— Ну и какой вывод?
Игорь пожал плечами: дескать, надо еще думать. Выводы появятся позже…
Тогда заговорил Макс.
— Ну что, надо вызывать кавалерию.
Игорь кивнул.
За обедом Егор рассказала о звонке.
— Пятьдесят тысяч, — удивился Антон, — а если поторговаться?.. Надо было соглашаться.
— Не уверен…
— А что тут думать, это же какие деньги!
В ответ Егор тяжело вздохнул: будто ему предстояло объяснить нечто неимоверно простое:
— Скажи мне, студент… Ты когда-нибудь держал в руках сто тысяч?
— Нет…
— И не подержишь, если так будешь волноваться. Деньги тебе такие они не дадут. А если и дадут, то придушат за углом. Ты что, не понимаешь, что тех троих убили они. И тебя убьют, даже без нужды — просто так, чтобы сноровку не терять.
— И все же… — начал Антон и замолчал.
— Ну, говори уже…
Антон набрался смелости:
— И все равно. А если подумать. Положим, в людном месте? Опять же — затея наша то ли выгорит, то ли нет, а тут такие деньги.
— А жить ты дальше тоже думаешь в людном месте?.. А насчет выгорит, скажу тебе, что счет моей… Нашей… Да, счет нашей доли пойдет на сотни тысяч. Может, даже миллион.
— И все же, я против…
— А здесь не парламент, все будет как я скажу. Ты голоса не имеешь.
— Это почему?
Егор вдруг резко повысил голос почти до крика:
— Ты, вероятно, что-то не понял. Я всю жизнь сам-один. Я или прорвусь или порвусь в лоскуты. И без твоей помощи как-то обойдусь. А вот обратное — сомнительно. Как ты не понимаешь! Я дал итальянцам честное слово!
Немного помолчали.
— Почтальон?.. — наконец, заговорил Егор.
— Да…
— Вообще-то, ты можешь спрыгнуть с этого дела… Очевидно, что тебя уже не ищут. Кто бы не положил эту троицу — они о твоем существовании не извещены.
— Ты меня выгоняешь?..
— Да при чем тут «выгоняешь»… Я втянул тебя в эту передрягу — я за нее расплачусь. Но если хочешь выйти из игры, то сейчас самый лучший момент. Такого может больше не быть. Этим ребятам убить — что высморкаться. И то, что «враг моего врага — мой друг», в этом случае не работает.
— А если я не хочу уходить?
Теперь задумался Егор — парень будто не был бесполезной обузой. Выходка с возвращением мусорного ведра старику определенно не была лишена изящества. Можно и придержать при себе.
— Если не хочешь уходить, тогда, конечно, не уходи. Чего уж тут…
Когда в бункере тушили свет, становилось темно, как в могиле, — свет сюда не проникал. Тоже касалось и звуков — в квартале должно было произойти что-то достаточно громкое, чтобы в бомбоубежище услышали хоть звук.
Потому просыпались здесь поздно — обитателей не будил ни утренний свет, ни шум соседей…
Но спать ложились, как многие одинокие мужчины, нестесненные графиками, а именно: глубоко заполночь. Затем еще где-то час разговаривали на темы важные и не очень.
Уже казалось — последняя фраза сказана и сон берет свое. И тишина держалась столько, что нарушать ее было бы неприличным — уже минуты три. Тут снова заговорил Егор:
— И все же я не пойму…
Сказал он это негромко, чтобы не разбудить, возможно, уже спящих. И было бы ответом ему молчание, он бы сам повернулся на другой бок и заснул. Но отозвался Антон:
— А что тут непонятного?
— То, что они себя не назвали. Обычно, когда наезжают, хвастаются своими авторитетами, буграми, паханами. Дескать, ты такого знаешь?.. Или вот, скажем, прием, когда прессуемого спрашивают — тебя как зовут. А меня, мол, так же, стало быть тезки мы… Это, чтоб у жертвы возникло чувство, словно с преступником они родня, чтобы легче с имуществом расставаться было… А эти ребята имен не сказали. Отчего?
Теперь ответом ему было молчание. Все трое не спали. И все трое не знали, что сказать.
Не будем называть эту организацию вслух.
Это совсем небезопасно, да и за всякой аббревиатурой стоят люди. Сокращение звучит как заклинание, но дает ли оно знание того, что творится за обложкой?
Как-то случилось, что организация эта была втянута в игры, которые были выше зоны ее компетенции. Ситуация сложилась так — надо было выбирать кого-то из двух мятежников, которые, впрочем, претендовали на легитимность.
Надо было кого-то поддержать. Вопрос был пиковый — если поддержать не того, то Организации придет если не конец, то времена несладкие.
В Организации решили — начальники приходят и уходят, а вот такие Организации за день не делаются и ее надо сохранить. Пусть и с потерями. Потому для посторонних разыграли спектакль, дескать, у нас у самих тут борьба нешутейная, и в нее посторонним лучше не соваться, потому как затопчут.
Наконец, битва гигантов закончилась. Кто-то вверху выиграл, а кто-то, как это ни странно, проиграл.
Кто-то должен уйти. Вопрос решили без нервов, банальной монеткой. Кому выпадет орел — тот остается. Решка — уходит, становится козлом отпущения, снимает мундир.
Ибо честь мундира нужно сохранить, но ненужные могут уйти.