— Не ожидал, что так темно будет, мимо палатки проскочил…
Действительно, затмение казалось гораздо более «темным», чем виденное шесть лет назад. Особенно ярким было заревое кольцо — красно-оранжевая полоса, кольцом охватывающая линию горизонта… Ну и, конечно, фантастическая Корона… Перистые облака отчасти даже усиливали эффект, придавая ей вовсе необычный вид. Увы, явление скоротечно. На память остались лишь бледные отражения реальности — фотографии. Причем Илье удалось сделать почти уникальный кадр, поймав «четки Бейли» — ожерелье из ярких точек на краю диска, возникающее в первый и последний моменты затмения, когда лучи солнца пробиваются между лунных гор…
Выполнив главную задачу экспедиции, повосторгавшись и передохнув, пора было подумать и о хлебе насущном. Воды в песках не было, а потому пришлось идти за ней обратно на станцию, затри километра… Отправились, по традиции, вдвоем с Татьяной, при этом друзья ехидно напоминали:
— Самое главное, паспорта не забудьте! Пустые бутылки — это уже во вторую очередь…
Увы, к их разочарованию, местные менты оказались достаточно умными людьми и документы у нас проверять не стали, лишь поинтересовавшись у туристов впечатлениями от затмения и вообще этих мест.
Между прочим, заслуживают упоминания не только природные красоты, но и местные этнографические детали. Как и везде, перед приходом поезда на перроне возникает минирынок, однако здесь он весьма специфический.
Торговки в основном калмычки, даже молодые стоят в длинных цветастых платьях и своеобразно повязанных платках и торгуют в основном национальными продуктами: круглыми пшеничными лепешками (ныне даже на Русском Севере не увидишь хлеб домашней выпечки), домашним же сыром, «белым» чаем (Калмыкия — буддийская страна). Ну и, конечно, всевозможной рыбой (Каспий рядом)…
Познакомившись с местной кухней и найдя ее замечательной, на следующий день перемещаемся в Дельту. Здесь уже пейзажи совершенно другие — много озер и ериков, заросших камышом, а между ними огромные холмы, высотой до полусотни метров и овальные в плане, называемые Бэровыми — по имени изучавшего их в XIX веке географа.
На вершине одного из них, как мы знали, находится Чертово Городище — остатки укрепленного поселения раннего Средневековья. Название было многообещающим — обычно такие топонимы говорят если не о мегалитах, то уж о сложных, хорошо заметных фортификационных сооружениях: рвах, валах… Именно этим деталям археологи уделяют не очень много внимания и не всегда подробно описывают их в отчетах… Увы, в данном случае их почти не было заметно. Поселение выдавали попадающиеся в размывах черепки, заметные лишь наметанному взгляду… Даже удивительно — за что получил холм свое название у местных жителей, как могли они выделить его из других?
Может быть, следы древнего городка здесь когда-то все же были, но уничтожены? Или память о поселении передавалась в поколениях?
С момента приезда в степи искал я глазами их главный символ — знаменитые дикие тюльпаны, их здесь несколько видов. Искал — и не находил, хотя мелких цветущих растений попадалось довольно много… Может быть, весна в этом году запоздала? Поделился этими размышлениями с товарищами, и вскоре Татьяна подозвала нас, показывая себе под ноги: не оно ли? После этого у нас всех словно глаза открылись: тюльпанов, оказывается, на склонах холмов цветет множество, но они мелкие, вовсе не похожие на знакомые по палисадникам садовые формы…
Примерно в этот момент кто-то из нашей компании обратил внимание на огромные столбы дыма, поднимающиеся на горизонте. Сначала их было два, потом прибавились еще… Иссиня-черный дым вскоре заволок полнеба. Честно сказать, мы изрядно испугались — Дагестан с Чечней рядом, не теракты ли на нефтепроводах?
Хорошим темпом дошагали до парома, где аборигены успокоили: камыш горит. Подобное весной в плавнях не редкость…
Переправившись через Бахтемир — один из волжских рукавов, выбираемся на проселок, ведущий в намеченные для опросов деревни. Дорога сразу стала забирать вверх и пошла по самым вершинам Бэровых холмов, траверсируя их.
— Просто удивительно — обычно дороги в обход гор прокладывают, а здесь она будто специально по кручам пробита.
И какой смысл? Прямее все равно не получается… — ворчали мы, пыхтя, одолевая подъемы.
Удивительно, но в данном случае сентенции эти были абсолютно не обоснованными. Водитель нагнавшего нас КамАЗа не только подвез оставшуюся часть пути, но и раскрыл логику проектировщиков:
— Так у нас же наводнения пол-лета продолжаются. Вот у вас еще снег лежит? Потому и здесь сухо. А с мая начнется, поплывем…
Попутно сказал он и о том, что что-то слышал о необычно длинных змеях, вроде удавов, но подробностей не знал, и, пожелав успеха, высадил нас на окраине довольно крупной деревни, населенной, как мы знали, потомками русских рыбаков-староверов…
Надо сказать, что сам облик деревни многое говорит об ее обитателях, их истории и занятиях: дома традиционной русской конструкции, добротные, украшены затейливой резьбой, а вот в палисадниках пустовато… Больших садов, несмотря на хороший климат, почти не увидишь, даже цветов мало, да и те, в основном, у сельской интеллигенции, вроде учителей. Кстати, одни из самых популярных ДЕКОРАТИВНЫХ деревьев — обычные сосны и ели… Показывали их нам иногда даже с гордостью — вот, мол, какие чудо-дерева вырастили… Говорят, еще недавно во многих деревнях дельты вообще были популярны глинобитные утрамбованные дворы вокруг домов, даже без травы (да и сейчас они попадаются). В общем, понятно: основное занятие местных жителей испокон веков — рыбная ловля, земледелие, похоже, для них, это так, баловство…
А вот никаких религиозных «заморочек» в поведении сельчан мы не заметили — общались с нами охотно, люди, в основном, были приветливые, вот разве что невероятно пугливые! Подобное встречается везде в России (приучили крестьян за годы советской власти), но в данном случае боязнь «сказать лишнее» явно выходила за обычные рамки. Первые две, не старые еще женщины просто отказались говорить о научных делах (хотя на одну из них, как на очевидицу необычной змеи, показали соседи). В третьем же доме нам повезло — вышедший крепкий дедушка о своем наблюдении сказать не побоялся:
— Мне сейчас семьдесят один год, но такую змею только один раз я видел. Еще до войны с пацанами ходили мы колоть сазанов. И вот нас гнала эта змея, летучая. Рассмотрели ее хорошо — на хвосте у нее балабушка, с яблоко. И вот она этим хвостом била по земле. Метров пятнадцать за нами прогналась. Увидели ее в воде — мы в протоке по колено стояли. А она за нами погналась, на берег выскочила. Но недолго — через несколько метров отстала.
Рассказывали у нас про таких старики, почему-то называли этих змей «летучими». Хотя они скорее прыгучие…
Ближе к концу разговора я осторожно поинтересовался, как зовут собеседника. Назвавшись Иваном Степановичем, он собирался было добавить и фамилию, но был остановлен выскочившей на крыльцо супругой, уже давно, видимо, прислушивавшейся к разговору:
— Молчи! Тебя, старого дурака, потом затаскают, будешь знать, как много болтать!
Все же мы опросили около полусотни жителей этих затерянных в камышах рыбацких деревень, и оказалось, что необычных змей видят до сих пор. Молодая женщина Татьяна С. встретила змею с шаром на кончике хвоста летом прошлого года, когда полола траву в огороде. Многие из наших собеседников относятся к встречам с местными «летучими змеями» совершенно равнодушно, называя их гремучими. Однако настоящие гремучие змеи обитают в Америке, самое же главное — «погремушка» на их хвосте похожа скорее на несколько нанизанных колечек, но никак не на шарик. Да и не прыгают они. Хотя близкий родственник американской гремучей змеи в Прикаспии обитает — обыкновенный щитомордник. Похоже, есть у нее здесь и другой родич, которого еще предстоит открыть…
В то же время очень интересно сходство астраханских «змей с балабушкой» и «гребнистых змей» Северо-Запада, оно во всем — в поведении, в издаваемых звуках, даже в названии: летучие. Для объяснения можно выдвинуть две версии: либо рассказы о змеях занесены пришельцами староверами с севера и за столетия «гребешок» трансформировался в «балабушку», либо же речь идет о близких видах, сравните, например, с родом синиц — есть синицы хохлатые, есть лазаревки, есть длиннохвостые, есть всем знакомые большие…
Судя по всему, более вероятно все же первое предположение. И вот почему: деревни в дельте Волги традиционно моноэтнические, хотя национальностей здесь живет много. И, побывав у потомков русских переселенцев, мы прошли еще и по домам соседней татарской деревни. Она даже внешне отличается от виденной до того: дома попроще, по улицам на «свободном выпасе» ходят свиньи, но «гремуче-летучих змей» знают и там… И не только их.
Везде нам рассказывали и о встречах с другими, судя по всему, еще не открытыми змеями — условно я их называю европейскими удавами. О них идут разговоры по всему югу СНГ, преимущественно в степях и плавнях, так что лично для меня услышать и здесь былички про них было вполне ожидаемо[67].
Упоминали и «могильных змей» белого цвета, но, как правило, размеры очевидцы указывали небольшие, да и цвет был не чисто белым, а все же желтоватым или сероватым… У меня создалось впечатление, что речь в данном случае все же идет об известных песчаных удавчиках, хотя вообще-то змеи эти предпочитают пески или уж степи…
О змеях «с пучком волос» нам не рассказывал никто, однако это не значит, что их не существует. В том, что дельта может скрывать много неизвестных видов животных, даже не только змей, мы убедились вечером того же дня, когда, разбив лагерь на берегу протоки Чилимной, отправились бродить по окрестностям: то и дело мы утыкались в непроходимые заросли камыша, в среднем четырехметровой высоты… В советские годы дельту пытались было освоить, нарезали рисовые чеки, но вскоре случилась перестройка и от мелиорации остались почти везде только воспоминания и покопы… Даже трубы и железные плотины-затворы на чеках почти везде собраны охотниками за металлом.
Вдобавок ко всему значительную часть лета многие деревни и холмы разобщены: вода стоит долго и стихийным бедствием половодье не считается — обычное сезонное явление… Кстати, растущие по берегам проток обычные вроде бы ивы выглядят очень странно, издали кажется, что стволы опутаны принесенной паводками травой, и, только подойдя ближе, с удивлением обнаруживаешь, вовсе это не зацепившийся за деревья мусор, а… воздушные корни, видимо, функционирующие в половодье! Такие же, как у многих тропических растений, вроде мангровых кустов или орхидей… Обязательно заинтересуют туристов и мелкие — два-три сантиметра в поперечнике — «штучки» с острыми рогами, похожие на миниатюрные якоря, буквально усеивающие берега ерников. Это плоды водяного ореха — чилима, и сходство их с якорями не случайно, «рога» помогают орехам удерживаться на илистом дне…
На этом научная часть экспедиции закончилась. Побывав в астраханском краеведческом музее и подивившись на выставленную там «рогатую обезьяну» — радующее сердце криптозоолога, искусно сделанное из шкур разных животных чучело, о происхождении коего рассказывают по-разному, мы расстались с Ильей Агаповым, у него заканчивались взятые за свой счет дни, в родной Питер он собирался ехать на ночном поезде…
У каждого из оставшейся троицы немного времени еще было, и я решил показать друзьям настоящую пустыню с барханами — у поселка Досанг, севернее Астрахани. Сам я уже бывал в том районе тремя годами ранее…
До места нас подвез пожилой казах на легковушке. Автостоп в этих местах традиционно платный, особенно у коренных жителей. Водитель, однако, на вопрос о потребном гонораре отмахнулся.
— Да я же вижу, туристы. Вообще всегда попутчиков подвожу. Приходилось пешком ходить — знаю, каково. Но вообще, конечно, здесь не Подмосковье. Скажете в деревне, что казах подвозил, то-то удивятся…
Однако где же барханы? Помню, три года назад здесь все было в песках, даже по асфальту ветер его струйки гнал… А сейчас вокруг заросшие песчаные бугры, подобные виденным в калмыцких степях… Может быть, дело в том, что сейчас весна?
Все же идем в степь. Впереди показалось традиционное, с виду мусульманское кладбище с «мавзолейчиками» — мазарами, однако при ближайшем рассмотрении выявляется его «синкретичность»: на стенах почти всех надмогильных сооружений выгравированы портреты усопших, а изображение людей ислам прямо запрещает. Вот оно — слияние культур! Рассматривая некрополь, услышали оклик: сельчане заинтересовались «нездешними», туристы здесь пока в диковинку. Разговорившись, мужики объяснили причину исчезновения сыпучих песков:
— Еще лет десять назад здесь кругом барханы были. Огромные стада овец пасли. А сейчас колхозы поразвалились, вот траву и некому вытаптывать…
Оказывается, и в упадке сельского хозяйства имеются положительные стороны — с точки зрения экологии, конечно, степь предпочтительнее пустынь… Но все же и барханы увидеть хотелось…
Глазастый Каминский все же высмотрел на горизонте желтую полоску, мы с Таней ее не замечали, но поверили товарищу… И действительно — протопав несколько километров, уперлись в огромный, явно «живой», подвижный песчаный холм…
Взобравшись на него и кинув рюкзаки, отправились осматривать свои временные «владения». В этой большой песочнице все было необычным: торчавшие кое-где кустики полузасыпанной травы, похожая на волновую рябь, а лично для меня самым интересным впечатлением были следы. На мелком песке их оставляют даже жуки и гусеницы, а уж про более крупных обитателей и говорить нечего. Кое-где в кустиках заметны были и норки, судя по всему, тушканчиков (и иных мелких зверьков), причем входы в них хозяева вынуждены часто подновлять, выбрасывая заносимый ветром песок, и работу эту, то есть летящий из дыр песок, можно наблюдать почти постоянно.
Но больше всего всех нас потрясли ящерицы-круглоголовки. В обычном, штатном, так сказать, режиме они передвигаются подобно большинству других пресмыкающихся, но, будучи потревоженными, включают повышенную скорость, вставая даже… на задние лапки. Буквально как динозаврики в «Парке юрского периода». Выглядит это очень своеобразно и уморительно… Теперь я понимаю, почему механическая копия бегающей аналогичным образом австралийской плащеносной ящерицы стала любимой игрушкой японцев…
Но, как ни интересно было лазать по пескам (думаю, среди них мне нескучно было бы провести неделю), пора было возвращаться. Через пару дней мы вернулись в зиму. Можете представить, каково было вновь видеть снег после того, как только что босиком ходили по барханам! Впрочем, первые проталины за время нашего отсутствия наконец-то появились…
В 80-х годах прошлого века по разбросанным среди болот псковским рекам и озерам путешествовал на байдарке турист, краевед и публицист МЛ. Костров. Ночуя в светелке стоящего на берегу одного из озер дома, увидел он удивительное зрелище:.
«То ли стон, то ли крик пронесся над озером, и сейчас же по поверхности воды медленно поползла зеленая полоса. За ней, роняя пятна света, надвигались еще и еще цветные ленты: желтые, красные, синие… Я жил на Чукотке, хорошо знаю резкое северное сияние, здесь же небо было спокойным. Да еще и правильная геометрия…»[68]
Утром местный пастух объяснил гостю, что много лет назад на берегу озера случилась трагедия: отец убил сына. С тех пор над этим местом и возникает сияние, причем видно оно только под строго определенным углом, с уровня второго этажа, зато повторяется явление каждый год, каждую июньскую ночь…
Удивительно, но сам очевидец даже не попытался установить физические причины феномена, более того — тут же он пишет, что такова его принципиальная позиция. Видимо, писателю больше интересны люди и судьбы — любопытнейшее с точки зрения физика или аномальщика наблюдение описано буквально в одном абзаце большого очерка…
Конечно, нашу группу странное свечение заинтересовало. Первую попытку пронаблюдать загадочное явление предприняли в начале лета 2001 года знакомые читателям Сергей Каминский и Татьяна Янчук. Но, как по возвращении «доложили» разведчики, деревня Чилец (только из которой, по Кострову, можно увидеть сияние) давно уже нежилая, и «по закону подлости» именно в момент их экспедиции пустили рыбаки там пал — горели трава и камыши, огонь грозил перекинуться на остатки строений, так что сталкеры вынуждены были в темпе покинуть деревню. Проведенные ими наблюдения с другого участка берега, как и опрос нескольких местных жителей, не дали положительных результатов, что, конечно, понизило степень доверия к рассказу краеведа.