В понедельник домофон разбудил меня около семи. Я натянул шорты, вышел в гостиную и нажал кнопку.
– Кто там?
– Это я.
Я узнал голос Филипа и отпер дверь. Фил скользнул внутрь.
– Вот, возьми… – Он протянул раскрытую пачку «Лаки Страйк». – Последняя.
Пачка с единственной сигаретой была вся выпачкана кровью.
– Я только что убил Ала и сбросил труп с крыши, – сказал Филип.
Сигарета застыла у меня в руке.
Я сел на диван и показал на стул напротив.
– Садись и рассказывай все с самого начала.
– Мне нужно сто долларов – в Мексику поеду.
– Не спеши, парень, сначала про убийство.
– Мы пили в «Минетте», – начал он, – а потом решили прогуляться. Где-то на Второй авеню и вломились в заброшенное складское здание, хотели посмотреть, что там. Я нашел на полу топорик и стал бить стекла. Потом поднялись наверх. Ал все время твердил, что хочет со мной на корабль, я обозлился и толкнул его в грудь так, что он чуть не свалился с крыши. Посмотрел на меня и сказал: «Я хочу делать все, что ты делаешь: писать стихи, плавать по морям…» – Филип прервал рассказ и взглянул на меня. – Ты мне не веришь, да?
– Продолжай.
– Ну вот, он говорил и говорил, и тут я спросил его: «Хочешь умереть?» Он ответил, что да. Начал подшучивать, потом попытался обнять. Топорик был у меня в руке, и я ударил его по лбу. Он упал мертвый. В общем, дай мне сто долларов, мне нужно смыться из страны.
– Не дури, – сказал я. – На сотню далеко не уедешь.
Он пожал плечами.
– Как-нибудь, на попутках.
– Тебя мигом поймают.
– Все-таки не веришь, – насупился он. – Вот так всегда и бывает: копится, копится, а потом вдруг что-нибудь да случается.
– Ладно, Ала ты убил. А дальше что?
– Он лежит, глаза приоткрыты, словно смеется надо мной. Ну я и говорю: «Не фиг смеяться, сдох уже», – перекатил его ногой к краю крыши, и он свалился. Там этажей семь.
– Вас заметили?
– Нет, вряд ли.
– Вы же вместе сидели в «Минетте» и вместе вышли…
Я лихорадочно обдумывал ситуацию. Все складывалось.
– Так что гони сто долларов, – снова начал Филип, – не то и тебя пристукну. – Увидев мою улыбку, он поморщился. – Нет, не убью, конечно, но… Слушай, дай мне денег, а?
Я молчал.
Филип достал из кармана шелковый носовой платок, тоже весь в крови. В уголке виднелись инициалы «Р. А.». Он сунул платок мне под нос.
– Узнаешь?
– Да, это его. Сувенир?
Он взглянул на меня по-детски простодушно.
– Бери, если хочешь. Оставить?
– Ты что, спятил? Забери сейчас же! Накинув халат, я стал мерить шагами комнату.
– Не дашь денег, мне электрический стул светит! – заявил Филип.
Я подошел к нему и заговорил с вкрадчивыми интонациями Клода Рейнса:
– Электрический стул? Тебе дадут не больше двух лет. Знаешь, что на самом деле произошло? Это он на тебя напал. Хотел изнасиловать. Вот ты и потерял голову. Размахнулся, ударил, он полетел с крыши. Ты был в панике, защищался как мог – вот и все. Короче, найди хорошего адвоката, и он тебя вытащит.
Филип задумчиво кивнул.
– Пожалуй, два года я выдержать смогу. Хотя… не знаю. Дай мне револьвер, я лучше застрелюсь. У тебя же есть револьвер!
– Да, есть.
– Но нет патронов?
Он прекрасно знал, что патроны у меня тоже есть.
– Патронов нет.
Фил повернулся к двери, я пошел за ним. Доверяй я полностью его рассказу, я бы, наверное, положил руку ему на плечо и сказал что-нибудь ободряющее. Но он столько раз под разными предлогами клянчил у меня деньги…
– До свидания, Филип, – сказал я сухо.
Он кивнул и вышел.
Я запер дверь. Поднял с пола окровавленную сигаретную пачку, разорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз.
Пора было идти на работу.