Уже выйдя из Интернет-кафе продолжил:
— А жизнь, между тем, налаживается. Деньги от итальянцев поступят в следующую среду.
— До среды еще дожить как-то надо. У вас, я так понимаю, денег нету?..
— Нету… — Весело согласился Егор. — Я сначала думал у Фердинанда немного финансов испросить, перевести сюда. Но он традиционно на мели, впрочем, все равно смог помочь. У него здесь есть приятель. Адрес есть… Кличка — Партайгеноссе. Для друзей он «Партай» можно просто — Геноссе. До среды можно перекантоваться у него.
— Ну и клички у вас тут. Просто мафия какая-то.
— А ты думал! — с некоторой гордостью кивнул Егор, но тут же стал серьезным. — Но у нас есть проблема. До Геноссе еще надо доехать. В свете сегодняшних событий ходить по улицам нам противопоказано.
— И далеко?
— В другой район города.
— Всего-то?
— А у тебя найдутся деньги на два автобусных билета.
Такие деньги еще имелись.
В маршрутном автобусе Антон и Егор были последними пассажирами. И когда они вышли, водитель проехал еще метров двадцать, потушил в салоне свет и развернул автобус назад.
Микрорайон, куда он должен был доехать, уже гасил в своих окнах свет — вряд ли там нашлись бы пассажиры. А даже, если бы кто-то и ждал этот автобус, то не факт, что с добрыми намерениями. Слава у того района была плохая, бандитская.
Здесь фонари горели редко и тускло. Под одним они остановились. Егор развернул бумагу, еще раз прочел адрес: двадцатый квартал, дом девятнадцать.
Квартал нашли легко. Чуть не на каждом доме висела древняя эмалированная табличка с потеками ржавчины. Где их не имелось, были надписи краской на стенах. Жили здесь все больше старики, которые были заинтересованы в том, чтоб их, скажем, скорая помощь находила быстро.
— Что-то не так, — заметил Антон, — дома-то тут не на одного человека.
— Сам вижу. Не паникуй. Давай сначала дом найдем, потом там у кого-то и спросим.
— У кого?.. И что ты спрашивать будешь? Здесь ли живет Партайгеноссе? Мы-то и имени его не знаем.
Егор вытащил мобильный, надеясь на то, что на батарее появилось хоть немного заряда. Но чуда не произошло — телефон умер.
Прошлись по кварталу, рассматривая номера на домах. Нужного не было. Никто не встречался на их пути. Металлические двери подъездов хранили сомнительное тепло.
Обошли квартал еще раз. Всмотрелись в номер на детском садике, попытались найти его на трансформаторной будке. Но надписи там были малоинформативные и все больше матом.
Наконец, когда проходили меж гаражами, услышали музыку. Она плохо согласовалась с пенсионерскими кварталами — играло что-то быстрое, металлическое…
Прошли меж коробками сараев. Звук шел от маленькой коробки, казалось какой-то подвал. Справа от двери висел номер: «девятнадцать». Над дверью — пропеллер из двух лопастей, не сильно аккуратно выструганный из дерева. Под ним название: «От винта».
Дверь оказалась закрытой, но рядом легко удалось найти кнопку звонка. Егор нажал на нее. Скоро дверь открылась:
— Чего надо?.. — спросил хозяин.
— Ты — Партайгеноссе?
— Ну я… И что дальше?
— Нас Фердинанд к тебе направил. Он обещал предупредить.
Геноссе кивнул:
— Заходите…
По лестнице спустились в подвал.
Строили этот район среди прочего и пленные немцы. В те времена никто не верил, что тот мир надолго, поэтому в каждом квартале было бомбоубежище. За бронированными дверями ждали своего часа противогазы, одеяла, запасы…
Но мир устоял. Бомбоубежища уже не воспринимали всерьез, сначала они были деклассифицированны гонкой вооружений — иная бомба смела бы послевоенные укрытия, как Волк сдувал соломенный домик Ниф-Нифа.
Потому, когда закончилась холодная война, надобность в таких вот убежищах тоже пропала. Что-то разворовывалось, в них устраивали и притоны, и спортивные клубы.
Похоже, этому бомбоубежищу повезло. Внизу был магазинчик: висели гитары — акустические и, не слишком дорогие, электрические. Плакаты музыкантов в боевой агрессивной раскраске, футболки. В уголке стояли пионерские горны и барабаны. С иной стороны лежало хоть что-то связанное с бомбоубежищем — армейские ботинки с высокой шнуровкой, более древние сапоги, камуфляжи, несколько противогазов.
Вслед за Геноссе прошли дальше. Следующая комната была подсобкой, совмещенной с жилым помещением. Стены были облицованы бревнами в стиле партизанских будней. Посреди комнаты стоял стол. Его освещал светильник, сделанный из артиллерийской гильзы. Но вместо фитиля в нем горела сорокаваттная лампочка. Рядышком стоял компьютер жуткого вида, снятый, вероятно, с крейсера «Авроры». Пластмасса системного блока пожелтела, мерцало мутное изображение на мониторе, словно вырубленном из дерева.
— Мы поживем здесь у тебя?.. — полуспросил Егор.
— Живите. Номеров люкс у меня нет, но места много. Потом заплатите, сколько не жалко будет. Только порядок у нас тут почти армейский.
Егор кивнул:
— В казарме жил. Порядок гарантируем.
Прошли еще через одну дверь. За ней была еще одна комната, в ней тесно стояли трехъярусные нары. На некоторых лежали скатанные матрацы.
— Располагайтесь… — предложил Геноссе.
— А вы тут неплохо устроились. Часто бывают гости? — спросил Егор.
— Бывают… Но обычно летом…
Делать было нечего, и они легли спать.
А к утру в бункере появился еще один квартирант.
Когда Егор и Антон проснулись, тот лежал на угловой кровати, повернувшись лицом к стене. С головой был укрыт грубым одеялом, вроде армейского.
Когда из спальни вышли в тамбур, в маленькой кухоньке с печкой возился Геноссе.
— Завтракать будете? — спросил он.