- Так ведь думаю, как бы нам уговорить ее.
- А коли будет кулачками глаза тереть?
- Это уж как бог свят, будет! - сокрушенно сказал Заглоба.
Так они судили да рядили, ибо, по правде сказать, Бася оседлала их обоих. Избаловали они ее во время болезни до крайности и так любили, что необходимость поступить вопреки ее сердцу и желанию приводила их в ужас. Что Бася противиться не станет и приговору покорится, в том они оба не сомневались, однако, не говоря уж о Володыёвском, даже Заглоба предпочел бы ударить сам-третей на полк янычаров, нежели видеть, как она трет кулачками глаза.
ГЛАВА XLIII
В тот самый день явилась к ним надежная, как они полагали, поддержка в лице нежданных и самых что ни на есть милых сердцу гостей. Под вечер приехали безо всякого предупреждения супруги Кетлинги. Радость и изумление в Хрептеве при их появлении не поддаются описанию; они же, узнав, что Бася уже выздоравливает, тоже очень обрадовались. Кшися тотчас же ворвалась в боковушу к Басе, и донесшийся оттуда визг и восклицания известили рыцарей, сколь Бася счастлива.
Кетлинг с Володыёвским заключили друг друга в объятья.
- Боже мой, Кетлинг! - сказал наконец маленький рыцарь. - Меня бы и булава так не обрадовала, но как ты-то в наших краях оказался?
- Гетман назначил меня командовать артиллерией в Каменце, вот мы с женой и приехали туда. Узнали о бедах, что на вашу долю выпали, и поспешили в Хрептев. Слава богу, Михал, что все обошлось. Ехали мы в огорчении великом и в тревоге, не зная еще, радость нас ожидает или печаль.
- Утеха! - вставил Заглоба.
- Как же такое приключилось? - спросил Кетлинг.
Маленький рыцарь и Заглоба наперехват стали рассказывать, а Кетлинг слушал, закатывал глаза, воздевал руки и поражался Басиному мужеству.
Наговорившись всласть, стал маленький рыцарь выспрашивать у Кетлинга про его житье-бытье, и тот в подробностях обо всем ему поведал. Обвенчавшись, они с Кшисей поселились на пограничье Курляндии. Было им друг с другом так хорошо, что и в небесах лучше не бывает. Кетлинг, женясь на Кшисе, убежден был, что берет в жены <неземное существо>, и мнения своего до сей поры не изменил.
Заглобе и Володыёвскому при этих словах его тотчас же вспомнился прежний Кетлинг, с его светскими манерами, и они принялись снова его тискать, и когда уже вдосталь выразили дружеские свои чувства, старый шляхтич спросил:
- А что, у неземного этого существа, не случился ли часом этакий земной casus*, что ногами брыкается и пальцем в носу ковыряет?
_______________
* Случай (лат.).
- Бог дал нам сына! - ответил Кетлинг. - А нынче вот опять...
- Я заметил, - прервал его Заглоба. - А у нас тут все по старому!
При этих словах он вперил здоровый свой глаз в маленького рыцаря, и тот быстро задвигал усиками.
Дальнейший разговор был прерван появлением Кшиси; встав в дверях, она объявила:
- Баська вас просит!
Все тут же направились в покойчик, и там все началось сызнова. Кетлинг целовал руки Басе, Володыёвский - Кшисе, и все с любопытством вглядывались друг в друга, как и положено людям, которые давно не виделись.
Кетлинг почти не изменился, только волосы были коротко острижены, и это молодило его; зато Кшися, сейчас во всяком случае, изменилась очень сильно. Куда девалась давняя ее хрупкость и стройность; лицо побледнело и пушок над верхней губой казался темней. Прежними были лишь прекрасные глаза с необычайно длинными ресницами и спокойствие во всем облике. Но черты лица, некогда столь привлекательные, утратили тонкость. Это, правда, могло пройти; но Володыёвский, глядя на нее и сравнивая со своей Баськой, невольно говорил себе: <Боже! Как мог я любить эту, когда обе они были рядом? Где были мои глаза?>
Напротив, Баська показалась Кетлингу очаровательной. Очень хороша она была с льняной своей прядкой, падающей на брови; кожа, утратив румянец, стала после болезни подобна лепестку белой розы. Нынче, однако, личико ее слегка разрумянилось от радости и ноздри раздувались. Она казалась совсем юной, почти подросток - на первый взгляд лет этак на десять моложе Кшиси.
Но под действием ее красоты чуткий Кетлинг стал с еще большей нежностью думать о жене, ощущая себя виноватым перед нею.
Женщины поведали друг другу все, что за столь короткий срок можно было поведать, и теперь вся компания, усевшись у Басиного ложа, предалась воспоминаниям о давних временах. Но разговор как-то не клеился, материя была щекотливая: из-за прежних конфиденций Михала с Кшисей и его былого равнодушия к обожаемой ныне Басе, и всякого рода обещаний, и всякого рода печалей. Время, проведенное в доме Кетлинга, сохранило очарование и оставило по себе благодарную память, но говорить о том было как-то неловко.
Вскорости Кетлинг переменил разговор.
- Чуть было не забыл, - сказал он, - мы по дороге заехали к супругам Скшетуским, они две недели не отпускали нас и так принимали, что и на небесах, кажется, лучше не бывает.
- Боже милостивый, как поживают Скшетуские? - вскричал Заглоба. - Вы и его самого дома застали?
- Застали, он на побывку с тремя старшими сынами от пана гетмана приехал, они в войске там служат.
- Скшетуских я со времени нашей свадьбы не встречал, - сказал маленький рыцарь. - Стоял он с хоругвью в Диком Поле, и сыны с ним вместе были, да как-то не пришлось свидеться.
- Там чрезвычайно скучают по вашей милости! - сказал Кетлинг, оборотясь к Заглобе.
- А уж я-то как скучаю! - ответил старый шляхтич. - Вот ведь какое дело: тут сижу - по ним тоскую, туда поеду - по этой вот касаточке сохну... Такова уж жизнь человеческая, не в одно, так в другое ухо дует... А горше всех сироте - было б свое, к чужому не прикипел бы.
- Тебя, сударь, и родные дети больше нас не могли бы любить, сказала Бася.
Заглоба обрадовался, отбросил печальные мысли и тотчас обрел обычную свою жизнерадостность; посопев, он изрек:
- Ну и глуп же я был тогда у Кетлинга, и Кшиську, и Баську вам сосватал, а о себе и не подумал! Было еще время... А признайтесь-ка, оборотился он к женщинам, - вы обе небось меня бы предпочли.
- Само собой! - вскричала Бася.
- Елешка Скшетуская тоже в свое время меня бы выбрала. Ха! Что поделаешь. Вот это, я понимаю, женщина степенная, не бродяжка какая-нибудь, что татарам зубы вышибает! Здорова ли она?
- Здорова, да только озабочена немного, у них двое средних из школы в Лукове в войско бежали, - ответил Кетлинг. - Скшетуский, тот рад-радешенек, что в подростках этакая удаль, но мать есть мать!
- А много ли там детей? - со вздохом спросила Бася.
- Мальчиков двенадцать, а теперь пошел прекрасный пол, - ответил Кетлинг.
- Над домом этим благословенье божье! - заметил Заглоба. - Я их всех, что твой пеликан, собственной плотью вскормил... Ужо средним-то уши надеру! Коли приспичило им бежать, пускай бы сюда, к Михалу, бежали... Стойте-ка, это, должно, Михалек с Яськом тягу дали? Их там тьма-тьмущая, сам отец имена путал. А ворон на полмили окрест не увидишь, всех, шельмецы, из охотничьих ружей перебили. Да, другой такой женщины в мире не сыщешь! Я ей, бывало, скажу: <Елешка! Сорванцы у меня подросли, нового бы надобно!> Фыркнет она на меня, а к сроку - нате вам, готово! Вообразите, до чего дело дошло: не может, к примеру, какая-нибудь баба в округе разродиться, тут же к Елешке - одолжите мол, одежку, и, богом клянусь, помогало!..
Все подивились, замолкли даже, и тут молчание нарушил вдруг маленький рыцарь:
- Слышишь, Баська?
- Не надо, молчи! - ответила Бася.
Но Володыёвскому пришли в голову разные хитрые мысли, как бы это разом двух зайцев убить, и он заговорил, как бы невзначай, и о чем-то самом что ни есть обыкновенном:
- Ей-богу, стоило бы навестить Скшетуских! Его, правда, не будет, он к гетману направится, но она-то женщина рассудительная, не в ее привычках судьбу искушать, дома, стало быть, останется.
Тут он поворотился к Кшисе: