Как раз на этом месте у машины спустило колесо. Пока меняли, я полазал немного по отвалам рудника (помощь в ремонте не требовалась) и набрал горсть зеленоватых камешков, так называемую меловую бирюзу, — после несложной обработки она приобретает вид настоящей. Между тем карманы наши уже были полны кусочками яшмы, авантюринов и андезитов, найденных на обочинах, — знаменитый каменный пояс Урала… Здесь же издавна находили и золотые самородки. Однако сейчас у местных жителей популярно старательство иного рода: по шахтным терриконам неподалеку от меня лазали мужики с кирками и лопатами… Неужели самоцветы ищут? Нет, по объяснениям охотников, собирали среди брошенного в советские годы мусора цветмет — с работой здесь плоховато…
Еще Паллас в своих записках упоминал городище неподалеку от нынешнего Кыштыма, по преданиям, жила там та самая чудь — до того, как вытеснили ее завоеватели под землю. Хотелось, конечно, посмотреть на него своими глазами, поговорить про культуру этого городища с местными археологами.
Но в кыштымском краеведческом музее ждал очередной облом. Директор его встретил нас чрезвычайно приветливо и внимательно, провел даже небольшую экскурсию. Рассказал попутно, что загадок и «неизученностей», как и везде в России, в Кыштымском районе предостаточно: несколько лет назад писали кыштымские газеты о замеченных кем-то следах йети вблизи города, здесь же произошла знаменитая и набившая оскомину история с «кыштымским гуманоидом» (жившим у какой-то полувменяемой тети человекоподобном карликом, трупик коего был затем «органами» бездарно утерян), но вот про подземных жителей собеседник не знал. Да и не интересовался этой темой. Сказал только, что Чудское городище, судя по описанию Палласа, находится на территории закрытого города Озерный (тот самый «Маяк», от коего «страшная радиация»), чтобы попасть туда, необходимо оформлять пропуск, на что уходит несколько дней, да и вряд ли сохранилось оно — скорее всего, городище срыли, когда устраивали водохранилище и набережную.
Хотя преданий и слухов о «просто пещерах» в Кыштымском районе известно много. Неподалеку от города расположена известная Сугомакская пещера, названная по имени легендарного разбойника, якобы когда-то со своей шайкой в ней базировавшегося. Нижний ярус полости затоплен, и для обследования требуется акваланг. Но, как обычно, предания уверяют, что тянутся ходы оттуда на десятки километров, конечно же, собака деревенского пастуха потерялась в пещере, а потом объявилась на другом берегу реки, конечно же, в ней есть заваленные залы с кладами разбойников, конечно же, она имеет своих духов, охраняющих ее, — подобные байки ходят о любом подземелье (хотя не обязательно хозяина пещеры зовут Сугомак)… и, самое смешное, многие из них вполне могут подтвердиться…
Достаточно серьезно относятся многие кыштымцы и к рассказам о городских подземных ходах, устроенных еще до революции, но это уже куда более сомнительно: их городу, конечно, далеко до Венеции или Петербурга, но каналов, прудов и проток в нем множество, устроить при такой геологии сеть подземных ходов — дело малореальное.
Разумеется, не побывать пусть и в описанной, но все же новой для нас Сугомакской пещере мы не могли. И, надо сказать, на спелеологов Центрального округа, специализирующихся на тесных и узких полостях Восточно-Европейской равнины, ее объемы производят впечатление. Однако два доступных зала пещеры малоинтересны как в спортивном, так и в научном отношении. Другое дело — нижний ярус, куда ведет природный колодец, но спуск по нему требует снаряжения, хотя бы веревки, а поиск неизвестных ходов в заполненных водой сифонах весьма проблематичен.
Вообще же объявленное памятником природы урочище «Марьины Слезы», где и находится пещера, — весьма популярное место отдыха кыштымцев. С одним из них, из того самого «закрытого» Озерного, оказавшимся пожарным по профессии и краеведом и туристом по призванию, мы разговорились. Дима исходил чуть ли не всю Челябинскую область и видел и слышал немало, в том числе и по интересующим нас темам.
— Рассказывают старожилы, есть хозяйка на горе Ямантау, навроде бажовской Хозяйки Медной горы, — говорил он. — Но сам я там еще не был и знаю о ней понаслышке. Конкретного ничего о чуди слышать не приходилось, а в Озерске вообще вряд ли что от их памятников осталось — там ведь набережную построили да и сам город с атомным комбинатом…
А вот «домовой» на одном кордоне в тайге, точно, живет — я сам там ночевал и слышал, как «он» посудой звенит. А лесник тамошний его сам видел и мне рассказывал. Говорит: «Просыпаюсь ночью, а передо мной мужик, метра два ростом — под самый потолок. Я за нож — а он: «Не хватай, я тебя не трону».
Разговор их, — пояснил здесь Дима, — происходил мысленно, телепатически. «Курить-то можно?» — спросил далее лесник. — «Кури, только свет не включай! Я здесь давно живу, вот и решил с тобой познакомиться», — объяснил причину своего появления «домовой»…
Полтергейстные явления вообще и в охотничьих избушках в частности — тема интересная, и все мы не отказались бы посетить «беспокойный кордон», однако до него пришлось бы добираться несколько дней, да и никакой аппаратуры для изучения явления у нас нет… В который уже раз приходится по здравому размышлению отказываться от проведения интереснейшего расследования…
Проскочив знаменитые Касли (увы, и Музей художественного литья, и храм с сохранившимися фресками Рублева были закрыты), уже под вечер мы задумались о дальнейшем пути. Судя по карте, асфальтовые дороги кончались, зато в Верхнем Уфалее имелась железнодорожная станция, и спутники дружно решили ехать на электричке: «Дабы не геморроиться».
Подмосковная наивность! Хоть и близок уже Екатеринбург, но ходили здесь пригородные поезда нечасто — следующий ожидался лишь завтра утром. Все же решили ждать, мало того — товарищи мои решили и палатку не ставить, а перекантоваться на вокзале. Я был против — железнодорожного сервиса давно не люблю, но против мнения большинства не пойдешь…
И опасения оправдались: несмотря на то что работники вокзала открыли для «ученых-путешественников» зал для пассажиров с детьми (благо, таковых не имелось), ночь все равно была беспокойной. Сначала досаждали подвыпившие сограждане, а под утро еще и работники милиции устроили на вокзале облаву — ловили, как выяснилось, сбежавших с поезда призывников… Когда же наконец в пять утра погрузились в поезд, проводник пытался придраться к тому, что билеты (брали их вечером) помечены вчерашней датой, хотя кассир, выдавая их, о возможных проблемах не предупреждала…
Но все когда-нибудь кончается, и, хотя и не выспавшиеся, но полные энтузиазма, мы вскоре высадились вблизи с детства знакомых по «Малахитовой шкатулке» сел и деревень. Первым на пути было Мраморское — и, хоть я и не склонен к сантиментам, входил в него с каким-то волнением и особым подъемом: «Овеянная легендами земля самоцветов, Хозяйки Медной горы и Серебряного копытца!»
Отчасти ожидания оправдались, даже просто ходить по улицам села интересно, ибо название свое оно до сих пор оправдывает полностью: камнерезный промысел в нем процветает и мрамор попадается на глаза повсюду. Например, еще в старые годы здесь установили мраморные солнечные часы, позднее — оригинальный памятник Ильичу и стелу в честь павших односельчан. У многих мраморными плитками отделаны ворота и иные детали дворовых интерьеров. Мало того, если, например, в Подмосковье художник-камнерез обрадуется плитке мрамора величиной с ладонь и немало будет размышлять, как использовать относительно редкий и сравнительно дорогой материал, то в Мраморском и большего размера кусками, иногда даже отполированными, засыпают промоины на тротуарах и съезды к гаражам, используя «отходы» благородного камня в качестве банальной щебенки! Честно говоря, меня это покоробило. Да, запасы мрамора еще значительны, но… когда-то и малахит считался обычным облицовочным камнем, здесь же, в соседних Гумешках, ломали его тоннами, и зеленые камешки так же, говорят, валялись повсюду. Еще в пятидесятые годы XX века ножи и вилки с малахитовыми ручками продавались в любом хозмаге и стоили копейки… А ныне известные уральские месторождения этого камня выработаны, на месте знаменитых, воспетых Бажовым каменоломен Гумешек — гигантская свалка металлолома (мы специально завернули к ним), а тот малахит, что нынче в продаже, в основном, заирский и отнюдь не дешев…
Однако, если облик села и соответствовал сложившемуся стереотипу, то первые же беседы с жителями Мраморского, как и соседнего Косого Брода, опустили на землю. Не знаю, как у спутников, а у меня певец уральской земли Бажов стал вызывать даже раздражение.
Да, Павел Петрович был талантливым писателем; да, прославил народ своей родины; да, призывал изучать ее фольклор — и вместе с тем если не перекрыл, то сильно затруднил работу этнографам и нам, собирателям «аномальных» преданий. Сегодня на юге Свердловской области царит настоящий культ личности Бажова: даже не кончавшие академий бабушки-дедушки вместо слышанных от предков подлинно народных легенд и бывальщин пересказывают приглаженные, идеологически и литературно обработанные истории из «Малахитовой шкатулки», а то и просто говорят: «Читайте Бажова!»
Спору нет, П. П. Бажов создал действительно выдающиеся произведения (раз уж они вернулись в народ), однако это именно художественные повествования, и разобраться, что именно в них является типичным местным фольклором, что нехарактерными рассказами ветеранов, а что дописано по конъюнктурным соображениям, — задача более чем не легкая. Еще хуже, что и большинство краеведов сосредоточились исключительно на исследовании жизни и творчества знаменитого земляка, положили много сил на реконструкцию бытовых деталей сказов, поиски прообразов его героев, а современные же, еще кое-где гуляющие в народе устные рассказы и знать не хотят!
Впрочем, нет правил без исключений — и одно такое «исключение» меня потрясло настолько, что очень хочу остановиться на нем особо.
…Посетить археологический музей подросткового клуба, расположенный в Полевском, нам советовали многие местные жители — и, каюсь, советы эти чуть было не были оставлены без внимания: в большинстве случаев школьные «музеи» представляют собой собрания вырезанных из газет фотографий, а вся «краеведческая работа» сводится к оформлению альбомов.
Зайдя все же в указанное учреждение и узрев педагогов дополнительного образования — молодых женщин, я заранее придал лицу вежливо-заинтересованное выражение, приготовившись выслушать длии-и-инный отчет о творческих успехах кружка «мягкая игрушка». Ничуть не бывало! Перед нами были настоящие энтузиасты. Так, Ольга Алексеевна вместе с воспитанниками провела вполне серьезный поиск корней бажовских сказов и записала весьма любопытные былички.
— Мы ни разу не слышали историй о Хозяйке Медной горы, — рассказывает она, — однако записали легенды о Горной Бабе (далеко не столь прекрасного облика, как Хозяйка), иногда помогающей рабочим, иногда насмехающейся над людьми. Возможно, корни бажовских сказов в них. Рассказывали также и о Белой Бабе — но это уже детский фольклор. Довольно много ходит быличек о встречах с Полозом — необычайна крупной змеей.
Достойна похвалы и уважения археологическая экспозиция детского музея: помимо того, что она подобрана и оформлена со вкусом, я, перекопавший немало литературы, узнал здесь ранее не известные факты, которые, возможно, войдут в мозаику сведений об искомых чудских рудознатцах. Появилась даже… нет, ни в коем случае не гипотеза, а просто мысль: не стоит ли попытаться связать ушедший под землю народ с археологической Иткульской культурой (вероятно, «хозяйка» музея, Оксана Викторовна, только прочитав эти строки, поймет мои расспросы об иткульцах)? Во всех легендах «гномы» предстают искусными кузнецами и литейщиками, а от шаманских бляшек этой культуры, искусные копии коих представлены в экспозиции, мы просто не могли оторваться: по-моему, знаменитый «звериный стиль» именно в фигурках птицелюдей иткульцев достиг своей вершины. Очень сомневаюсь, чтобы современные художники были способны создать нечто подобное…
Кстати, выскажу еще одну безумную идею: уж очень напоминают изделия «звериного стиля» по манере исполнения… рисунки и орнаменты инков и майя (хотя последние и выглядят более грубыми и аляповатыми) — случайное ли это сходство или отражение каких-то общих корней и контактов?!
Впрочем, не хочу уподобляться сумасшедшим искателям Атлантиды в Подмосковье — пока я лишь сопоставляю факты, и даже это сопоставление профессиональным археологам не всегда нравится.
…И все же нам очень хотелось услышать «аномальные» былички и предания этого региона из первых уст и в «неиспорченном» виде. Может быть, стоит посетить в их поиске не связанный ни с Бажовым, ни с героями его сказов населенный пункт? Рассмотрев карту, выбрали большое село Лавровка — оно казалось достаточно удаленным от городской цивилизации, но в то же время и «дорога с покрытием» к нему имелась. К тому же по пути туда можно было завернуть в еще один пункт, открыть что-то новое в котором мы не надеялись, но увидеть его все равно очень хотелось.
… В теме «подземных жителей» легенды переплетаются с немногими действительно научными данными, иногда настолько подтверждая друг друга, что оторопь берет. Согласно Бажову, одним из мест, где ушли под землю «старые люди», была Азов-гора, издавна почитавшаяся «нечистым», «заколдованным» местом. И это уже не домысел писателя — об окружающем гору ореоле тайн он рассказывает в документальном очерке «У старого рудника»[22]. А после войны поселковые подростки, отправившись искать легендарные пещеры «старых людей» и «девки Азовки», вместо них обнаружили под трухлявым пнем удивительный «клад», состоящий из тех самых литых фигурок и иных «шаманских предметов» древних металлургов!
Позже сделаны были там и другие археологические находки, относящиеся к той же культуре, в том числе и входе экспедиций кружковцев О. В. Дубовой.
Находится Азов-гора все же в отдалении от населенных пунктов, и, глядя на карту, можно подумать, что посещают ее люди не часто. Отнюдь. Эта горушка пользуется у местных жителей в качестве места отдыха успехом и давно объявлена памятником природы. И есть отчего. Несмотря на совсем небольшую высоту (около 500 метров над уровнем моря), на меня, Азов-гора произвела даже большее впечатление, чем, скажем, та же Большая Иремель. Серьезную гору одним взглядом не охватишь, там все масштабно, иногда даже и не определишь, что стоишь на вершине. Да и высота из-за дымки не всегда ощущается. А Азов-гора, по сути, представляет собой всего одну скалу, «разорванную» на несколько частей трещинами-ущельями. Забраться на две ее главные вершины несложно, но крутизна при этом чувствуется, и видно с вершины горы далеко. Как обычно, скалы испорчены «дуристическими» автографами и графитти, однако здесь они имеют свою специфику. Помимо традиционных надписей типа «здесь были мы», немало сюжетов на темы «Малахитовой шкатулки». На одной из граней скалы в цвете изображена женская фигура — то ли девка Азовка, то ли Хозяйка Медной горы…
Между прочим, по моему убеждению, должны (просто обязаны!) быть на Азов-горе и петроглифы гораздо более древние — эпохи древних металлургов. По аналогии с уже известными памятниками того же рода, о которой я еще скажу ниже… Конечно, не просто опознать их среди автографов современных туристов, но все же тщательные поиски могут привести к успеху.
Несмотря на спешку, в одном гротике я обнаружил несколько явно старых дугообразных глубоких линий, по-хорошему же, нужно работать здесь не одну неделю. У всех нас создалось общее впечатление: многочисленные туристы и отдыхающие ходят по нескольким натоптанным тропинкам, стоит же отойти от оных на несколько шагов — попадаешь в переплетение кустарников, подроста и бурьяна, так что скалы через этот растительный покров едва проглядывают. Думаю, что даже открытый вход в пещеру здесь долгие годы может оставаться незамеченным.
Проведя сутки на горе и так и не встретив девку Азовку, отправляемся в намеченное село. И неожиданно еще на дороге, разговорившись со встреченной пожилой женщиной, находим в ее лице очевидицу, видевшую своими глазами огромную змею!
— Я один раз только видела такую большую, с бревно толщиной, — говорила Анна Петровна, — это в войну было. Она из Свердловского зоопарка сбежала и через наш Косой Брод к себе на юг шла. Тогда многие говорили, что ее видели, вроде бы где-то под Зюзельским ее потом поймали…
Наконец добираемся до Лавровки. Село это не большое и не маленькое (за полдня мы успели обойти все дома), и люди живут там разные — в основном, отношение к нам было приветливым. Хотя и удивлялись жители странным городским «чудакам», с нами охотно общались, искренне старались вспомнить слышанные с детства предания и «обрадовать» нас хоть чем-нибудь.
— Неподалеку гора Шунут-камень есть, там раньше отшельница жила по имени Платонида, — рассказывал бывший тракторист леспромхоза. — В избушке у родника жила. Богу молилась. Когда умерла, старухи ее похоронили, а потом зачем-то могилу откопали (перенести, что ли, хотели), Платонида в гробу — как живая, только один мизинец и почернел. Так и оставили ее на месте. Воздвигли камень большой, восстановили избушку. Шли туда в девятую пятницу раньше толпами, пешком. Калек на носилках тащили. Кланялись могиле, купались на роднике в омутишке — вроде исцеление это давало.
Потом там наши мужики делянку рубили рядом, и начальник, он коммунист такой был, приказал бульдозеристу столкнуть этот камень под косогор. Тот немного верующий был, отказался. Начальник сам сел в трактор, столкнул камень и после, говорят, заболел. А камень вроде опять на то место пришел… Я сам не видел, это такое предание у нас, лесорубов, есть.
Предание любопытное, однако Шунут-камень — место довольно известное и интересно прежде всего для занимающихся недавней, православной историей. Но вот ни о подземных, ни о «старых» людях никто из собеседников не слышал! Даже леших здесь давно не встречают, из традиционных мифологических персонажей упомянули лишь домовых, да и то своими глазами их никто не видел, речь идет только о стучалках-барабашках.
Отрицательный результат — тоже результат. Если еще в начале XX века о «подземных людях» и «горных бабах» рассказчики говорили как о почти современных если не им, то их дедам персонажах, то сейчас даже названий таких не знают. Фольклористы, считающие былички лишь досужими вымыслами и байками почти без реальной основы, ну-ка, объясните, почему про домовых сельчане продолжают «сочинять», а к «подземным духам» интерес потеряли?
Между тем, если принять фантастическую, не спорю, версию, что еще сравнительно недавно русское население в той или иной форме сталкивалось с уральскими «гномами», а потом те окончательно вымерли или покинули ставшие беспокойными места, то все логично: прекратились встречи, прекратили и рассказывать о них. Причем, судя по скорости, с которой из народной памяти исчезли сведения о таинственном народе, «контакты» с ним закончились не так уж давно, не тысячи лет назад…
Косвенным аргументом в пользу этих рассуждений являются… былички о встречах с не известными (судя по описаниям) науке пресмыкающимися — их мы записали несколько. И снова все логично: есть, пусть редкие, наблюдения (понятно, что вероятность современного или почти современного существования неизвестных видов животных куда выше, чем продолжающего скрываться от цивилизации народа) — бытуют и рассказы о необычных змеях.
Думаю, читателям будет интересно узнать об их сюжетах подробнее.
Прежде всего двое наших респондентов уверяли, что своими глазами видели тех самых «уральских удавов» — «великих полозов», а еще больше сельчан слышали о них. Как обычно, в ходу «зоопарковская» версия происхождения «чудищ». Один из очевидцев, пожилой мужчина, дал совсем другую хронологию, нежели упомянутая выше свидетельница:
— Питон из зоопарка в Свердловске в 1975-м или 1979 году убежал — было в газете объявление, чтобы позвонили, если: кто увидит.
Да, если верить нашим собеседникам, побеги экзотических рептилий из неволи случаются ка Южном Урале с необыкновенной частотой. Причем, получается, не только питонов… Рассказали нам и о змеях, выделяющихся из ряда заурядных не колоссальными размерами, а цветом и формой.
— Я змею видел только раз необычную, где-то в 59-м году, на Рубцовке — это лесоучасток в семи километрах. Как раз подсочье было — мы живицу брали; вот там ползет эта змея, a от нее отблеск такой, сама как огненная… — Это мы услышали от пожилого рабочего леспромхоза.
В данном случае виденную очевидцем змею можно считать известной медянкой, хотя и с определенной натяжкой. Но вот свидетельство его коллеги и соседа более интересно:
— Я горлянку однажды видел — переехал через нее на машине, она по дороге ползла.
— Что это за змея такая — горлянка?