квартал, где живут евреи.
Полная колебаний и неуверенности относительно того, какое именно дать объяснение, Кэт ответила:
— Потому что никому не придет в голову искать там.
Гильом все еще не знал, почему они в бегах.
— Давай-ка расскажи мне, — потребовал он, — кому может понадобиться вас искать.
— Я оставлю это père, — с улыбкой ответила она.
Ее улыбка неожиданно доставила ему удовольствие, отвлекла хотя бы на короткое время от войны и страданий.
«Мне будет недоставать звука ее голоса, когда она уйдет, — осознал он. — И ее сверхъестественной сообразительности».
Однако он оставил эти мысли при себе, понимая, что для него гораздо лучше, чтобы она ушла. Он должен целиком посвятить себя делу, а она будет отвлекать его, и чем дальше, тем больше. Его ждут опасности, и у него нет времени защищать женщину в условиях назревающего мятежа.
«В смысле, девушку».
Так или иначе, особу женского пола, а с ними, как известно, всегда много хлопот.
Однако время шло, тени заметно удлинились, и он начал задаваться вопросом, освободится наконец от забот о ней или нет.
— Ты уверена, что это то самое место?
— Никаких сомнений.
— И давно вы последний раз были здесь?
— Много лет назад, но с тех пор мало что изменилось. — Она кивнула на желтую вывеску в форме клина над лавкой, где торговали сырами. — Она и тогда висела здесь.
Видя ее уверенность, он решил воздержаться от дальнейших расспросов. Однако чем ближе к концу дня, тем сильнее становилось нетерпение Гильома. В конце концов он не выдержал.
— Что, если он задержался в пути? Мы можем прождать здесь всю ночь.
— Тебе нет нужды ждать, ты свое обязательство выполнил. Однако верни мне деньги, пожалуйста.
Она протянула руку.
Такой поворот событий удивил его.
— Как у тебя поворачивается язык оскорблять меня после всего, через что мы вместе прошли? Думаешь, я способен украсть твои деньги и оставить тебя ни с чем?
Его вспышка застала ее врасплох.
— Я… Прости… Я не хотела тебя обидеть… но я же не останусь ни с чем.