– Мисс Мардохей, – тот сверился со списком. – Да. Кафедра английского языка. На втором этаже Лейтермановского корпуса. – Он показал через стеклянную дверь. – Третье здание справа от вас. Идите сразу туда.
Дебра была со студентами в аудитории. Поджидая ее, Дэвид отыскал на террасе скамью на солнце. Неожиданно он ощутил холодок неуверенности. Впервые после Афин он усомнился, есть ли у него основания ожидать, что Дебра Мардохей встретит его с распростертыми объятиями. Несмотря на прошедшее время, он затруднялся оценить, как он вел себя с ней. Дэвид, с его внешностью и богатством, никогда не грешил самокритикой. И вот, поджидая ее, он впервые в жизни подумал, что, вероятно, Дебра права и он вел себя как избалованный ребенок. Он все еще думал об этом, когда послышались голоса, застучали каблуки по плитам, и на террасе показалась группа студентов с охапками книг. Проходя мимо, большинство девушек задумчиво поглядывали на него.
Через некоторое время появилась Дебра. Она несла под мышкой книги, через плечо – сумку на ремне, волосы ее были забраны наверх и перевязаны на затылке; не накрашена, но платье – яркое, в больших оранжевых завитках. Кожаные сандалии на босу ногу. Рядом с ней шли две студентки, она о чем-то говорила с ними и не замечала Дэвида, пока он не встал. И тут она застыла – эту абсолютную неподвижность он заметил у нее еще в кантине в Сарагосе.
Дэвид удивился тому, как неловко себя чувствует, словно руки и ноги у него выросли на десяток размеров. Он улыбнулся и неуверенно пожал плечами.
– Здравствуй, Деб. – Собственный голос показался ему хриплым.
Дебра вздрогнула и в панике попыталась пригладить волосы у висков, но ей помешали книги.
– Дэвид... – Она сделала шаг к нему, остановилась, оглянулась на студенток. Те почувствовали ее смятение и исчезли, и она снова повернулась к нему. – Дэвид... – повторила она, и тут на ее лице появилось крайнее отчаяние. – О боже, а я даже губы не накрасила!
Дэвид с облегчением рассмеялся и пошел к ней, расставив руки, а она бросилась к нему, но книги и сумка мешали, и Дебра, задыхаясь, раздраженно забормотала что-то. Наконец она избавилась от них, и они с Дэвидом обнялись.
– Дэвид, – шептала она, обеими руками обнимая его за шею. – Ах ты, скотина, почему так долго? Я уже почти потеряла надежду.
У Дебры был мотороллер, который она вела так отчаянно, что распугивала даже таксистов, пользовавшихся репутацией людей хладнокровных и бесстрашных до предела.
Дэвид, примостившись на заднем сиденье, обнимал ее за талию и упрекал, когда она, обогнав транспортный поток, резко сворачивала перед носом у встречных машин. Мотороллер весело гудел.
– Я счастлива, – объяснила Дебра через плечо.
– Отлично. Тогда поживи еще немного, чтобы насладиться этим.
– Джо удивится.
– Если мы до него доберемся.
– Что случилось с твоими нервами?
– Только что все их растерял.
Она по извилистой дороге спустилась в долину Эйн Карем, словно вела "мираж", а сама через плечо рассказывала о местах, через которые они проезжали.
– Это монастырь Источника Марии, где она встретила мать Иоанна Крестителя – согласно христианскому учению, в котором ты такой дока.
– Оставь историю, – взмолился Дэвид. – На повороте автобус.
Под сенью олив лежала лишенная возраста деревня, в бока холма вросли церкви, монастыри, сады, окруженные высокими стенами, – оазис живописной древности, а в небе над вершиной маячили высотные дома современного Иерусалима.
С главной улицы Дебра свернула в узкий переулок; по обе стороны поднимались высокие, изъеденные временем стены. Она затормозила у прочных металлических ворот.
– Мы дома, – объявила она, завела мотороллер в сторожку у ворот, заперла ее и только потом открыла боковую калитку, таившуюся в углу стены.
Они оказались в саду, обнесенном высокими стенами, чистыми, сверкавшими белизной. Во дворе росли оливковые деревья с толстыми кривыми стволами. На стены взбирались виноградные лозы и раскидывали над головой листву. На них уже висели зеленые гроздья.
– Бриг – заядлый археолог-любитель, – Дебра указала на римские и греческие статуи у олив, на выставку глиняных амфор у стен и древние мозаичные плиты, выстилавшие дорогу к дому. – Разумеется, это запрещено законом, но он все свободное время проводит на раскопках древних поселений.
Кухня была гигантская, с огромным открытым очагом; современная электрическая печь казалась в ней неуместной, но медные котлы были начищены до блеска, пол, выложенный плиткой, надраен, и пахло чрезвычайно приятно.
Мать Дебры, высокая, стройная, со сдержанными манерами, казалась ее старшей сестрой. Сходство было поразительным, и, здороваясь с ней, Дэвид с удовольствием подумал, что так же будет выглядеть Дебра в ее возрасте. Дебра познакомила их и заявила, что Дэвид останется поужинать – факт, о котором до этой минуты он не подозревал.
– Прошу вас, – слабо сопротивлялся он, – я не хотел бы вторгаться к вам. – Он знал, что вечер пятницы – особое время в еврейском доме.
– Вы не вторгаетесь. Мы будем рады, – мать Дебры отклонила его возражения. – Здесь дом большинства парней из эскадрильи Джо, и нам это нравится.
Дебра принесла Дэвиду пиво "голдстар", и они сидели на террасе, когда появился отец. Он прошел в калитку, пригнувшись под каменным карнизом; входя в сад, снял форменную фуражку.
На нем был мундир; куртка, с матерчатыми нашивками, свидетельствующими о звании, и с крыльями на нагрудном кармане, расстегнута. Плечи слегка сутулые, вероятно, оттого, что ему часто приходится забиваться в тесную кабину истребителя, голова – лысая, с монашеским венчиком седых волос, под колючими усами сверкал золотой зуб. Большой крючковатый нос, нос библейского воина, темные глаза с такими же золотистыми искорками, как у Дебры. Властность и уверенность в себе этого человека мгновенно вызвали уважение Дэвида. Он встал, чтобы пожать генералу руку, и совершенно естественно обратился к нему "сэр".
Бриг быстро и проницательно осмотрел Дэвида, но от оценок воздержался и не проявил ни удовольствия, ни разочарования.
Позже Дэвид узнал, что Бриг – это сокращенное от Бриганд[8], так прозвали его англичане в сорок восьмом году, когда он контрабандой провозил в Палестину оружие и самолеты. Теперь все, даже собственные дети, называли его так, и только жена звала его по имени – Джошуа.
– Дэвид делит с нами сегодняшний шабатный ужин, – сказала ему Дебра.
– Добро пожаловать, – ответил Бриг и повернулся, чтобы со смехом обнять своих женщин, потому что не виделся с ними с предыдущего шабата: обязанности удерживали его на базах и контрольных пунктах, рассеянных по всей стране.
Появился Джо, тоже в мундире, небрежно расстегнутом летнем хаки; увидев Дэвида, он забыл свою медлительность, со смехом подбежал и заключил его в медвежьи объятия, бросив через плечо Дебре:
– Ну, я оказался прав?
– Джо говорил, что ты приедешь, – объяснила Дебра.
– Похоже, я один об этом не знал, – заметил Дэвид.
На обед собралось пятнадцать человек, и огонь свечей отражался в полированном дереве большого стола и больших серебряных субботних кубках. Бриг прочел короткую молитву – атласная, с золотой вышивкой ермолка выглядела на его лысой голове слегка неуместно, – потом своей рукой наполнил кубки вином, приветствуя каждого гостя. С Джо была Ханна, ее медные волосы блестели при свечах, с Дэвидом она поздоровалась сдержанно. Пришли два брата Брига с женами, детьми и внуками, за столом было шумно, дети требовали внимания, и разговор постоянно переходил с иврита на английский. Пища была экзотическая, острая, хотя вино, на вкус Дэвида, сладковатым. Сидя рядом с Деброй и разделяя ее принадлежность к этому счастливому обществу, он чувствовал приятное спокойствие. И вздрогнул, когда к нему обратился один из двоюродных братьев Дебры.
– Вам, должно быть, нелегко... первый день в такой необычной стране, как Израиль. Вы ведь не еврей, не понимаете иврит...
Слова звучали не зло, но разговор внезапно замер. Бриг, слегка нахмурившись, строго взглянул на того, кто невежливо обошелся с гостем.
Дэвид видел, что Дебра пристально смотрит на него, как будто ждет, что он скажет, и неожиданно подумал о трех отречениях, которые существуют в христианстве, мусульманстве и, наверное, в законе Моисея. Он не хочет покидать этот дом, этих людей. Не хочет снова оказаться в одиночестве. Ему хорошо здесь.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Необычно, да, но не так трудно, как вы думаете. Я понимаю иврит, хотя не очень хорошо говорю на нем. Видите ли, я еврей...
Рядом с ним Дебра негромко вздохнула от удовольствия, и они с Джо быстро переглянулись.
– Еврей? – переспросил Бриг. – Вы не похожи, – и Дэвид все объяснил, а когда он закончил, Бриг кивнул. Казалось, он слегка оттаял.
– К тому же он летчик, – похвастала Дебра, и усы Брига встопорщились, как живые, ему пришлось приглаживать их платком, пока он внимательно разглядывал Дэвида.
– Налет? – резко спросил он.