- Да, с челобитной, - повторил он тише.
- Говори, - круто повернувшись к окну, ледяным тоном произнес Питирим.
- Не о себе пекусь, - сказал громко Нестеров, - не о каких-либо интересах утробе, а о страждущих... Милость твоя благословенна будет отныне и до века.
- Говори, - повысил строго голос Питирим.
- Согласно воле божьей, я состою в Нижнем Нове-Граде обер-ландрихтером.
- По царской воле, - перебил, усмехнувшись, Питирим.
Тот и рот разинул: "Вот так-так!"
- По царской воле его величества, - спохватившись, повторил он за Питиримом торжественно, нараспев.
Епископ смотрел на него зло смеющимися глазами. Стало неловко и обидно. Разве он, дворянин, меньше попа уважает царскую волю? Самолюбие его было больно задето. Он солидно кашлянул, заложил правую руку за борт камзола и напыщенным тоном сказал:
- Вспомните, ваше преосвященство, манифест его величества. Какая там премудрая мысль и какое великое милосердие к раскольникам...
Питирим сел в кресло откинувшись.
- Знаю, - перебил он. - Так чего же тебе надо? Говори прямо: ходатайствовать за раскольников пожаловал? За какого-нибудь изменника?
- Я обер-ландрихтер. Изменников я казню. Но также я могу, во исполнение закона, свое требование заявить и вашему преосвященству. Скажите мне, - почто и кои колодники томятся замурованными в монастырском подземелье? И нет ли из оных подлежащих суду гражданскому, а не духовному?
- Не повинуюсь тебе. Воля государя - дела раскольников передать духовному суду...
- Не все у вас раскольники, есть люди и посадские, православные, содеявшие преступления не церковные...
- Кто?
- Ученик духовной школы Софрон, сын Андреев, Пономарев. В чем его вина, коли он в расколе не замешан?..
Питирим подошел к полке и снял с нее папку с бумагами:
- Читай. Это епископу писал сам царь. Читай! Знаешь цареву руку?!
Нестеров вслух прочитал:
"Буде возможно явную вину сыскать, кроме раскола, таких с наказанием и вырезав ноздри, ссылать на галеры, а буде нет причины явной, поступать с ними по словесному указу". Подпись подлинная - царевой руки: "Петр".
Питирим грубо вырвал бумагу из рук ошеломленного Нестерова. Выходит, - царь нарушает свой же закон?
- А манифест?
- Для утешения смятенных душ. Какой же ты слуга царя, понеже не смыслишь сего?
- Купечество тревожится. Овчинников долгое время безвинно сидит в железах... Тоже и о нем челобитная моя. Волею царскою торговый народ пользуется снисхождением. К черному люду купца нельзя применить.
Нестеров хотел сказать про Елизавету, но испугался, взглянув на перекосившееся от злобы лицо Питирима. Оно было страшно.
- Изыди с миром. Дело сие тебе не подсудно. Аминь. Знаю сам, что творю. - Поклонился и ушел в соседнюю комнату.
Обер-ландрихтер, оскорбленный и озадаченный, хотел броситься за епископом вдогонку, но перед самым его носом щелкнул замок. Бант на груди Нестерова развязался. Он показался сам себе каким-то смешным, игрушечным, жалким...
- Змея! - прошептал он, поправляя бант и скрежеща зубами.
Когда вышел в комнату, где сидел дьяк, там увидел восемь попов. Стояли они с понурыми виновато головами, долговолосые, оборванные, в лаптях. По всей вероятности, деревенские попы. Он остановился против них и спросил с ехидным любопытством:
- Вы чего тут, отцы?
Никто из них даже не шевельнулся. Дьяк отложил перо, поднялся.
- Обвинены на посулах они... На суд пришли... Написали в росписи неисповедовавшихся исповедовавшимися... И из сего числа явились некоторые и укрывателями раскольников. Брали с них деньги и записывали их принявшими исповедь в православной церкви, а у государя доход от сего отбивали.
Нестеров покачал головой: "Ну и дела!" Напялил с сердцем на себя шляпу и, не ответив на поклон дьяка, мурлыча в волнении что-то себе под нос, заторопился вон из архиерейских покоев.
"Подожди твое преосвященство! - забурлила злоба в нем, когда он вышел на кремлевский двор. - Рассчитаемся мы с тобой".
Верхом на лошади въезжал в кремлевские ворота губернатор.
- Здравствуй, Юрий Алексеевич!..
Ржевский, пыхтя, слез с коня.
- Добрый день, Стефан Абрамыч...
- Имею к тебе слово. Слушай. Видно, у вас тут в Нижнем другое царство? Питербурхские указы писаны не для вас? Каково твое мнение?
- Что так?
- Взыскание штрафов за небытие у исповеди царь считает самонужнейшим делом... Губернатор со своими ландратами* должен наипаче за этим следить... А у вас "заказчики", "десятильники" и фискалы питиримовские знатно оными делами орудуют, вопреки ландратам... Выше они себя ставят тебя - губернатора.
_______________
*аЛааанадарааата - административная должность при губернаторе;
главная обязанность - сбор и учет налогов.
- Его преосвященство знает, что делает, и не нам с тобою судить его за эти дела. Подумай, брат, об этом, - Ржевский многозначительно кашлянул.
- Ты, Юрий Алексеевич, гляди, - плохо бы не кончилось. Ты губернатор, и не след тебе быть на поводу у попа. Срамно!
- Тише, - испуганно оглянулся по сторонам Ржевский. - Какой поп? Вельможа он...
- Ничего, не оглядывайся, - засмеялся Нестеров, - я ваших фискалов кремлевских не боюсь. Я отвечаю только перед сенатом, не забудь, и губернатору не подчиняюсь... А ты, Юрий Алексеевич, выходит, трус... Почто трепещешь как лист перед архиереем? Царский закон превыше всего. Не забудь.