Затем провели остаток дня на крыше соседнего дома. Часа в три по полудню, учительница появилась во дворе, зашла в подъезд. Через свой монокль Егор видел как, появившись в своей квартире, она вскрыла письмо. Несколько минут читала…
— Ну же… — торопил ее Егор.
Он боялся, что женщина начнет пытаться разгадать эти цифры. С учетом того, что это был просто список совершенно случайных цифр, процесс мог и затянуться. А на крыше было все-таки прохладно. Но, вероятно, хозяйка устала, ей было не до того и, поразглядывав бумажку минуты три, она спрятала ее под ключ в серванте.
— Ах ты моя умничка… — подытожил Егор, убирая монокль. — Хорошо хоть не выбросила. Как презервативы… Они ей, определенно, без надобности…
…Насчет презервативов и всякой макулатуры в ящике она не врала. Что-то случалось где-то раз в неделю: бывало и газеты поджигали. Но шифровку она выделила из общего потока легко. Все же штемпель стоял не местный. Но, с иной стороны, что это меняло — ведь это мог сделать какой-то особо изобретательный ученик, уехавший на каникулы.
Потому бумажку с тайнописью она не выбросила, а поместила в секретер.
Второй причиной было то, что в любом человеке живет вера в сверхъестественное.
Третьей и основной же причиной было то…
А, впрочем, пока достаточно двух причин. Третью отложим на потом.
Когда спустились на улицу, Егор спросил:
— Скажи, а что за бумага на почтах у вас в Сырборске? На какой старик писал письмо?..
— Серая, писчая, самая дешевая… Какая еще может быть на почте бумага.
Егор достал свой бумажник. В Ветровальске удалось найти несколько банкоматов.
Пара даже работала, правда, слупила процент, по выражению Егора, «грабительский».
— Иди в канцелярский магазин. Купи такой бумаги. Если будет несколько видов — купи все. Тоже касается и ручек. Вероятно, старик пользовался той ручкой, которая была на почте, но возьми по одному образцу всех обычных масляных, гелевых, бобиковых… В смысле шариковых.
Антон пожал плечами:
— Продавец на меня косо посмотрит…
— Да мне плевать, как на тебя посмотрит продавец! Пусть это будет самой большой неприятностью в твоей жизни. Да, еще возьми скотча, и папку для бумаг. Можно тоже самую дешевую. Да, еще возьми скрепку.
— Что, одну?..
— А больше и не надо. Впрочем, гулять — так гулять. Бери упаковку. Только самую маленькую.
— А ты?..
— А что я?.. Сейчас куплю водки и пойду вести переговоры с этим вот бдительным стариком. Если хочешь — подходи…
— Я воздержусь…
— Понимаю тебя…
В двухлитровой банке среди укропа прятались огурчики.
…Антон легко справился с поставленной задачей — легко удалось найти магазинчик со скучающим продавцом. Там продавалась всякая пыльная мелочь, включая допотопные чернильные наборы для бюрократов-профессионалов. Но такой-сякой набор бумаги и ручек купить удалось.
Но идти было некуда, и он вернулся в тот самый тридцать первый дом, в квартиру вохровца.
Действительно, застал там Егора, старика и водку. Но возлияния только начинались. Егор кивнул и глазами показал на бутылку. Антон покачал головой.
Потому пили вдвоем. Когда выпили где-то треть бутылки, мир обрел легкость, но не потерял четкость. Именно тогда Егор заговорил о деле.
— Значит, слушайте, у меня такой план…
Егор стал говорить. Антон и старик в такт его словам кивали.
— Можно такое сделать?
Под действием алкоголя все становилось проще.
— Можно… — кивнул старик. — Жена к внукам уедет, эта — в школу пойдет.
План действительно казался простым, даже слишком простым, но не слишком элегантным.
Когда вышли от старика, Антон заговорил:
— Неужели не заметит.
— Расчет простой, на психологию. Человек не сомневается, что раздавленная жаба — это к дождю. А вот закрыли они кран и дверь — люди всегда беспокоятся, сомневаются.
Казалось, придя на квартиру, пьяненький Егор завалится спать. Но уже когда в домах рядом погасли огни, он продолжал сидеть, жечь электричество.
На дешевой бумаге Егор сначала рисовал чертей, какие-то каракули. Бумага была откровенно паскудной — заправь такую в принтер, и тот подавится, зажует бумагу.
Порвет ее в клочья, запихает в такие места, где подавится картридж, забарахлит и подавится протяжка бумаги.
Расписывал ручки.
Утром в доме тридцать один случилась неприятность — в кранах не стало воды. Некоторые шутя посетовали на соседку с третьего этажа и стали умываться, используя припасенную в ведрах воду. Ничего особенного в отключении воды не было — мало ли что случается, глядишь, к обеду и наладят, хотя бы холодную. А вот если к вечеру воды не будет, тогда да, жильцы дома будут жаловаться.
На самом деле воды не было только до восьми. Дальше Егор опять залез в подвал и открутил оба вентиля. Воду холодную и застоявшуюся в трубах воду не очень прохладную.
Затем поднялся на этаж второй, позвал Антона — пора.
Поднялись на этаж выше.
Дверь, действительно, удалось подломать простой монтировкой. Всего один удар и она распахнулась в квартиру. Егор кивнул Антону: вперед, ты знаешь, что делать.
И, разумеется, — Антон знал. Он побежал на кухню. В самом деле — над рукомойником висели полотенца, какие-то тряпки. Одним жестом Антон сбросил тряпки в рукомойник, крутанул оба крана. Вода с шипением вырвалась на свободу. Раковина стала быстро наполняться. Еще минута и вода пошла через верх.
Антон прошел в комнату. Егор скрепкой уже открыл секретер, перед ним лежали бумаги.