Назначенное въ Гиланъ войско состояло не больше какъ изъ двухъ баталіоновъ пѣхоты, надъ которымъ Государь опредѣлилъ командиромъ Полковника Шипова, наилучшихъ свойствъ мужа, которой служивши наконецъ въ Статсъ-канторъ Президентомъ, за нѣсколько лѣтъ скончался. Капитанъ Лейтенантъ Соймоновъ получилъ указъ, чтобъ съ корабельнымъ мастеромъ Пальчиковымъ изъискать такія суда, кои бы къ толь поздой ѣздѣ чрезъ море были удобны. Они не нашли больше къ тому способныхъ кромѣ 14 судовъ, а именно часто упомянутой гукеръ, одинъ эверсъ, три галіота, да девять тялокъ, и сіи еще починить прежде надлежало. Между тѣмъ какъ корабельной мастеръ исправлялъ починку, то господинъ Соймоновъ снабдилъ суда добрымъ такелажемъ и нужными морскими провизіями. Ему также было дозволено, изъ морскихъ служителей выбирать такихъ, на коихъ онъ большую полагалъ надежду.
Небезпотребно было, чтобъ напередъ извѣститься о состояніи земли Гиланской, о чемъ какъ Кабинетъ-курьеръ Чеботаевъ мало сказать могъ, то по случаю нашолся во Астрахани Московскихъ купцовъ Евреиновыхъ приказчикъ Андрей Семеновъ, которой много лѣтъ живши въ Гилани, обо всемъ имѣлъ довольное знаніе. Сего допрашивалъ Государь обстоятельно, и велѣлъ потомъ Капитану Лейтенанту Соймонову, начертить по его словамъ на картѣ положеніе города Ряща съ окольными мѣстами, и со всѣми туда ведущими дорогами. На оной картѣ была между прочимъ представлена и дорога въ Казбинъ. И оттого принялъ Государь поводъ предписать въ инструкціи Полковнику Шилову: чтобъ на сей дорогъ изъискавъ мѣсто здѣлать крѣпость, дабы бунтовщикамъ и Персіянамъ пресѣчь путь въ Гиланъ.
Между тѣмъ какъ Государь помянутаго Евреиновымъ прикащика спрашивать изволилъ, дошла речь и до Грузинскаго купечества и до города Тифлиса. Тогда хвалилъ Государь способной водяной ходъ отъ Тифлиса по рѣкѣ Курѣ къ Каспійскому морю, однако сожалѣлъ, что онымъ мало пользуются. "Тамъ на устьѣ рѣхи Кура" продолжалъ Государь къ Соймонову, "надлежитъ мѣста осмотрѣть; потому что тамъ должно быть зборищу для всего восточнаго купечества." О чемъ написано было и въ инструкціи данной господину Соймонову за собственною его Величества рукою, и велѣно ему всѣ протоки реки Кура вымѣрять.
Полковникъ Шиловъ призналъ запотребно, чтобъ предложить Государю нѣкоторые пункты въ докладъ, кои не толь сами собою, какъ для данныхъ отъ Его Величества на то отвѣтовъ, суть достопанятны. Шиловъ спрашивалъ: "Есть ли по случаю разлучатся суда, и останется при немъ токмо половина судовъ, или меньше, въ такомъ случаѣ продолжать ли путь въ Гилань?" Государь на то отвѣтствовалъ, показавъ на господина Соймонова: "это его должность, о томъ Соймоновъ постарается." А Соймонову говорилъ: "а ты рандеву дай." Шиловъ еще спрашивалъ: "довольно ли будетъ двухъ баталіоновъ для защищенія провинціи Гиланской? На то сказалъ Государь: "Стенька Разинъ съ 500 Казаками ихъ не боялся. а у тебя два батальона регулярнаго войска."
Въ тоже время разговаривалъ Государь съ знатнымъ купцомъ Индостанской земли, которой жилъ тогда въ Астрахани, и назывался Амбуранъ. Индѣецъ донесъ Его Величеству: "Что прежде бунта изъ одной токмо провинціи Гиланской ежегодно вывозилось въ Турцію до 9000 тай шелку, въ которыхъ вѣсу отъ 7 до 9 пудовъ, цѣною отъ 70 до 90 рублей за пудъ, и говорили также о шелкѣ, что нѣкоторые Козаки въ Теркахъ дѣлаютъ. На то сказалъ Государь; "со временемъ и Терскія мѣста не хуже Гилани быть могутъ. И притомъ удивляться изволилъ о лѣности Терскихъ Козаковъ, что къ такому лехкому промыслу, склонности въ умноженію не имѣютъ."
Дабы суда тѣмъ наискоряе приготовлены были, приказалъ Государь стараніе о томъ имѣть тремъ Генераламъ Маіорамъ и двумъ Бригадирамъ, а именно: Матюшкину, Князь Юрью Трубецкому, Дмитріеву-Мамонову, Левашеву и Князю Борятинскому, которые притомъ такъ рквностно поступали, какъ токмо желать было можно. Въ пять дней [и сіе было Шестаго Ноября] стали готовы суда къ отъѣзду. Государь изволилъ на Гукеръ прибыть въ провожаніи Генерала Адмирала, Тайнаго Совѣтника Графа Толстова и Генерала Маіора и гвардіи Маіора Дмитріева-Мамонова. Тотже часъ приказалъ Его Величество Соймонову, дать сигналъ о походъ. Какъ уже все было въ движеніи то возвратился Государь въ городъ.
Собственная морская ѣзда началась 14 Ноября отъ четырехъ бугровъ, и чинилась прямо къ Апшеронскому полуострову, причемъ больше ничего не произошло достопамятнаго, какъ что отчасти жестокой сѣверной вѣтръ къ скорой ѣздѣ способствовалъ, а отчасти сильнымъ теченіемъ въ море суда прибивало, больше нежели думали, къ западному берегу, и на самомъ ходу влекло ихъ весьма сильно къ Югу. Перьвое примѣтили 15 числа, увидя городъ Дербентъ въ четвертомъ часу по полудни, когда по счисленію надлежало еще быть имъ на шесть милъ отъ онаго, и мысъ у рѣки Самуры имѣть къ SZW. Но найдено разстояніе отъ Дербента не больше одной мили къ западу, и мысъ рѣки Самуры усмотрѣли къ южнозападной сторонѣ. Второе сдѣлано на другой день, когда уже подходили къ Апшеронскому полуострову. По счисленію переѣхали они четыре мили въ одинъ часъ. И потому думали, что мысъ Бармакъ еще впереди, и въ южнозападной сторонѣ. Но сверхъ чаянія увидѣли оной позади себя, въ сѣверозападной сторонѣ. Отъ того заключили, что прошедшей ночи больше шести милъ въ одинъ часъ переѣхали, что также отъ сильнаго теченія въ море происходило.
Какъ 18 Ноября около полудня со всѣмъ утишилось, то сталъ господинъ Соймоновъ на якорь не далеко отъ берегу на 28 саженяхъ глубины. По полудни паки возсталъ способной сѣверной вѣтръ, коимъ въ продолженіи пути онъ пользовался. Однако не могъ онъ до наступленія ночи доѣхать до Апшеронскаго пролива, а входить въ оной ночью было опасно. И такъ надлежало опять стать на якорѣ, что было по его счисленію, за двѣ мили отъ пролива на 18 саженяхъ глубины. Въ ночи вѣтръ такъ усилился, что онъ мало уступалъ прежнему штурму. Опасались, что оторвутся якори, отъ чего бы могло воспослѣдовать кораблекрушеніе при Апшеронскомъ берегу, или при такъ называемомъ Святомъ островѣ: но къ великому счастію удержались якорные канаты до разсвѣту, и тогда уже не трудно было принять такіе мѣры, кои бы привели суда въ безопасность. Господинъ Соймоновъ велѣлъ якорь отрубить, потому что при великомъ волненіи моря не способно было оной вытащить. Вскорѣ потомъ вошелъ онъ въ проливъ Апшеронской.
Апшеронской проливъ назначенъ былъ, чтобъ тамъ собираться всѣмъ судамъ, и другъ друга ждать до 30 Ноября. Тогоже дня, въ которой господинъ Соймоновъ туда вошелъ [и сіе было 19 числа] соединились съ нимъ еще 9 судовъ, изъ коихъ каждое въ минувшей штурмъ страшную претерпѣло опасность. Волны суда покрывающія, не однократно смывали людей съ деку. Принуждены были изъ нѣкоторыхъ судовъ побросать нѣсколько провіанту въ море. Слѣдующаго дня [20 числа] увидѣли Эверсъ, при Сѣверномъ мысѣ Святаго острова между камнями стоящей, котораго погибели съ часу на часъ ожидали. Но онъ тамъ простоялъ тотъ день и слѣдующую ночь, пока вѣтръ утишился, и тогда [21 числа] сіе и еще другое судно галіотъ къ прочимъ прибыли.
Недоставало еще двухъ судовъ, о коихъ со всѣмъ отчаялись, чтобъ они пришли. По репортамъ отъ нѣкоторыхъ показано было: что видѣли судно безъ мачты по морю носящееся. Изъ чего заключали, что оно тялка самая та, коей нѣтъ, потому что на оной мачта была худа, о чемъ и корабельному Мастеру въ Астрахани было предложено, но не перемѣня мачты отправлены были. Такимъ образомъ почитали сіе судно со всѣмъ за пропавшее. Также о другомъ токмо малую имѣли надежду, потому что штурмъ безпрерывно былъ съ сѣверу, и слѣдовательно оному судну, есть ли бы чего несчастливаго не учинилось, надлежало прибыть на зборное мѣсто равномѣрно, какъ и прочія. По симъ разсужденіямъ казалось излишно, чтобъ тамъ медлить для оныхъ судовъ до опредѣленнаго къ собранію срока. Господинъ Соймоновъ донесъ о семъ Полковнику Шилову, которому хотя и не безприскорбно было, лишиться двухъ ротъ солдатъ, на обоихъ судахъ находящихся, но понеже ежечасно умножалась вѣроятность, что суда пропали: то на конецъ склонясь на то, далъ позволеніе къ отъѣзду. Объ одномъ изъ сихъ судовъ послѣ ничего больше не слыхали. А другое, подъ командою унтеръ Лейтенанта Князь Великаго-Гагина, спаслося, хотя сей Офицеръ самъ лишился при томъ жизни.
Можно бы было прямо ѣхать въ Гиланъ, но понеже осматриваніе устья рѣки Кура было отъ Государя особливо поручено Капитану Лейтенанту Соймонову, то, мимо онаго ѣдучи, не хотѣлъ онъ упустить удобнаго къ тому случая. Ноября 28 дня прибылъ онъ къ устью) а 29 числа вошелъ въ рѣку со всѣми судами. Что онъ тамъ примѣтилъ, и въ которомъ устъѣ рѣки суда были, того не показано въ журнальной выпискѣ, сему извѣстію къ основанію служащей. Знать, что ничего не произошла достопамятнаго. Господинъ Соймоновъ вторично туда пришелъ въ слѣдующую весну, и тогда чинилось точное осматриваніе, о чемъ въ надлежащемъ мѣстѣ говорено будетъ.
Отъ рѣки Кура отправлялась ѣзда въ Гиланъ, которая и окончилась въ краткое время безъ препятствія. Какъ они вошли въ морской заливъ, или озеро Зинзили [у Олеарія Ензели, а у Ганвая Енцелли, что больше сходствуетъ съ истиннымъ произношеніемъ] то Полковникъ Шиловъ послалъ Капитана Языкова въ Ряще, чтобъ тамошняго Везиря и Консула Апрамова извѣстить о своемъ прибытіи, и требовать, чтобъ прислали къ нему лошадей въ Перибазаръ, для перевозки тягостей чрезъ восемь верстъ до Ряща. Въ тоже время Иностранной коллегіи Переводчикъ Петричи, Грекъ родомъ, пришелъ къ Полковнику съ извѣстіемъ: "что онъ провожалъ посланнаго отъ Шаха къ Государю Персидскаго Посла, и они де были намѣрены, итти сухимъ путемъ до Дербента; но съ Талишинскихъ горъ, отъ Ряще вдоль морскаго берега до рѣки Кура простирающихся, усмотрѣли они Россійскія суда: и потому показалось Послу удобнѣе, ѣхать на судахъ чрезъ море, чего ради воротился онъ въ Ряще; а онъ Петричи чрезъ лежащей отъ Перибазара къ западу городъ Кескеръ пришелъ къ Полковнику, чтобъ его о томъ увѣдомить."
По прошествіи двухъ дней Капитанъ Языковъ возвратился изъ Ряща, и репортовалъ слѣдующее: "При его приходѣ въ Ряще собирались знатнѣйшіе изъ гражданъ въ домъ Везиря для совѣтованія, и по окончаніи совѣта ему объявили, что въ городъ Ряще безъ указу своего Шаха не могутъ принять Россійскаго войска, и того ради ѣхалъ бы онъ назадъ, и сказалъ Полковнику, чтобъ онъ остался на своихъ судахъ, а въ противномъ случаѣ принуждены они будутъ чинить ему сопротивленіе." Сіе же представленіе велѣно было и Даргѣ, яко депутату отъ города, съ Языковымъ пришедшему, повторить предъ Полковникомъ. Но Консулъ Апрамовъ обнадежилъ Языкова, что непостоянной народъ, которой прежнее свое намѣреніе толь легко перемѣнилъ, склониться можетъ и на другую сторону, по добрымъ его представленіямъ.
Когда Дарга хотѣлъ Полковнику учинить вышепомянутое объявленіе, то подхватя слово, говорилъ Полковникъ: "что весьма онъ тому удивляется, какъ жители города Рящи, сами просивши Государя Императора всея Россіи Самодержца о помощи и защищеніи противъ бунтовщиковъ, нынѣ, когда Его Императорское Величество исполнилъ по ихъ прошенію, сомнѣваются принять оное вспоможеніе, и въ Ряще пустить его не хотятъ. На судахъ онъ быть не можетъ, и еще меньше, безъ имяннаго Императорскаго указу, возвратиться въ Россію. Въ Рящѣ конечно ему жить должно, а къ тому потребны лошади. Больше ничего онъ не требуетъ. Надлежитъ разсудить, какая та бездѣлица, въ которой ему отказываютъ. И не будетъ ли Великій Монархъ Россійской возбужденъ, толь несправедливою поступкою, къ отмщенію и наказанію тѣхъ, кои суть тому виною?" Отъ сихъ словъ забылъ Дарга то, что имѣлъ донести. Онъ обѣщалъ все дѣлать, чего Полковникъ ни потребуетъ. Но въ Рящѣ Везирь и народъ остались при прежнемъ ихъ намѣреніи.
Послѣ сего поспѣшалъ Полковникъ съ судами войти въ устье рѣки Перибазара, и занять лежащее нѣсколько верстъ вверьхъ по оной мѣстечко тогоже имени. Надлежало предупредитъ Везиря, которой также въ Перибазарѣ засѣстъ намѣрился. Ибо нигдѣ индѣ пристать было не можно, для нискихъ и 6 лотныхъ мѣстъ, со всѣхъ сторонъ озеро Зинзнли окружающихъ, и вездѣ камышемъ зарослыхъ. Одно токмо тамъ есть способное и хилое мѣсто Перибазаръ. Естьлибъ Везирь напередъ пришелъ въ Перибазаръ: то бы надлежало противъ его употребить силу, что было бы непристойно учинить вспомогательному войску. Напротивъ того должно бы теперь было начинать Везирю непріятельскія дѣйствія, естьлибъ онъ захотѣлъ изъ Перибазара Россіянъ выгнать, къ чему предосторожность и благоразуміе толъ же мало допустили. И такъ стали суда на якоряхъ въ устьѣ рѣки Перибазара, и двѣ роты салдатъ пошли на шлюпкахъ и лодкахъ къ оному мѣстечку. Еще больше требовалось людей, провіанту, оружія, аммуниціи и пушекъ. Все то перевезено въ Перибазаръ на гукеръ и на большемъ корабельномъ ботѣ, хотя весьма трудно было, тянуть суда по многому камышу противъ воды. Вытащили нѣсколько пушекъ на берегъ, и здѣлали окопъ. И то все окончали въ два дни. Притомъ же съ находящимися въ устьѣ рѣки судами содержали безпрерывную коммуникацію,
Везиръ сіе слышавъ приказалъ въ Рящѣ пригласить нѣсколько пушекъ, которыя хотѣлъ онъ употребить къ своему защищенію. Но вскорѣ потомъ одумался, и желалъ токмо знать: "правда ли, что отправленъ Полковникъ отъ самого Императора, и есть ли у него собственноручный Его Величества указъ для Защищенія Гилани отъ бунтовщиковъ. Ибо естьли сіе такъ, говоритъ онъ, то ему легче будетъ въ томъ отвѣтствовать предъ своимъ Государемъ, что онъ пустилъ, Россіянъ въ Ряще". Какъ о семъ увѣдомился Полковникъ чрезъ Консула, то больше не было нужды, какъ чтобъ позвать Везиря въ Перибазаръ для его увѣренія. Онъ пріѣхалъ въ великолѣпномъ статѣ, и съ состоящею изъ 200 человѣкъ свитою. Полковникъ поставилъ, чтобы ему въ честь, 200 человѣкъ солдатъ въ строй, съ заряженными ружьями. Все происходило по дружески. Полковникъ самъ объявилъ притчину своего прибытія, и показалъ его Императорскаго Величества указъ, которой поцѣловалъ Везирь съ величимъ почтеніемъ, и возвысилъ надъ своею головою. По семъ соглашенось о Полковничьемъ въ Ряще вступленіи.
Въ Рящѣ былъ каменной четвероугольной Караванъ-Сарай, или торговой домъ, по Россійски называемой, потому что Россіяне обыкновенно тамъ жили, и продавали свои товары. У онаго были двои ворота, и посреди двора колодезь. Сей торговый домъ стоялъ на концѣ города, и съ городской стороны и была передъ нимъ широкая площадь, а съ другой лугъ большой. Оной подобенъ былъ замку, или безъ труда укроменъ быть могъ. Тамъ отвели Полковнику квартиру, которыя ему для своей безопасности лучше желать было не можно. Онъ шелъ туда съ пятью ротами; а въ Перибазарѣ остался Подполковникъ Колюбакинъ съ двумя ротами. Безчисленное множество народа смотрѣло на идущихъ въ преизрядномъ порядкѣ и при играніи музыки Россіянъ. Напротивъ того Россіяне удивлялись величинѣ города, которой вдоль и поперегъ на пять верстъ мѣрою, и никакимъ не окруженъ крѣпостнымъ строеніемъ. По сему послѣднему обстоятельству нѣкоторые сомнѣвались назвать Ряще городомъ. Но есть ли разсудимъ по состоянію жителей, и ихъ пропитанію, въ торгахъ и мануфактурахъ состоящему; есть ли увидимъ тамъ однѣ токмо каменные и черепицею крытые домы; есть ли помыслимъ, что Персіяне могли и не укрѣплять такова города, которой мы бы признавали за достойнаго наилучшимъ крѣпостнымъ строеніемъ: то не можемъ сіе мѣсто не почесть городомъ. Между тѣмъ признавать должно, что отъ недостатка крѣпостнаго строенія происходили тамъ многія злоключенія, и что жители въ прежнія времена дважды претерпѣвали отъ Донскихъ Козаковъ нападенія. О перьвомъ грабежѣ, бывшемъ въ 1636 году, упоминаетъ Олеарій въ 6 кн. гла. 5 страница 369 путешественнаго своего описанія. Второй грабежъ Стеньки Разина, въ 1668 году учиненной, еще больше былъ прежняго, потому что сей разбойникъ въ Ряще жилъ нѣсколько времени, и оттуда вывезъ несказанное богатство.
Вскорѣ потомъ увидѣли судно на морѣ, и не обманулись въ мнѣніи, что то будетъ одно изъ тѣхъ судовъ, которые въ минувшую осень за жестокою погодою отстали, и за пропавшіе почитаны были. Оное было галіонъ, коимъ прежде командовалъ Унтеръ-Лейтенантъ Князь Великаго-Гагинъ, а тогда главнымъ Офицеромъ на немъ былъ Мичманъ Прончищевъ, Князь Великаго-Гагинъ съ однимъ матросомъ и съ однимъ служителемъ ѣхавъ близъ Дербента на лодкѣ къ берегу, потонулъ. Находящіеся на суднѣ солдаты взяты немедлѣнно въ Ряще, а галіотъ приведенъ къ прочимъ судамъ въ устьѣ рѣки Перибазара стоящимъ. Большой корабельной ботъ посланъ былъ въ Терки съ извѣстіемъ о занятіи города Ряща, какъ то Полковнику предписано было въ инструкціи, и оттуда возвратился. Надлежало употребить сіе средство, потому что въ зимнее время, за льдомъ, въ Волгу войти не можно. Терской Комендантъ послалъ сухимъ путемъ извѣстія въ Астрахань, а тамошней Губернаторъ отправилъ оныя къ Государю въ Санкпетербургъ.
Назначенной въ Россію Персидской Посолъ находился еще въ Рящѣ, и примѣтили, что Везирь старается его удержать отъ ѣзды. Напротивъ того домогался Полковникъ всячески его отправить, предвидя, коль Государю Императору будетъ пріятно сіе посольство. Посолъ назывался Измаилъ Бегъ. Онъ былъ уполномоченъ отъ Шаха Гусеина и отъ его сына Шаха Тахмаса, котораго другіе Тахмазибомъ называли, чтобъ заключить съ россійскимъ Императоромъ союзъ противъ бунтовщика Миръ-Махмуда, и за чинимое Шаху Тахмасу вспоможеніе обѣщать нѣкоторыя при Каспійскомъ морѣ лежащія провинціи Шахъ Гусейнъ тогда его отправилъ, когда еще бунтовщики были въ пути къ Испагани. А тогда сидѣлъ Гусеинъ въ темницѣ, и Миръ-Махмудъ на престолѣ, которая перемѣна произошла 23 Октября въ Испагани. Того ради не оставилъ Измаилъ Бегъ, будучи въ пути, заѣхать къ Шаху Тахмасу, коего всѣ вѣрные Персіяне признавали за одного законнаго наслѣдника престола, и требовать отъ него подтвержденій. Есть ли дозволяется испытать по догадкамъ намѣреніе Везиря, то кажется, что оное состояло въ томъ, чтобъ не лишиться своей власти. Шахъ Тахмассъ ни мало еще не утвердилъ своего правленія. Отставивши Испагань, странствовалъ онъ съ прошедшей весны по отдаленнымъ провинціямъ, и находился въ оное время, то въ Ардевилѣ, то въ Таврисѣ. Сверхъ того былъ онъ Государь слабаго разума, которой послѣдовалъ во всемъ совѣтамъ своихъ Министровъ. И такъ Везирю можно было надѣяться, чтобъ уничтожить сіе посольство. Но Измаилъ Бегъ положился на свою инструкцію, и на полномочіе отъ двухъ Государей ему данное, и Полковникъ Шиловъ отвелъ его на суда, изъ коихъ два подъ командою Лейтенантовъ Лунина и Татищева, получили ордеръ, чтобъ перевести его въ Астрахань.
Къ отъѣзду все было готово, и хотѣли слѣдующаго дня итти въ море, но ввечеру передъ тѣмъ въ 9 часу пришла вѣсть изъ Ряща отъ Консула Аврамова къ Капитану Лейтенанту Соймонову "что по Шахову указу Посолъ назадъ будетъ потребованъ, чего ради бы поспѣшали отправить его въ море до полученія онаго указа." Сіе же подтверждалъ вѣстникъ отъ Полковника Шилова. По сему надлежало судамъ съ Посломъ еще тойже ночи отъѣхать. Но какую бы предъявить причину такой поспѣшности? Господинъ Соймоновъ, зная, въ коль великомъ почтеніи состоитъ звѣздогаданіе у Персіянъ, донесъ Послу: "Яко бы онъ нашелъ, что наступающей полунощной часъ много щастія предвѣщаетъ для его пути; и что сверьхъ того теперь полномѣсячіе, чего ради надлежитъ поспѣшать, вытти въ море, пока вода не сбудетъ." Посолъ на все согласился, и такъ употреблены были всѣ шлюпки и лодки для буксированія судовъ въ море.
Такимъ образомъ Измаилъ Бегъ поѣхалъ изъ Гилани въ началѣ Генваря 1723 года, въ той надеждѣ, что онъ моремъ скоряе, нежели сухимъ путемъ, прибудетъ въ Астрахань; но сіе было не возможно, потому что море обыкновенно замерзаетъ при устьѣ рѣки Волги. Но Послу о томъ не объявили. Напротивъ того Лейтенанту Лунину было приказано, чтобъ въ Апшеронскомъ проливѣ у Святаго острова промедлить подъ разнымъ видомъ до тѣхъ поръ, пока можно будетъ надѣяться, что Волга [что обыкновенно бываетъ въ Мартѣ мѣсяцѣ] вскрылася. Пришедши около половины Генваря въ помянутой проливъ, Посолъ съ начала радовался, что на Святомъ островѣ нѣсколько отдохнуть можетъ отъ безпокойствія морской ѣзды. Но вскорѣ потомъ ему тамъ прискучилось, и Лейтенантъ Лунинъ едва его успокоилъ. Онъ принужденъ былъ Послу объявить истинную причину медлѣнія, потому что Волга льдомъ покрыта. Какъ съ начала Марта настала теплая погода, то Лунинъ паки ѣзду началъ, и безъ дальнихъ препятствій привезъ Посла благополучно въ Астрахань.
По отъѣздѣ Посла, услышалъ господинъ Соймоновъ, какъ то здѣлалсь, что Консулъ прежде Везиря извѣстился о Шаховомъ указѣ, по коему Измаила Бега возвратить велѣно, и какимъ образомъ оной указъ задержанъ. Аврамовъ, слышавъ, что ожидаютъ такого указа, находился нарочно для того въ нѣкоторой деревнѣ, чрезъ которую курьеру съ указомъ ѣхать надлежало. Онъ позвалъ его къ себѣ въ квартиру, подчивалъ его, и толь много оказалъ ему дружества, что сей не спѣшилъ ѣхать въ Ряще. Между тѣмъ Аврамовъ отправилъ нарочнаго къ Полковнику и къ господину Соймонову. Какъ онъ услышалъ, или по крайней мѣрѣ могъ надѣяться, что суда въ море вышли, то онъ отпустилъ курьера въ Испагань, одаривъ его довольнымъ числомъ денегъ. Везирь, о всѣмъ произшедшемъ ничего не вѣдая, послалъ указъ на суда, въ томъ мнѣніи, что Посолъ еще не уѣхалъ. Но сей былъ уже на морѣ. Такимъ образомъ коварство Везиря, испросившаго сей указъ у Шаха, предупреждено было хитростію россійскаго Консула.
Послѣ сего еще больше явилось признаковъ злаго Везирьскаго умысла, потому что ежедневно приходили въ Ряще вооруженные Персіяне, коихъ намѣреніи ни къ чему иному клонится не могло, какъ только чтобъ Россіянъ оттуда выгнать. Сихъ Персіянъ не можно было почесть за обученной ружью воинской народъ, потому что такихъ не находилось ни въ Гилани, ниже въ сосѣдственныхъ провинціяхъ; но были токмо жители деревенскія съ саблями, и немногіе имѣли ружья безъ замковъ, кои фитилями зажигаютъ. Къ каждому такому ружью не было у нихъ больше двухъ, или трехъ, камышемъ обверченныхъ патроновъ. Но множество оныхъ наводило страхъ Полковнику, однако не давалъ онъ знать, о томъ Везирю, потому что ни о чемъ жаловаться причины не было. Потомъ спустя нѣсколько недѣль увѣдомленось чрезъ чрех Армянскихъ и Грузинскихъ купцовъ, что собралось уже до 15000 человѣкъ. Да еще пришли въ Ряще два Везиря, Кесерской и Асторинскій. Тогда Полковникъ приказалъ на углахъ Караванъ-сарая своего здѣлать два болверха. Везирь велѣлъ его спросить о причинѣ того. На то отвѣтствовалъ Полковникъ: "что Европейскія воинскія правила требуютъ такой предосторожности, хотя и нѣтъ никакой явной опасности." Съ того времени не посылалъ больше Полковникъ просить Везиря о лошадяхъ для перевозу нужныхъ снарядовъ и провіанту изъ Перибзара; но онъ возилъ всѣ потребности на наемныхъ лошадяхъ, или перетаскивали оныя солдаты.
Въ концѣ Феврадя послала три Везиря въ Полковнику, и велѣли ему сказать общимъ именемъ: "Не можно де имъ болѣе терпѣть пребыванія его съ войскомъ въ ихъ землѣ; они де сами въ состояніи защищать себя отъ своихъ непріятелей; и того де ради бы онъ вышелъ, пока его къ тому не понудитъ; на что требовали у него отвѣта." Какъ сіе непріятельское требованіе учинено не сверхъ чаянія: то данъ на то тотчасъ отвѣтъ слѣдующій: "Не мы тому виною, говорилъ Полковннкъ, что мы сюда пришли. Везирь и жители города Ряща призвали насъ для своего защищенія. И я не думаю, чтобъ нѣчто мною учинено или дозволено было, почему бы мое и порученнаго мнѣ войска пребываніе здѣшнему народу противно быть могло. Какъ Великій Государь Императоръ Всероссійскій чрезъ то, что онъ насъ послалъ, явно засвидѣтельствовалъ свое дружелюбіе къ Шаху и Персидскому государству: такъ я не сомнѣваюсь, что и назадъ онъ насъ позоветъ, когда будетъ ему представлено, что пребываніе наше въ здѣшней странѣ больше ни нужно. Но безъ именнаго Его Императорскаго Величества указа не могу я съ мѣста тронуться. Невозможность исполненія того, чего они требуютъ, также изъ того явствуетъ, что отъѣхали отсюда Два судна съ Посломъ Измаилемъ Бегомъ, коихъ обратнаго прибытія ожидать должно, дабы всѣ при мнѣ находящіеся люди могли вдругъ отправиться. Естьлибъ я и хотѣлъ учинить нѣчто безъ указу Всемилостивѣйшаго моего Государя, въ той надеждѣ, что премѣнившіяся обстоятельства оправятъ мою поступку, и что Государь Императоръ по мудрому своему разсужденію не причтетъ того мнѣ въ вину: однако не могъ бы я ничего больше здѣлать, какъ чтобъ сперьва послать на судахъ въ Дербентъ всѣ тягости, и по возвращеніи судовъ итти мнѣ самому съ войскомъ." Сей толь благоразумной отвѣтъ удовольствовалъ Персіянъ на нѣкоторое время, въ ожиданіи, что тягости, а особливо артиллерія, которая наибольшей страхъ имъ наводила, на суда нагружены будутъ. Но Полковникъ не признавалъ за полезно, остаться безъ оныя; однако между тѣмъ приготовлялись суда къ отъѣзду, потому что надлежало Капитану Лейтенанту Соймонову окончать описаніе мѣстъ при устьѣ рѣки Кура, и оттуда ѣхать въ Астрахань.
До приготовленія судовъ къ отъѣзду, говорилъ нѣкто господину Соймонову: "что можетъ притти на мысль Персіянамъ, чтобъ суда, на рѣкѣ Перибазарѣ стоящія, сжечь нефтію; они де могутъ нѣсколько бочекъ, симъ землянымъ масломъ наполненныхъ, по зажженіи онаго въ рѣку вылить; и есть ли де оная нефть доплыветъ до судовъ, то легко могутъ оные отъ того загорѣться." Сіе хотя господинъ Соймоновъ почиталъ тогда за пустые рассказы, коими токмо въ страхъ его привести хотѣли: однако послѣ, когда онъ былъ въ Баку, и позналъ свойства нефти, и увидѣлъ, что оная дѣйствительно на водѣ горитъ сильнымъ пламенемъ выше полуаршина, удостовѣрился онъ, что опасность не была безъ основанія. Особливо высокой и въ то время изсохшей камышъ, а по берегамъ рѣки Перибазара ростущей, въ которомъ суда стояли, причинилъ бы неминуемое нещастіе, естьлибъ огонь то понялъ. Но можетъ быть, что Персіянамъ на мысль сего не приходило, или что они не хотѣли употреблять такого способа: довольно, что суда остались въ цѣлости.
Чрезъ нѣсколько дней потомъ увѣдомилъ Полковникъ Шиловъ Капитана Лейтенанта Соймонова, "что Везирь Кескерской вознамѣрился итти къ Зинлинскому проливу; а что онъ намѣренъ тамъ дѣлать, и сухимъ ли путемъ поѣдетъ, или водою отъ деревни Перибазара на судахъ, того не извѣстно. Но есть ли онъ поѣдетъ водою мимо россійскихъ судовъ, то бы господинъ Соймоновъ непреминулъ его принять честно, впрочемъ навѣдывался бы онъ сего намѣреніяхъ." И такъ ожидали сперьва Везиря водою, но какъ услышали, что онъ поѣхалъ сухимъ путемъ, то послалъ господинъ Соймоновъ Мичмана Прончищева въ матросское платье одѣтаго, и съ матрозами на шлюпкѣ, къ проливу, подъ видомъ, яко бы тамъ ловить рыбу. Прончищеву приказано примѣчать всѣ Везирьскія предпріятія. Онъ пробывъ тамъ три дни, по возвращеніи своемъ репортовалъ, что съ Везиремъ было великое число войска коннаго; что Везирь прилѣжно осматривалъ устье пролива въ Каспійское море; и что казалось яко бы онъ избиралъ мѣста, на которыхъ бы здѣлать батареи, или крѣпостцы, чтобъ пресѣчь входъ Россійскимъ судамъ въ Зинзилинское озеро. Господинъ Соймоновъ еще напередъ догадывался, что такое есть Везирское намѣреніе, какъ то и по вѣроятности въ томъ сумнѣваться не можно однакожъ оное не произведено въ дѣйствіе.
Въ началѣ Марта мѣсяца начали изготовлять суда, на которыхъ господину Соймонову итти въ море. Оныхъ было восемь. Ибо по данной Полковнику Шилову инструкціи надлежало нѣсколько судовъ оставить для защищенія гавани. Такимъ образомъ подъ командою Капитана-Лейтенанта Золотарева остались въ проливѣ Гукеръ, большой корабельной ботъ и эверсъ, изъ коихъ два перьвые снабдѣны были артиллеріею. Марта 17 числа пошелъ господинъ Соймоновъ въ море.
Едва онъ отъѣхалъ, то Персіяне, услышавъ, что тягости никакой на судахъ не повезено, повторяли прежнія свой требованія, и наступали на Полковника Шилова съ томъ, чтобъ онъ неотмѣнно изъ Ряща выступилъ. Онъ представлялъ невозможность: "потому что осаталось у него токмо три судна, на которыя и четвертая часть находящагося при немъ войска умѣститься не можетъ." Сверьхъ того, говорилъ онъ: "не нахожу я причины, принимать отъ нихъ повелѣнія, пока я не увѣдомлюсь о намѣреніи ихъ Шаха." Чрезъ нѣсколько дней показывали ему указъ, яко бы отъ самаго Шаха присланной, тогоже содержанія. Но хотябъ и подлинной былъ указъ, или подложной: однако Полковнику выѣхать было не можно. Грозили ему силою: онъ обѣщался оборониться. "Только Везири бы разсудили, когда они начнутъ непріятельскія дѣйствія, то имѣютъ они и отвѣтствовать во всѣхъ слѣдствіяхъ войны, которыя отъ того произойдутъ.
Великое ихъ множество, и малое число Россіянъ, придало Персіянамъ смѣлости, что слѣдующаго дня изъ четырехъ пушекъ и нѣкотораго числа мѣлкаго оружія стрѣляли по россійскому Караванъ-Сараю. Россійской Капитанъ, Резинъ, застрѣленъ былъ, а больше никакова вреда не случилось. Полковникъ пробылъ тотъ день спокойно, ожидая ночи, когда Персіяне отдыхать будутъ. Около полуночи послалъ онъ роту гранадеръ подъ предводительствомъ Капитана Шиллинга въ задніе ворота на поле, съ такимъ приказаніемъ, чтобъ обошедши, напасть стыду на непріятеля. Какъ сіи далеко уже дошли, то Полковникъ приказалъ еще выступишь двумъ ротамъ въ переднія ворота, и бить тревогу. Непріятели увидя, что съ двухъ сиоронъ вдругъ чинится на нихъ нападеніе, не знали, гдѣ больше требовалось ихъ сопротивленія. Больше 1000 человѣкъ, отчасти на мѣстѣ предъ Караванъ-сараемъ, отчасти же на побѣгѣ, побито. Чрезъ нѣсколько минутъ мѣсто сраженія очистилось. За бѣгущими чинена погоня по всѣмъ улицамъ города.
Тогоже дня думали Персіяне истребить еще и три судна въ Зинзилинскомъ проливѣ стоящіе, здѣлавъ въ ночи батарею изъ плетня землею насыпанную, и поставя на оной четыре чугунныя шести фунтовыя пушки. На разсвѣтѣ начали они стрѣлять изъ пушекъ. На судахъ было не больше 100 человѣкъ. Напротивъ того число Персіянъ простиралось до 5000 человѣкъ. Какія надлежало здѣсь принять мѣры? Должно ли удалиться? Капитанъ-Лейтенантъ Золотаревъ того не здѣлалъ. Онъ шелъ противъ огня. Судамъ велѣлъ онъ тянуться завозомъ къ батареи. Присемъ хотя и не было безъ урону, потому что непріятельское мѣлкое ружье доставало до людей у завоза бывшихъ и тянувшихъ: но какъ стали напротивъ батарей, и со всѣхъ судовъ, какъ изъ ружья, такъ и изъ пушекъ, стрѣляшь начали: то въ четверть часа ни одного непріятеля не осталось. Поимали нѣсколько побѣжавшихъ, которые на сандалахъ [малыя Персидскія суда] чрезъ озеро Зинзилинское уйти хотѣли. Потомъ Персіяне оставили Россіянъ въ покоѣ, а вскорѣ потомъ пришли прибавочные Россійскіе полки, такъ что тѣмъ меньше Персіянъ было опасаться.
Между тѣмъ, какъ въ Рящѣ сіе произходило, пришелъ господинъ Соймоновъ къ рѣкѣ Курѣ, и особливо осматривалъ большой западной рукавъ сей рѣки. Онъ нашелъ мѣсто, на которомъ по нуждѣ заложить городъ можно. По правдѣ тамошняя страна ниская и болотная, которая выступающею изъ Каспійскаго моря водою часто заливается, о чемъ посмотрѣть можно описаніе Полковника Гербера въ Ежемѣсячныхъ Сочиненіяхъ 1760 года на Октябрь мѣсяцъ стр. 299. Господинъ Соймоновъ думалъ, что можетъ быть еще найдется другое къ тому удобное мѣсто въ заливъ Кизылъ-Агачскомъ, съ западной стороны отъ рѣки Кура лежащемъ. Сіе было содержаніе репорта посланнаго, по своемъ возвращеніи въ Астрахань, къ Его Императорскому Величеству.
Когда господинъ Соймоновъ вошелъ въ Волгу, то встрѣтился съ нимъ Капитанъ-Лейтенантъ Мятлевъ, которой на трехъ эверсахъ везъ провіантъ и другія потребности для находящагося въ Гилани войска. Бригадиръ Левашевъ стоялъ въ Астрахани съ четырьмя баталіонами пѣхоты, и былъ также назначенъ въ Гилань. Для перевезенія сихъ употреблены пришедшіе съ господиномъ Соймоновымъ, и еще нѣкоторые въ Астрахани находящіяся суда. Но знатнѣйшая экспедиція, къ завоеванію города Баку клонящаяся, осталась на будущее лѣто 1723 года, при которой какъ паки употреблялась служба господина Соймонова: то увидимъ мы произшедшія при томъ походѣ дѣла по его журналу въ слѣдующемъ отдѣленіи. Здѣсь надлежитъ намъ упомянуть еще о Персидскомъ Послѣ, которой тогда изъ Астрахани поѣхалъ въ Санктпетербургъ.
Изламаилъ-Бегъ прибылъ въ Санктетербургъ 10 Авуста 1721 года, и 15 числа тогожъ мѣсяца былъ у Государя Императора на публичной аудіэнціи. Сентября 12 дня, по данному ему отъ Шаха Тахмаса полномочію, заключилъ съ Россійскимъ министерствомъ извѣстной {Зри Corps Diplomatique par Dumont. Tome VIII. Memores de Lamberti. Tome X. Schumans Corp. Iur Gent. Acad. p. 1959. Weber berandertes Rußland. Theil G. 103. Histoire de Pierre k Grand. Amft. 1742. 4. p. 475.} трактатъ. Потомъ 14 дня тогожъ мѣсяца воспослѣдовала отпускная его аудіэнція, и чрезъ нѣсколько дней поѣхалъ онъ назадъ въ Астрахань. Толь важное дѣло не можно бы было скоряе привести ко окончанію. По силѣ втораго артикула сего трактата всѣ Персидскія при Каспійскомъ морѣ лежащія провинціи, Дагестанъ, Ширпанъ, Гилань, Мазандеранъ и Астрабатъ вѣчно уступлены Россіи.
Тогдаже Измаилъ-Бегъ поднесъ Государю ПЕТРУ Великому реляцію о произшедшихъ въ Персіи безпокойствіяхъ, которыя за весьма вѣроятную почитаться можетъ. Она еще въ 1737 году внесена въ Санктпетербургскія вѣдомости, которыя тогда при императорской Академіи на нѣмецкомъ языкѣ печататься начали: но на россійскомъ языкъ она не печатана. Для того не безполезно быть можетъ, оную здѣсь сообщить. Кому въ томъ нужда, тотъ можетъ произшествіе дѣлъ повѣрить съ тѣмъ что П. Церсо, Оттеръ, Ганвай, Шофеліе въ арт. Надиръ и другіе о томъ написали. Мы будемъ тѣмъ довольны, чтобъ поправить находящіяся въ нѣмецкомъ переводѣ погрѣшности, сколько безъ сношенія съ оригинальною реляціею чиниться можетъ. Однако признаваемся, что можетъ быть въ нѣкоторыхъ именахъ еще останутся неисправности, а оныхъ прежде избѣжать не можно, пока описаніе Персидскаго государства въ совершенную ясность приведено не будетъ.