- В своем шатре.
- Так бы и сказали... Чудаки!
И он деловито направился сквозь толпу к шатру Софрона. Степанида послушно следовала за ним на своем белом жеребце, который во время разговоров не стоял на месте спокойно, причиняя ей немало хлопот.
- Молви хоть словечко! - умолял ее шедший рядом отец Карп. Она улыбалась. Видимо, ей было приятно, что ею так интересуются. Над попом смеялись.
- Что? Иль и тебя прихватило?!
Поп краснел, обливаясь потом, хотя и было холодно.
- Ну, вы, тише, тише... Не безобразьте, - одернул их цыган. Испугать девчонку можно... Неловко.
Все расхохотались: - Девчонка! Хороша девчонка!
- Вот и девчонка... - огрызнулся цыган. - Вы в зубы ей не глядели... И не знаете...
- А ты глядел?
Новый взрыв хохота.
Поп никак не мог сдержаться, чтобы не вмешаться в разговор.
- Лобзания красивых лиц должно настолько же остерегаться, насколько укушений ядовитых животных...
Цыган показал ему кулак: "Видел?"
Опять хохот.
Из шатра вышел Софрон. Он удивленно встретил шествие, приближавшееся к нему.
- Здорово, атаман! - весело крикнул Сыч. - Пленницу привел, - указал он на Степаниду. - Отбил у неприятеля. Персидскую княжну.
Софрон улыбнулся.
- Здорово! - протянул он руку Степаниде. - Ты как попала к нам?
Степанида ловко соскочила с лошади, сверкнув белизною коленок и малиновым шелком исподней юбки (перешила из рясы).
Софрон и цыган вошли в шатер, пропустив вперед Степаниду. Братаны остались на воле и, почесывая затылки, с разочарованным видом стали расходиться.
Цыган рассказал о всех своих приключениях. Софрон спросил его насчет Зубова. Оказывается, Зубов еще из Нижнего не возвращался. Софрон и вся ватага были очень довольны Зубовым. Если бы не он, не разбить бы цейхгауза.
Сыч сказал, что видел Зубова на базаре с каким-то другим человеком, оба они хотели идти в Крестовоздвиженский монастырь. Степанида насторожилась. Софрон спросил: значит, он еще не передал записку кому нужно? Цыган ответил: "Нет!" Тогда и Сыч и Степанида заметили беспокойство на лице Софрона. Степанида уже поняла, в чем дело. Смекалиста была жонка на этот счет, однако промолчала. "И разбойники любовью занимаются..." подумала про себя, но вида никакого не показала, ибо у нее своя была цель, ради которой она приехала сюда, в становище.
Цыган ушел. Степанида и Софрон остались одни. Им подали есть. Не весьма жирный ужин.
- Благодарствую.
Софрон низко поклонился жонке. Она ответила ему тем же.
- Ты - не кто иной - спасла меня от темницы... Это я знаю.
- Не я, а бедный наш народ... Наказали мне - я исполнила.
- Знаю все. А что стало с приставом?
- Сидит в земляной тюрьме.
- Жалко его. А как поживает дружок твой, боевой кузнец Филька?
- Тоскует.
- О чем же он тоскует?
- О бедности, о скудости... О скудости пожитка...
Софрон сказал:
- Корысть ненасытна. Богатство более служит ко злу, чем к добру. Не надо об этом беспокоиться.
Степанида не совсем довольна осталась этими словами атамана. У нее на языке вертелось свое, о чем она долго думала и ради чего, собственно, и приехала сюда.
- Богатый господствует над бедным, и должник делается рабом заимодавца... Об этом даже сам Соломон сказал. И в жизни так оно и бывает, и никто этого не изменил еще. А надо бы!
Степанида высказала свою мысль громко и серьезно. Лицо ее выражало упрямство. Видимо, она приготовилась стойко вести спор об этом, не желая отступать ни на йоту. Софрон тоже был серьезен, слегка нахмурился.
- Да, так это и есть. Не спорю. - На лице Степаниды мелькнула насмешливая улыбка. - Может ли, однако, ватага существовать без денег?
Софрон удивленно вскинул бровями.
- Одним господним именем не прокормишься...
Софрон молчал.
- Тогда на что же надеетесь вы?
- На помощь вашей братии... На гостей нижегородских и керженских. На тех, за кого мы боремся.
- Плохо ты знаешь нашу братию. Они велеречивы, но скупы. Думают только об обогащении своем. От них нечего ждать. Я хорошо знаю. И вам надо иметь свое богатство...
- Что можем, берем своей рукой. Богачей не щадим.
- А раскольщиков? Ихних торговых людей?
- Не трогаем.