А н т и п а. Неверно? Потому что - сын... да, вот как вышло...
П а в л а (беспокойно). Вы, пожалуйста, не думайте...
А н т и п а (пристально смотрит на неё, торопливо). Про что не думать?
П а в л а (смущённо). Про то, о чём в четверг говорили... Нисколько он мне не интересен...
А н т и п а (снова обняв её, смотрит в глаза). Я - не про это, ей-богу! Я тебе верю... Сказала - ну, и кончено! Спасибо. Люблю я тебя, Павла... так, что даже задыхаюсь от этого, от силы. Идём к пруду... идём, я те поцелую там...
П а в л а (тихо). Ну, что это, днём - нехорошо...
А н т и п а (уводя её). Хорошо будет! Иди, милая... иди, вечера моего заря ясная...
(Ушли. На террасу выходит Хеверн, прищурился и смотрит вслед им. Стёпка приносит серебряное ведёрко со льдом и бутылками в нём.)
С о ф ь я (выходит). Ну-с, продолжайте...
X е в е р н. Вы сегодня очень весело настроены, и это меня стесняет...
С о ф ь я. Да-а? Вам больше нравятся унылые женщины?
X е в е р н. О, вы знаете, кто мне нравится...
С о ф ь я (с улыбкой). Будь вы богаче, я говорила бы с вами серьёзнее - не обижайтесь!
X е в е р н (чуть поморщился). Это очень драгоценная ваша черта сказать всегда прямо. Но - я буду богаче! Я уже есть богаче! Я хорошо понимаю, что нигде не нужно так быть богату, как в России, где только деньги дают независимость и почтение. И я знаю, что в сорок лет я буду иметь сто тысяч, - мне тридцать четыре года.
С о ф ь я. Слишком много арифметики вводите вы в жизнь.
X е в е р н. А! Это - необходимость. Нужно уметь считать, хотя бы для того, чтоб в пятьдесят лет не жениться на двадцатилетней девушке. Это никогда не составит семьи и может очень вредить делу.
С о ф ь я (холодно). Вы думаете?
X е в е р н. О, я уверен! Поздние браки в России всегда неудачное дело. Когда человек торопится домой - дело теряет. От этой торопливости могут пострадать интересы третьих лиц.
С о ф ь я. Мои, например...
X е в е р н. И ваши. А также - мои...
(Вышел Михаил, молча поздоровался с Хеверном, налил стакан вина, сел на верхней ступени, рассматривает вино на свет. Хеверн смотрит на него сверху вниз, Софья курит и следит за ним.)
Х е в е р н. Утром ловили окуней, Миша?
М и х а и л. Ловил.
Х е в е р н. И - что же?
М и х а и л. Поймал.
Х е в е р н. Много?
М и х а и л. Одного.
Х е в е р н. Большой?
М и х а и л. Около фунта...
Х е в е р н. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб. (Софье.) Вчера я разговаривал с вашим предводителем дворян - это очень странное лицо!
С о ф ь я. Да? Почему же?
Х е в е р н. Очень! Бывал в Европе, интересуется искусством, посетил музеи - и ни однажды не был в рейхстаге! Он не понимает, что социализм явление историческое, и смеётся над тем, что нужно изучать. Один голый инстинкт собственника-индивидуалиста не может победить социализм, - чтоб успешно бороться, нужно знать врага, - так!
С о ф ь я (задумчиво). Я - тоже не интересуюсь социализмом.
Х е в е р н. О, для женщины это необязательно! Да, странный человек предводитель... Он так... с яростью говорил о честных заслугах дворян перед Россией - очень красиво! Но, если ему предложить две с половиной тысячи рублей, - он без усилия покривит себе душу...
С о ф ь я (смеясь). Почему именно две с половиной?
Х е в е р н. Так, для примера...
С о ф ь я. Вы предлагали?
Х е в е р н (строго). Н-но, зачем! (Михаилу.) Вы живёте дружелюбно с Павлой Николаевной, да?
М и х а и л. Она очень хороший человек - честный и добрый...
X е в е р н. Да? Это приятно. Но - многие русские, мне кажется, добры только по слабости характера?
М и х а и л. Не знаю... Вам - виднее.
(Из сада идут Антипа, Павла, порознь, оба притихшие. Все молчат, видя их.)
А н т и п а (ворчливо, угрюмо). Когда сердце не горит, а тлеет только - это, брат, ещё не жизнь... Ты погоди рассуждать...
П а в л а (устало). То вы говорите, что я глупая, то - не рассуждай...
А н т и п а (с досадой). Эх, да ты пойми - о разном говорю!.. (Увидал сына, выпрямился, строго спрашивает.) Ведомость готова?
М и х а и л. Нет ещё.
А н т и п а. Отчего? Ведь я сказал...
М и х а и л. Счета Чернораменской дачи не доставили мне...
А н т и п а. Как не доставили? Врёшь!