Разпространеніе безопасность купечества было одно изъ главнѣшихъ дѣлъ, о которыхъ Государь ПЕТРЪ Великій имѣлъ всегдашнее помышленіе.
Съ Персіею имѣла Россія торги еще со временъ Царя Ивана Васильевича. Но оные никогда не были темъ важны, какъ бы мнѣ быть надлежало, естьлибъ оба народа знали истинной свой интересъ, и отвратили бы приращенію оныхъ проявляющія препятствія. Мы не будемъ здѣсь говорить о караванахъ, кои прежде въ Дагестанъ и Ширпанѣ подвержены были безчисленнымъ опасностямъ, и часто въ одинъ часъ лишались плодомъ къ нѣсколько лѣтъ великими трудами собранныхъ. Въ 1712 году произшедшей бунтъ Лезгинъ и другихъ горскихъ народовъ, во время котораго городъ Шамахія разграбленъ, и у нѣкоторыхъ Россіянъ похищены великіе капиталы, принадлежитъ къ особливымъ случаямъ, кои хотя и требуютъ сатисфакціи, однако въ общемъ дѣлѣ не важны. Надлежало некоторыя утвердити обязательства, хоть далеко одинъ народъ имѣетъ въ земли другаго возить товары свой, какою ему тамъ пользоваться вольностію, платить ли пошлину и другія подати, или отъ оныхъ быть уволену, какихъ судей надъ купцами опредѣлить въ чужомъ государствѣ, и что больше есть такихъ обстоятельствъ, о коихъ въ купеческихъ трактатахъ обыкновенно чинятся договоры и установленія.
Но какъ того еще никогда прежде не было учинено съ Персіею: то Государь Императоръ въ 1711 году отравилъ Подполковника Артемья Волынскаго, бывшаго потомъ Губернаторомъ въ Астрахани, и наконецъ Кабинетъ-Министромъ, въ Посланники къ шаху Гусейну, чтобъ съ онымъ заключить коммерческой трактатъ и предложить ему вспоможеніе противъ Апганскаго бунтовщика Мирвейса съ сообщниками его. Волынской выѣхалъ изъ Санктетербурга 7 іюня 1718 года, и назадъ прибылъ 12 Декабря 1718, заключивъ съ Хивинскимъ перьвымъ Министромъ Эхтима-Девлетомъ трактатъ, которой обоими Монархами ратификованъ.
Тогда Волынской учинилъ предложеніе, чтобъ Государь Императоръ лежащія полдлѣ Каспійскаго моря Персидскія провинціи, въ великой опасности состоящія, чтобъ Апганцы ими не овладѣли, принялъ въ защищеніе для безопасности границъ Россійскихъ, и населилъ бы оныя Россійскимъ войскомъ. Но какъ сіе намѣреніе не можно было инако, какъ водянымъ путемъ чрезъ Каспійское море, произвести въ дѣйство, и притомъ ѣзда чрезъ море, съ положеніемъ береговъ и удобностьми гаваней еще мало была извѣстна: то заблаго разсуждено, послать некоторыхъ искусныхъ морскихъ Офицеровъ къ Каспійскому морю, которые бы все точно примѣтили, и на картѣ представили берега, рѣки, гавани и весь ходъ водяной отъ Астрахани до Дербента и далѣе, мимо Гилана и Мазандерана до Астрабата.
Сіе также было весьма полезнымъ дѣломъ для купеческихъ судовъ, кои прежде яко въ темнотѣ блудили по Каспійскому морю безъ всякаго наставленія. Польза общихъ торговъ служила тогда наружнымъ видомъ сего предпріятія; и назначеннымъ въ оную посылку Офицерамъ предписано было въ инструкціи, чтобъ они сіе намѣреніе вездѣ разпространяли, хотя другія словесныя и тайныя приказанія ни мало до купечества не принадлежали.
1719 году Генваря 8 дня определены были въ сію комисію Капитанъ Лейтенантъ Карлъ фонъ Герденъ и Лейтенантъ Ѳедоръ Соймоновъ, кои оба нѣсколько лѣтъ служили подъ собственнымъ Императорскимъ Смотрѣніемъ на военномъ кораблѣ, Ингерманландъ называемомъ, на которомъ Его Величество обыкновенно ѣздить изволилъ. И чрезъ то получили случай, снискать себѣ особливую отъ Государя похвалу за вѣрность свою и искусство. Еще имъ приданы унтеръ-лейтенанты Дорошенко и Золотаревъ, съ довольнымъ числомъ Унтеръ-Офицеровъ и рядовыхъ, такъ что всѣхъ считалось 89 человѣкъ.
Изъ Санктпетербурга отравились они въ концѣ Февраля, и пробыли въ Казани до исходу Апрѣля. Между тѣмъ состроенъ въ Казани большой корабельной боть, на которомъ и на трехъ другихъ малыхъ судахъ, они ѣхали въ Астрахань. 3дѣсь нашли они въ готовности три хорошія морскія судна, Шнавы называемыя: также они застали Лейтенанта Князя Урусова, для вспоможенія имъ въ дѣлахъ опредѣленнаго. Карлъ фонъ Вердеръ взялъ Шнаву, Святый Александръ называемую, Князь Урусовъ Шнаву Астрахань, а Соймоновъ Шнаву Святую Екатерину. Большой корабельной ботъ достался Дорошенку, а маленькой Золотареву. Гардемаринамъ, Унтеръ-Офицерамъ и рядовымъ, съ 150 человѣками солдатъ изъ Астраханскаго гарнизону, отведены мѣста на всѣхъ судахъ.
Что имъ тогда было извѣстно о положеніи Каспійскаго моря, то состояло отчасти въ Олеаріевой картѣ и описаніи онаго моря, а отчасти въ сочиненной Лейтенантомъ Кожинымъ картѣ о восточномъ берегѣ онаго. Но не можно имъ было ни на какую изъ сихъ картъ надѣяться, а особливо на послѣднюю, потому что Кожинъ по большей части навѣдывался сухимъ путемъ, ѣхавши по берегамъ на верблюдахъ. Въ имѣвшемъ для того совѣтованіи соглашалось, чтобъ Унтеръ-Лейтенанты Дорошенко и Золотаревъ на ботахъ описали берега и водяной ходъ отъ устья Волги до устья рѣки Терека; а тремъ Шнавамъ итти прямо къ Тюленью острову, и оттуда начать описывать. По сему распредѣленію вступили они въ морской путь въ исходѣ Маія мѣсяца.
Пространно бы было, привесть подробно день отъ дня всѣ ихъ упражненія. Что они примѣтили, то на картѣ видно, которая подъ именемъ Капитана Лейтенанта, бывшаго потомъ Капитаномъ, Карла фонъ Вердена напечатана. Мы тѣмъ будемъ довольны, чтобъ показать токмо ихъ курсъ вообще, и съ примѣченными высотами полюса, изъ чего будетъ видно, отъ коихъ странъ ихъ карта основана на собственныхъ ихъ примѣчаніяхъ. Притомъ мы покажемъ, что имъ случилось при берегахъ, или что они сами о томъ записали достопамятнаго.
Ярки есть крутой берегъ при устье главнѣйшаго рукава рѣки Волги, для сей причины Ярковскимъ устьемъ называемаго. Не далеко оттуда по правую сторону находится островъ Четыре бугры подъ 45°20′ высоты полюса. Тамъ расходились суда каждое въ назначенной свой путь. Три Шнавы пошли къ Тюленьему острову. Отъ Тюленьяго острова, подъ 44°12′ высоты полюса лежащаго, ѣхали они къ устью рѣки Терека, а оттуда промежъ острова Чеченя подъ 43°47′ и мыса Учя къ Дербенту, гдѣ они нѣсколько дней разъѣжжали по морю. Мысъ Учь называется и Аграханскимъ полуостровомъ, по имени малой рѣки Аграхана, которая изъ рѣки Сулака происходитъ, и при соединеніи онаго полуострова съ твердою землею впадаетъ въ Аграханской Заливъ. Оной полуостровъ изобилуетъ хорошими паствами. Покатое положеніе города Дербента къ морю, по которому весьма удобно было, оное осмотрѣть съ судовъ, подало поводъ господину Соймонову, чтобъ сочинить проспектъ сему городу и около лежащимъ странамъ, въ коемъ очень ясно представилъ онъ тѣ три отдѣленія, которыми раздѣленъ Дербентъ на верьхней, средней и нижней городъ. Онъ также примѣтилъ тамъ высоту полюса на 42°6′, а Олеарій нашелъ токмо 41°50′ и Христофоръ Бурро у Гаклуйта (Navigations p. 448.) 41° 52 минуты. Мы не имѣемъ нужды говорить больше о Дербентѣ, потому что положеніе и состояніе сего города описано уже въ извѣстіяхъ Полковника Гербера въ ежемѣсячныхъ сочиненіяхъ 1760 году на Сентябрь мѣсяцъ стр. 196. Тогда былъ нижней городъ еще пустъ, какъ во времена Олеарія. Кромѣ садовъ ничего въ немъ не имѣлось. Около города видны были многія деревни, и по обѣимъ сторонамъ города оказались могилы съ великими надъ оными поставленными бѣлыми камнями, которые издали яко войско очамъ представлялись. Сады были наполнены плодами, яблоками, грушами, сливами, персиками, смоквами и проч. Виноградъ вился по деревьямъ; на полѣ сеяли сорочинское пшено, пшеницу, ячмень и много шафрану. Позади Дербента казались внутрь земли высокія непроходимыя горы.
Отъ Дербента ѣхали они къ берегу Низабатскому, или къ Низовому, которое послѣднее званіе и нискому онаго положенію прилично. Здѣсь Россійскіе суда изъ Астрахани обыкновенно приставали для Персидскаго торгу: потому то мѣсто и наречено Низовая пристань. Она лежитъ по примѣчанію мореплавателей нашихъ подъ 41°30′ высоты полюса, напротивъ того Олеарій 15' меньше означилъ. Разныя рѣки, общее имя Низовыя имѣющія, впадаютъ тамъ въ море. Тогда находились тамъ два Русскіе, да три Персидскіе суда [Бусы] на берегу, потому что тамъ нѣтъ гавани. Судовая садка на мѣлъ есть тамъ общее обыкновеніе, отчего для мягкаго грунта, никакого вреда не приключается. Когда опять въ море итти захотятъ, то весьма удобно съ мѣли спускаются. Тамъ была безпрерывная ярманка между Россійскими и Персидскими купцами, кои жили въ худыхъ шелашахъ, потому что никакихъ прямыхъ жителей, ниже домовъ, въ близости не было. Знатнѣйшей торгъ состоялъ въ шелку сырцу. Персіяне и Армяне привозили оной шелкъ на верблюдахъ и лошакахъ изъ Шамахіи. Изъ Россійскихъ товаровъ по большей части тамъ продавались: сукна, полотна, юфти и разныя мѣлочи, какъ: иглы, наперстки, зеркала и проч. Изъ юфтей наипаче употреблялись токмо задки, кои у Персіанъ Сапры называются. Они себѣ дѣлаютъ изъ нихъ Хози, или туфли, которыя въ грязную погоду, и во время дальней ходьбы, сверьхъ своихъ сафьянныхъ сапоговъ надѣваютъ, и есть ли они въ домъ придутъ, то оставляютъ оныя у дверей. Торги были тогда въ Низасапѣ не такъ велики, какъ въ прежнія времена, когда еще Грузинцы и Мингрельцы обыкновенно привозили туда товары свои, что приписывали взбунтованію Лезговъ, разбоямъ Даудсека, которой насиліемъ своимъ заперъ всѣ дороги. О семъ человѣкѣ пространнѣе объявилъ Полковникъ Герберъ въ своихъ извѣстіяхъ.
Вообще надлежитъ примѣчать объ оной странѣ, что хотя горы отъ Дербента идутъ къ югу; однако до берега не касаются, но отъ онаго въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на 50 верстъ отстоятъ. Такимъ образомъ между горами и моремъ находится обширная ровнина, многими рѣчками и лѣсами испещренная, и по ея плодородію безчисленными населенная деревнями. Тамъ имѣются хорошіе скотскіе заводы, пашни и сады съ изрядными плодами. Сію страну можно почесть за наилучшую при всемъ Каспійскомъ морѣ. Туда принадлежитъ и Низовая пристань. При хребтѣ Бишъ-Бармакъ, отъ Низовой пристани къ югу лежащемъ, паки проходятъ Дербентскія горы до морскаго берега.
Мореплаватели наши, пробывъ нѣсколько дней у Низовой пристани, взяли Свѣжей воды, и запаслись другими потребностями. Для продолженія пути своего поохали они въ концѣ Іюня мѣсяца къ Апшеронскому проливу не отдаляясь нигдѣ отъ берегу. Апшеронской проливъ имѣетъ названіе отъ мыса Апшерона, которой отъ города Баку къ востоку нарочито далеко простирается въ Каспійкое море. Оной состоитъ изъ ускаго водянаго ходу, между твердою землею и нѣкоторыми островами.
Берегъ отъ Бишъ-Бармака то гористъ, то низокъ. И нигдѣ лѣсу не видно. Подлѣ берега есть почти вездѣ хорошей грунтъ для метанія якорей. Два камня, два брата называемые, лежатъ въ морѣ подъ 40°45′ высоты полюса. Извѣстно было мореплавателямъ нашимъ, что ихъ остерегатся надлежитъ: но лоцманы ихъ были толь неискусны, что они то мѣсто указать не знали. Для предосторожности при наступающей ночи стали на якорѣ на 12 саженъ, а не задолго передъ тѣмъ была глубина 25 саженъ. По разсвѣту увидѣли предъ собою два камня такъ блиско, что Шнава Святая Екатерина отстояла отъ одного камня не далѣе, какъ на якорной канатъ. Они казались выше воды на подобіе обороченныхъ корпусовъ посредственныхъ судовъ. Естьлибъ хотя не много подались къ Востоку, тобы легко одна изъ Шнавъ могла разбиться о сіи камни. Послали туда, описывать ихъ положеніе. Они лежатъ одинъ близъ другова, на 6 саженъ глубины, но въ маломъ разстояніи гораздо глубже.
Тогоже дня около полудни прибыли они въ Апшеронской проливъ, которой начинается при островѣ, называемомъ Святымъ. Сей проливъ почитается за наилучшую гавань на Каспійскомъ морѣ, потому что суда стоятъ въ ономъ отъ всѣхъ вѣтровъ безопасно. Также ночью въѣзжать можно, есть ли токмо виденъ берегъ матерой земли и сѣверной конецъ святаго острова. На восточной сторонѣ острова простирается гряда, скрытыхъ камней въ южновосточную сторону нарочито далеко въ море, которая мореплавателямъ очень опасна, и по тамошнему языку называется Ураносъ. Островъ Святой потому такъ названъ, что нѣкоторой Дервишъ, за святаго почитаемой, тамъ погребенъ. Для того приходятъ Персіяне съ твердой земли на островъ, и отравляютъ у гроба свои молитвы. Тамъ находятся двѣ могилы, одна Дервишева, а другая слуги его. Перьвая подъ тремя покрышками, подъ одной холщевой и двумя шерстяными. Другая безъ покрытія. Притомъ стоятъ многія лампады съ деревяннымъ масломъ, и малыя восковыя свѣчи, или огарышки оныхъ. Всякой приходящей приноситъ съ собою свѣчи, или лампады съ масломъ, которыя горятъ у гроба до тѣхъ поръ, пока все изойдетъ, или по случаю угаснетъ. Островъ длиною на 7 верстъ, и шириною въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на версту, а въ иныхъ меньше. Кромѣ одного шелковичнаго дерева чрезвычайной величины, ничего больше на немъ не росло, да и ни травы на немъ не было. Однако живетъ на острову много дикихъ козъ, которыя тамъ плодятся, и не извѣстно чѣмъ они кормятся, развѣ ростущимъ на камняхъ мохомъ. Многіе журавли, дикіе гуси и другія птицы, рыбою питающіяся, имѣютъ на ономъ гнѣзда свои на сучьяхъ великаго шелковичнаго дерева видѣли черныхъ змей чрезвычайной величины, въ сажень длиною и въ поларшина толщиною, коихъ сперьва почитали за ядовитыхъ, но послѣ матрозы брали некоторыхъ въ руки безъ малѣйшаго себѣ вреда. Берега матерой земли суть ниски и безлѣсны. Находятся тамъ два выкопаные колодезя, въ коихъ есть прѣсная вода. На пригоркѣ стоятъ три башни изъ тесанаго камня, въ разстояніи одна отъ другой на версту и меньше. Оттуда къ Сѣверу стоятъ еще десять такихъ башенъ. Персіяне говорятъ, будто оныя построены Александромъ Великимъ: но они никакова къ тому доказательства не приводятъ. При концѣ пролива, по нѣсколько въ сторону, стоитъ островъ Жилой, однако на немъ жилья нѣтъ. Сказываютъ, что потому такъ именованъ, что извѣстной Донской Казакъ Стенька Разинъ, разбойничая на Каспійскомъ морѣ, жилъ тамъ нѣсколько времени. Матрозы ловили тамъ много тюленей
Апшеронской мысъ лежитъ подъ 40°23′, и предъ собою имѣетъ извѣстную мѣлъ издревле шахъ называемую. Проѣхавши сіи мѣста прибыли они къ городу Баку. Сей городъ лежитъ въ заливъ, которой вдался въ землю на подобіе полукруга. Весь заливъ надеженъ для кораблей, и вездѣ хорошей грунтъ для броcанія якорей. Предъ онымъ лежатъ два острова, Наргемъ и Вульфъ, кои такъ названы по ихъ сходству съ лежащими предъ Репелемъ островами. Баку обведенъ тремя стѣнами изъ бѣлаго пещанаго камня. Наружная стѣна вышиною въ одинъ, середняя въ два, а внутренняя въ три сажени. Кромѣ разныхъ мечетей примѣчанія достоинъ въ городѣ большой каменной домъ славнымъ Шахомъ Абасомъ I, построенной; и оной стоитъ пустъ. Предъ городомъ увидѣли они много торговыхъ судовъ, кои тамъ нефть брали, для развезенія по другимъ Персидскикъ гаванямъ, въ чемъ состоитъ торгъ немалой для великаго расходу сего землянаго масла. Въ то время, когда Баку состоялъ подъ россійскою державою, еще больше о томъ увѣренось.
Жители города Баку махали нашимъ судамъ, чтобъ они подошли ближе, а мореплаватели наши дали имъ пріятельскіе знаки для призыву ихъ къ себѣ на суда. Но съ обѣихъ сторонъ одинъ къ другому пріѣхать не осмѣлились. Суда лавировали по заливу, и чинили свои примѣчанія токмо на морѣ, не приставая къ берегу.
Изъ Бакинскаго залива ѣхали они къ устью рѣки Кура, на которомъ пути нашли они четыре малые безлѣсные острова, на коихъ кромѣ нѣкоторыхъ малыхъ нефтяныхъ колодезей, не было ничего примѣчанія достойнаго. Везирь есть простираюшейся въ море мысъ, предъ которымъ лежитъ островъ Спиней. Отъ Баку до Везиря берегъ посредственной высоты, и нѣкоторыя тутъ есть небольшія горы. Но оттуда до рѣки Кура мѣста всѣ нискія, на коихъ и лѣсу никакого не находится. Сей мысъ лежатъ подъ 39°40′ высоты полюса, а сѣверное устье рѣки Кура подъ 39°20′.
Пришедши къ оному устью, стали они на якорь на 12 саженяхъ глубины. У рѣки Кура по обоимъ берегамъ на 10 верстъ мѣста всѣ нискія и мокрыя, гдѣ только ростетъ камышъ; и такъ далеко ѣхали они вверьхъ по сей рѣкѣ въ шлюпкахъ. Какъ стали появляться берега сухіе и къ селеніямъ способные, то они далѣе итти не отважились; да и должность ихъ того не требовала. Возвратившись къ своимъ судамъ по общему совѣту опредѣлили они, за поздымъ временемъ, заключить на сей годъ изслѣдованія свои, и запастись токмо прѣсною водою и рыбою, для возвратнаго ихъ пути въ Астрахань.
Между тѣмъ жители земли Салліана, примѣтивъ издали Россійскія суда, желали знать, съ какимъ намѣреніемъ они туда пріѣхали. Мореплаватели наши сего не чаяли. Офицеры вышли въ малолюдствѣ на берегъ, чтобъ посмотрѣть чинимыя при пещаномъ заплескѣ отъ устья рѣки Кура къ сѣверу рыбьей ловли. При нихъ никакого не было оружія, кромѣ нѣкоторыхъ охотничьихъ фузей для стрѣлянія птицъ. Ибо всякъ думалъ, что нискія мокрыя мѣста защищаютъ ихъ отъ всякаго нападенія. Но едва токмо начали ловить рыбу, то до 300 человѣкъ конныхъ, съ огненнымъ ружьемъ, и копьями вооруженныхъ, изъ за камышей появилось, которые ѣхали на рыболовное мѣсто. Страхъ то причинилъ, что Офицеры почли ихъ за великое войско. Они видѣли опасность свою, но пособить себѣ не знали, потому что и гребцы были у невода; чего ради ничего бы не помогло, естьлибъ они хотѣли бѣжать на шлюпки, и такъ они не показавъ никакого знаку робости, гдѣ были, тутъ и стояли. И сіе служило имъ въ пользу; ибо Салліанцы пришедъ отъ того въ размышленіе, за 100 саженъ отъ нихъ остановились; можетъ быть они думали, что такая бодрость происходитъ отъ надежды на другую, хотя невидимую, большую силу. Наконецъ двое начальниковъ и 20 или 30 человѣкъ рядовыхъ отважились ближе подъѣхать, кои поздравя спросили, что за люди мореплаватели? и куда ѣдутъ? На сіе отвѣтствовано чрезъ толмача краткими словами; а когда они больше любопытствовать начали, и между тѣмъ ихъ безпрестанно больше народу подъѣхало, то Карлъ фонъ Верденъ велѣлъ имъ сказать: "Что онъ такой же или больше ихъ Офицеръ и командиръ предъ ними стоитъ, а они сидятъ на лошадяхъ, для того съ ними и говорить больше не хочетъ". Сказавъ сіе пошелъ онъ съ прочими Офицерами къ шлюпкамъ, на кои между тѣмъ и гребцы убрались; а Салліанцы остались на своихъ мѣстахъ. Такимъ образомъ мореплаватели наши избавились опасности, которая. какъ они послѣ слышали, была немалая, потому что оной Салліанской народъ во время общаго мятежа также отложился отъ Персидскаго правленія. По отъѣздѣ Россіянъ думали они показать свою храбрость и искусство, скаканіемъ на лошадяхъ по пещаному берегу, и метаніемъ копей. Напротивъ того съ судовъ давали имъ страхъ Россійской силы, нѣсколькими выстрѣлами изъ пушекъ, но безъ ядеръ.
Слѣдующаго дня всѣ три шнавы въ возвратной путь вступили, и 7 Сентября прибыли къ устью рѣки Волги, а 12 въ Астрахань.
До зимы оставалось еще времени, которое лучше употребить не могли, какъ чтобъ осмотрѣть и описать разныя устья рѣки Волги, и оныя положить на ту карту, которая сочинялась о учиненномъ кораблеплаваніи. На такой конецъ Капитанъ Лейтенантъ фонъ Верденъ и Лейтенантъ Соймоновъ сѣли въ осмнадцативельныя шлюпки; и какъ они сперьва пріѣхали къ знатнѣйшему и большому Ярконскому устью, то потомъ осматривали и всѣ прочія устья, и ѣхали по западному берегу до угла двенатцати Колковъ, гдѣ лежитъ островъ сего же имени. Они хотѣли возвратиться въ Астрахань, но возставшей сѣверной вѣтръ имъ въ пути возпрепятствовалъ.
Между разными устьями Волги ростетъ на нискихъ мѣстахъ много камышу, въ которомъ звѣриные промышленники бьютъ кабановъ, а на берегу ставятъ капканы для воковъ и лисицъ. Сіи люди называются тамъ Камышчиками, или и Гулебщиками. Они живутъ въ камышахъ зиму и лѣто, и во весь годъ не приходятъ въ городъ. Такихъ наши Офицеры нашли камышниковъ, кои имъ указали мѣсто, гдѣ стоять между камышами, на малыхъ по ихъ нарѣчію сухихъ Грипахъ. Простоя тамъ нѣсколько дней, увидѣли они, что вода вся сбѣжала отъ сильнаго Сѣвернаго вѣтра въ море, и что ихъ шлюпки, ходящіе на четырехъ футахъ, стали на суши. Также и на морскомъ берегу, сколь далеко видѣть могли, все было сухо. Тогда руками брали множество сазановъ въ ямахъ, въ коихъ вода осталась; а какъ Сѣверной вѣтръ утихъ, то вода изъ моря по прежнему прибыла, и они продолжая путь свой благополучно возвратились въ Астрахань.
Какъ скоро они журналъ мореплаванія своего переписали, и по оному сочинили карту, то господинъ Соймоновъ поѣхалъ въ Санктпетербургъ, для поднесенія оныхъ Государю, что учинилось Ноября 30 дня. Чрезъ нѣсколько недѣль отправленъ онъ назадъ въ Астрахань съ такимъ повелѣніемъ, чтобъ слѣдующаго лѣта продолжить описаніе Каспійскаго моря до Астрахани.
Сія вторая поѣздка отправлялась лѣтомъ 1720 года онымижъ персонами и на тѣхже трехъ шнавахъ. Отшедши отъ Астрахани въ концѣ Маія мѣсяца, поѣхали они прямо къ устью рѣки Кура. Но Куръ кромѣ извѣстнаго по прежней ѣздѣ устья, имѣетъ еще четыре другіе рукава, устьями своими въ море впадающіе, изъ коихъ два текутъ паральлельно съ перьвымъ рукавомъ, и впадаютъ къ востоку; а другіе два отдѣлившись отъ прочихъ текутъ къ югу; и понеже берегъ имѣетъ тамъ положеніе отъ востока къ западу, то устья оныхъ двухъ рукавовъ находятся по сему берега и положенію, и не столъ къ открытому морю, какъ въ заливѣ. Изо всѣхъ послѣдней, или изъ южныхъ западной, есть самой большой рукавъ. Нѣсколько въ сторонѣ лежащій и по имени рѣки названной Куръ островъ, лежитъ подъ 39°3′ высоты полюса.
Находившись въ заливѣ рѣки Кура, обрѣли они и островъ Кизилъ-Агачь въ маломъ разстояніи отъ берега, и позади онаго простирающейся отъ сѣвера къ югу перешѣекъ, за коимъ есть другой заливъ Кизилъ Агацкимъ называемой. Не много подалѣе впадаютъ три рѣки въ море, Дошитъ, Ленкара и Астара. При устьѣ Астары рѣки, которое на картѣ означено подъ 38°30′ высоты полюса, вышли они на берегъ; и тогда примѣтилъ ихъ тамошней Бегъ, или начальникъ, которой поздравя ихъ по дружески, просилъ къ себѣ въ гости. Карлъ фонъ Верденъ, Князь Урусовъ и Соймоновъ пошли къ нему съ тремя гардемаринами.
Бегъ ввелъ ихъ въ стоящей на берегу шелашъ, здѣланной на четырехъ столбахъ и камышемъ покрытой. Какъ Офицеры съ нимъ сѣли, то онъ спросилъ: Кто таковы прочіе трое? указывая на гардемариновъ. И какъ ему сказали, что то молодые дворяне мореплаванію учащіеся, то просилъ онъ, чтобъ и они сѣли. Онъ подчивалъ нашихъ принесенными при нихъ изъ его деревни Персидскимъ кушаніемъ и напитками. А напитокъ состоялъ изъ густо-свареннаго винограднаго соку, которой по ихъ Душапъ называется. Сей сокъ такъ густъ, какъ жидкой медъ. Когда пить его хотятъ, то мѣшаютъ съ водою. Притомъ играли его музыканты, и знатнѣйшей изъ нихъ билъ въ бубенъ, на коемъ желѣзные кольцы навѣшены, и пѣлъ пѣсню, о которой Бегъ сказывалъ, что оная здѣлана въ похвалу славнаго ихъ Персидскаго Шаха Науширвана, котораго память для его правосудія они паче прочихъ почитаютъ. "Такой же похвалы, продолжалъ онъ, достоинъ и вашъ Императоръ, о чемъ я больше вѣдомъ, нежели прочіе мои земляки, потому что я былъ въ Алеппѣ и Смирнѣ, и о великихъ дѣлахъ его много слышалъ". Потомъ спрашивалъ онъ о причинъ ихъ ѣзды; на что ему отвѣтствовали, что то дѣлается для одного того, чтобъ Россійскіе торговые суда могли ходить безъ опасенія. Хотя онъ сіе и хвалилъ словами: однако въ самомъ дѣлѣ видно было, что онъ инаго мнѣнія былъ, нежели чтобъ то для однихъ торговыхъ судовъ здѣлалось. "Всякое сѣмя", сказалъ онъ "во свое время плодъ свой приноситъ". На что какъ спрашивали изъясненія, то онъ токмо усмѣхнулся, и склонилъ рѣчь на другую матерію. На обнадеживанія въ разсужденіи торговъ отвѣтствовалъ онъ такимъ образомъ: "что ему весьма пріятно будетъ видѣть ихъ яко знакомыхъ пріятелей пришедшихъ въ нему съ товарами". Больше ничего не могли изъ него вывѣдать. Офцеры благодарили его за пріятельское угощеніе, и простясь съ нимъ просили его къ себѣ на суда. Но онъ тѣмъ отговаривался, что будучи на водѣ всегда ему голова болитъ. При отъѣздѣ отъ сего мѣста поздравили они учтиваго своего хозяина семью пушечными выстрѣлами.
Отсюда продолжалась ѣзда въ Гиланъ къ морскому заливу Зинзили называемому, которой собственно есть озеро на 20 или больше верстъ въ обширности, въ пространной горами окруженной равнинѣ, куда ходятъ изъ Каспійскаго моря ускимъ каналомъ, длиною верстъ на 10. Берегъ отъ рѣки Кура до того мѣста состоитъ изъ высокихъ горъ, а нискія мѣста между горъ и моря, такожъ и нижнія и среднія и высокія горы, всѣ лѣсомъ покрыты, а наипаче плодоносными деревами. Между лѣсами видны были многія деревни, и строеніе каменное красною черепицею крытое, преизряднаго виду. Когда ночью тихою вѣтръ съ земли вѣялъ, то ощущали пріятной запахъ отъ плодоносныхъ деревъ, помаранцовъ, гранатныхъ яблокъ и проч. Водяной ходъ вездѣ чистъ и безопасенъ, грунтъ песчаной, и якорныя мѣста способныя, прѣсной воды вездѣ довольно въ малыхъ изъ горъ въ море текущихъ рѣчкахъ.
Пришедши предъ Зинзилинской заливъ, стали они на якорь, гдѣ хотя и есть хорошіе якорные грунты: но судамъ отъ сѣверныхъ вѣтровъ и отъ сильнаго морскаго волненія не безъ опасности. Слѣдующаго дня шли они на трехъ шлюпкахъ каналомъ въ Зинзилинской заливъ, и чрезъ оной въ малую рѣку перибазаръ, на которой они разстояніемъ 5 верстъ прибыли къ деревнѣ тогоже имени, и отъ жителей учтиво были приняты. Въ Ряще итти они не посмѣли. Надлежало во всемъ наблюдать видъ, что ихъ изъискиванія касаются токмо до купечества. Для того почитали они за довольное, чтобъ въ Перибазарѣ запастись съѣстными припасами, и возвратились къ своимъ судамъ. Высота полюса усмотрѣна въ Перибазарѣ 37°34′.
Отъ Зизилинскаго залива пришли они къ рѣкѣ Себдурѣ [Сефидъ-рудъ] подъ 37°26′ высота полюса, а оттуда къ рѣки Фузѣ. По сей ѣхали они вверьхъ 6 верстъ, и къ ихъ удивленію увидѣли въ малой деревнѣ великолѣпной каменной мостъ о пяти сводахъ, которой, по скаскамъ жителей, построенъ ІІІаосмъ Аббасомъ великимъ. Такихъ постовъ много есть бъ Гилани, не токмо чрезъ большія рѣки, но и чрезъ малыя рѣчки.
Потомъ ѣзда отправлялась подлѣ берега провинціи Мазандеранъ, или по Россійскому произношенію Мизандрона. Сей берегъ лежитъ отъ востока къ западу подъ 36°30′ высоты полюса. Около средины онаго притти они къ пристани, гдѣ въ то время была ярманка. По большой части товаръ состоялъ въ муравленой глиняной посудѣ. Вездѣ были ровныя мѣста, и лѣсистыя и жилыя. Горы казались въ нарочитомъ отдаленіи. Сіе же состояніе земли продолжается даже до Астрахани.
У Астрахани есть большей морской заливъ, и удобные для морскихъ судовъ пристанище. Въ заливъ течетъ рѣка Астрабатъ, а подалѣе въ ономъ лежитъ городъ Астрабатъ, и коемъ господинъ Соймоновъ пишетъ, что оной свойствѣннѣе Ферабатомъ называется. Въѣздъ въ заливъ глубиною на восемь футовъ, предъ устьемъ рѣки Астрабата глубина въ 10 футовъ, а самая рѣка не глубже четырехъ футовъ. Высота полюса 36° 43 минуты.
Такимъ образомъ мореплаватели наши исполнили по данной имъ инструкціи въ описаній западнаго и южнаго берега Каспійскаго моря и находящихся при оныхъ острововъ, заливовъ и гаваней. Для провѣдыванія и описанія восточнаго берега, не имѣли они повелѣнія. Однако продолжали они свою ѣзду на 24 мили подлѣ онаго берега, и потомъ шли чрезъ море назадъ къ вышепомянутой рѣкѣ Фузѣ, дабы имъ познать точную ширину Каспійскаго моря. По учиненіи сего слѣдовали они прямо въ Астрахань, и при благополучномъ вѣтрѣ прибыли въ 12 дней къ устью рѣка Волги.
Изъ Астрахани поѣхали всѣ Офицеры вмѣстѣ въ Санктпетербургъ, до Саратова водою, а оттуда сухимъ путемъ. По прибытіи ихъ въ Санктетербургъ поднесли они Государю Императору сочиненную ими о Каспійскомъ морѣ карту, которая какъ содержала токмо западной и южной берегъ, то Государь повелѣлъ, на оной также означить сѣверной и восточной берега по описанію князя Александра Бекевича и Порутчика Кожина. Такимъ образомъ здѣлалась та карта, которая въ 1721 году послана отъ Государя въ Парижскую Академію Наукъ. Всякъ оную принималъ съ пристойными ей многими и хвалами. Да и самымъ дѣломъ должно приписать сей картъ, что истинное положеніе видъ Каспійскаго моря, по изданіи толь многихъ Географами неисправныхъ представленій, которыя самъ ученой и прилѣжной Олеарій токмо мало могъ поправить, съ подлинною достовѣрностію извѣстны стали.