А н т и п а (входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься... где не надо! Проверить... что ж он сам - не может?
(Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.)
X е в е р н (Павле). Как поживаете?
П а в л а. Благодарю вас, хорошо...
X е в е р н. Я очень рад.
П а в л а. Это вы - серьёзно?
X е в е р н. Что именно?
П а в л а. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо?
X е в е р н (удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня - я выигрываю...
П а в л а. Как это просто и верно...
X е в е р н. О, я очень люблю всё простое, оно именно - верно!
А н т и п а (Хеверну). Идём план-то смотреть...
Х е в е р н. Пожалуйста...
А н т и п а. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя - знаешь?
С о ф ь я. Нет, не знаю...
А н т и п а (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?
X е в е р н (хмурясь). Я был уверен...
С о ф ь я (брату). Сколько?
А н т и п а. Двадцать три...
С о ф ь я. Ты не хотел давать больше восемнадцати?
А н т и п а. Не хотел, а пришлось дать.
С о ф ь я. Почему же?
А н т и п а. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте... Михаило - иди!
(Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.)
С о ф ь я. Ты что грустишь?
П а в л а. Устала.
С о ф ь я. О чём беседовали?
П а в л а. Да... всё о том же... Он всё говорит, как любит меня... Я же знаю ведь это! А он - всё говорит, говорит...
С о ф ь я. Поди ко мне. Эх ты... птица!
П а в л а. Нет, право, ну - люблю, люблю... нельзя же всё об этом только!
С о ф ь я (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом...
П а в л а. Да и все мужчины... Как он странно смотрит на тебя!
С о ф ь я. Кто?
П а в л а. Густав Егорович.
С о ф ь я. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин.
П а в л а. Нравится он тебе?
С о ф ь я. Ничего, мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить - нигде не опоздаешь...
П а в л а. Не понимаю. Это ты шутишь?
С о ф ь я. Многого ты, дружок, не понимаешь...
П а в л а (грустно). Да. Всё не так, как я думала...
С о ф ь я. Скажи ты мне - зачем ты вышла замуж за брата?
П а в л а. Я думала - иначе будет. Видишь ли - я очень боюсь всего... Всё чего-то жду... До двенадцати лет - отец пугал, потом - пять лет - в монастыре. Там тоже все в страхе живут; сначала боялись, что ограбят, - и тревожный год казаки стояли у нас и каждую ночь свистели все. Пьяные, песни поют. Монахинь - не уважали, и всё было нехорошо как-то. Все грешат против устава, злые все и друг друга боятся. Бога - тоже боятся, а не любят. Я и подумала: нужно мне встать под сильную руку - не проживу я одна как хочется...
С о ф ь я (задумчиво). Ты думала - Антипа сильный?
П а в л а. Он сам сказал. Мише - ничего не нужно, он чужой всем. А прежде сватались всё какие-то жадные...
С о ф ь я (лаская её). А я подумала о тебе плохо, Павля... Сначала, помнишь?
П а в л а. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках... Хотелось подойти к тебе, сказать: я - не плохая, не жадная, - а смелости не хватило...
С о ф ь я. Ах, девочка, девочка, господь с тобою... Трудно тебе будет...
П а в л а. Мне уж стало трудно! Тут - Шохин ходит. Убил человека и ничего, ходит!
С о ф ь я. Ты его оставь, не бойся! Он - не злодей, а несчастный...