ЛОЦИЯ. Средиземное море расположено между Европой, Азией и Африкой. Соединяется Гибралтарским проливом с Атлантическим океаном; Дарданелльским проливом — с Мраморным морем, а через него — с Черным; Суэцким каналом — с Красным.
Отдельные части Средиземного моря, в свою очередь, носят название морей: Тиренского, Ионического, Адриатического, Эгейского и Критского.
Крупные порты: Гибралтар (колония Англии), Барселона (Испания), Марсель, Тулон (Франция), Генуя, Неаполь, Мессина, Таранто (Италия), Сплит (Югославия), Пирей, Салонищ (Греция), Бейрут (Ливан), Александрия (АРЕ), Бизерта (Тунис), Стамбул (в Мраморном море, Турция). Наибольшая глубина 4594 метра.
Средиземное море — море среди земли. Со всех сторон его замыкают берега — зеленые горы Югославии, крутые, усеянные белыми домиками отроги Альп, желтые с красноватыми склонами холмы Африки.
Летом море штилеет. День, неделю, месяц. Под голубыми пластами воды лениво шевелятся водоросли, лежат обломки скал, камни, остовы греческих и римских трирем.
Следы прошлого находишь всюду. Это и каменные плиты древнего порта, и красный черепок на песке — обломок остроконечного сосуда амфоры..
За амфорами к обломкам кораблей в прозрачные глубины опускаются водолазы. Медленно шевеля ластами, они оплывают корабли, скрываются в лиловых далях.
Иногда из африканских пустынь на море надвигается раскаленный пыльный воздух. Над зеленой чертой горизонта повисают миражи: белые дома и синие далекие горы. Изображения приближаются, сменяют одно другое. Особенно много их в Мессинском проливе. В обманчивом мареве его древние мореплаватели видели сказочных чудовищ, пожиравших корабли.
У берегов Италии, у Неалоля и острова Капри, — вода глубокого голубого цвета. Ее оттенок не смог передать еще ни один художник.
Зимой и осенью море становится суровым. Теплый ветер пустынь — сирокко — завывает над ним. Белые пенные водовороты закипают у скал. Но зима сурова почти на всех морях Море среди земли. Здесь начались первые плавания древних. Здесь стали моряками финикияне, греки, римляне. Здесь начали недавно наступление на морские глубины ластоногие пловцы.
В годы между русско-японской и первой мировой войнами «Аврора» была учебным кораблем. Ей приходилось плавать под всеми широтами.
В Средиземное море она пришла за наградой.
28 декабря 1908 года в Мессине произошло землетрясение. От подземного толчка разрушились дома. Двенадцатиметровая волна затопила набережную города.
На рейде в это время стоял отряд кораблей Балтийского флота. Русские моряки пришли на помощь жителям. Они доставали людей из-под развалин, перевязывали, кормили детей, уводили их в безопасные места.
Через три года после катастрофы «Аврора» по приглашению властей Мессины пришла за подарками балтийцам.
Итальянская газета в день, когда вручались памятные медали, писала:
«Мы обратимся к храбрым русским морякам, с которыми нас так сблизило несчастье, с самыми сердечными приветствиями. Если грустные воспоминания об этих печальных днях еще живы, не забудутся, то вечны и наши благодарность и признательность».
ЛОЦИЯ. В Средиземном море приливы невелики. Только у берегов Туниса их высота достигает 1,7 метра.
Из-за высокой температуры воздуха море испаряет много воды. Пополняя ее убыль, в Средиземное море непрерывно вливаются: через Гибралтарский пролив соленые атлантические воды, а через Босфор и Мраморное море — опресненная черноморская вода. Оба эти течения поверхностные. На глубине под ними, хотя и с меньшей силой, течет навстречу вода из Средиземного моря. Соленость воды из-за испарения высокая — 39,5‰.
Прозрачность до 60 метров. Самая прозрачная вода у берегов Сирии. Цвет воды обычно ярко-голубой.
Грунт на больших глубинах — ил, у берегов — песок.
По дну медленно бредет водолаз. За ним волочатся, вздымая тучи желтого ила, воздушный шланг, сигнальный конец, телефонный провод. Вспугнутые их движением, испуганно бросаются в стороны плоские камбалы. Разбегаются крабы. Тяжелые свинцовые башмаки человека по щиколотку уходят в грунт. Шаг… Еще шаг…
Если он забывает выпускать из шлема лишний воздух, то всплывает и, перевернутый на спину, плавает, как большой белый пузырь. Выпустив лишний воздух, камнем идет на дно.
Водолаз привязан к кораблю. Шланг, конец, провод для водолаза не только воздух и спасение — они цепи. Человек влачил их десятилетия.
Но настал день, он забросил за спину баллоны с воздухом, надел на лицо маску, на ноги — ласты. Из подводного пешехода он стал подводным пловцом.
Неслышной тенью проходит над самым дном, оплывает скалу, забирается в подводный грот. Робкою стайкой следуют за ним серебристые рыбешки. Любопытный краб пучеглазо смотрит ему вслед. Извиваются, поблескивают зеленью ласты. Руки пловца спокойно прижаты к бокам.
Акваланг — воздушные легкие, так назвали прибор, который освободил водолаза от шлангов, сделал его товарищем рыб.
КОСТЮМ И СНАРЯЖЕНИЕ ВОДОЛАЗА:
1 — шлем, 2 — манишка. 3 — комбинезон: 4 — воздушный шланг, 5 — сигнальный конец, 6 — телефонный провод. 7 — свинцовый груз (второй груз — на спине). 8 — галоши со свинцовыми подошвами.
Когда я утром пришел на скалы, у подножия их глухо волновалась небольшая зыбь.
Я надел маску, нацепил на шею оранжевый бокс с фотоаппаратом и полез в воду. В воде ничего не было видно. Какая-то муть кипела перед стеклом. Я протер его — не помогло. Отплыл подальше на чистую воду и, нырнув, направился к берегу.
Желто-зеленое облако клубилось передо мной. Частицы ила, пыль, покрывающая дно, мелкие обрывки водорослей поднялись вверх, встревоженные ночной волной. Облако клубилось, расползалось в стороны, то закрывая, то открывая участки дна. Остатков судна не было видно. Только раз или два в желтой мути мелькнула их тень.
Я вернулся к берегу, вылез на скалу и начал собираться. Наш пароход уходил.
Существовали проекты и жестких, несминаемых скафандров. Самым удачным из них был скафандр Галеаци (справа). С его помощью водолаз мог погружаться более чем на сто метров, причем давление внутри скафандра оставалось таким же, как на поверхности воды. Правда, работать или ходить в таком тяжелом, бронированном костюме было почти невозможно. Водолаза переносили с места на место, он только осматривал затонувший корабль и сообщал о том, что видит, по телефону.
Наш пароход стоял в порту. Гуляя по набережной, я заметил у берега ржавые остатки судна. Их покрывал зеленый ковер морского салата — ульвы. Грозди черных, тесно прижатых друг к другу раковин мидий росли на железе.
В тихой воде сновали черные рыбы — ласточки.
Со мной был фотоаппарат и бокс для съемок под водой. Но снимать было поздно. Багровое дымное солнце садилось в низкую фиолетовую тучу.
Смеркалось.
— Будет ветер! — сказал капитан.
Я пожал плечами. Волны не страшны. Можно нырнуть и снимать под ними.
Ночью разыгралась было и как-то сразу стихла волна. Мысы, ограждавшие порт, сбили ее. Ветер прошел стороной.
Когда я утром пришел на скалы, у подножия их волновалась небольшая зыбь.
Я надел маску, нацепил на шею оранжевый бокс с фотоаппаратом и полез в воду. В воде ничего не было видно. Какая-то муть кипела перед стеклом. Я протер его — не помогло. Отплыл подальше на чистую воду и, нырнув, направился к берегу.
Желто-зеленое облако клубилось передо мной. Частицы ила, пыль, покрывающая дно, мелкие обрывки водорослей поднялись вверх, встревоженные морской волной. Облако клубилось, расползалось в стороны, то закрывая, то открывая участки дна. Остатков судна не было видно. Только раз или два в желтой мути мелькнула их тень.
Я вернулся к берегу, вылез на скалу и начал собираться. Наш пароход уходил.
— Много ли нужно, чтобы покорить глубины морей?
— Нужно научиться жить без солнца, без свежего воздуха, без земли под ногами, без запаха цветов и трав.
Первый подводный дом был установлен в 1962 году на морском дне близ Марселя. Два человека прожили в нем на глубине 10 метров неделю.
Жак Ив Кусто — изобретатель дома — назвал его именем греческого философа, который якобы жил в бочке — «Диоген».
Обитатели «Диогена» ежедневно шесть-семь часов плавали под водой. Но они не поднимались на поверхность. Горячий обед им спускали под воду в термосах. Врач, который проверял их самочувствие, приплывал в акваланге.
Следующий дом Кусто имел уже пять комнат. Его установили в Красном море на глубине около 14 метров. В доме были спальни, гостиная и кухня. В гостиной стояли телефон и телевизор. В доме поддерживалась постоянная температура. Семь человек прожили в нем целый месяц. За необычную форму Кусто назвал этот дом «Морской звездой».
Третий дом Кусто был построен в форме огромного шара — 5 метров в поперечнике. Его погрузили на морское дно, на глубину 100 метров, в Средиземном море.
Три недели команда из шести человек жила и работала в нем. Шутя, акванавты называли свой дом «Шашечницей».
В американской подводной лаборатории «Силэб-1» четверо исследователей прожили двенадцать дней. Лаборатория стояла на глубине 60 метров. Непредвиденный шторм прервал испытание. Впрочем, он больше напугал не тех, кто был под водой, а моряков, чьи суда на всякий случай стояли над погруженной сигарой.
Плавающий дом-лаборатория «Таинственный остров» стоит на якоре в 100 километрах от средиземноморского порта Ницца. Внутрь стального поплавка ученые опускаются с помощью лифта, двадцать иллюминаторов позволяют им вести наблюдения на глубине 50 метров.
Подводный гараж для исследовательской лодки Кусто «Ныряющее блюдце»
Пройдет немного времени, и мы сможем побывать в подводном городе.
…Наш аппарат приближался к цели путешествия. За стеклами иллюминаторов проносились белые искры — это вспыхивали отраженные светом стремительные обитатели глубины.
На зеленом экране гидролокатора появились один за другим треугольные зубчики сигналов. Это были дома. Мы уменьшили ход.
Из зеленоватой полутьмы выплыл огромный шар. Он висел в нескольких метрах от дна, удерживаемый цепями. Красные огни горели на его верхушке, два желтых отмечали внизу вход.
Наша лодка легла на приемную платформу. Платформа качнулась и втянула наш аппарат внутрь шара. Наступила тишина. Шло время, только редкие удары о платформу говорили о том, что за стенками нашего суденышка идет работа: понемногу из приемника убывает вода, лодка осыхает.
Наконец за иллюминаторами вспыхнул свет, раздались гудки сирены, и наш командир открыл люк.
— У вас только десять минут! — напомнил он.
Мы прошли по коридору в машинное отделение. Ровно гудели вентиляторы, разгоняя во все уголки дома очищенный воздух.
Мы поднялись в лабораторный отсек. Каждое отделение в нем было заставлено стеклянными шкафами.
На полках, в сосудах, залитых желтой жидкостью, покачивались пучеглазые, кольчатые, многорукие обитатели морского дна. На столах стояли пробирки с пробами грунта и воды. Тихие электронные приборы чертили на лентах извилистые кривые. Изредка звонил телефон.
Возвращаясь к лодке, мы зашли по пути в гостиную.
Здесь отдыхали несколько человек. В противоположных углах комнаты стояли два телевизора. На экране одного мелькали кадры кинокомедии, второй был настроен на волну подводных работ. На его экране два водолаза чинили бурильный станок. Черная струйка нефти курилась у основания. Вереница любопытных рыб вилась над прозрачными шлемами людей…
— Сколько времени вы уже здесь? — спросил мой друг журналист одного из жителей подводного дома.
— Четвертый месяц.
— Много работы?
— Невпроворот.
— Вам чего-нибудь не хватает?
И, не дожидаясь ответа, написал в блокноте: «Солнца».
— Времени! — ответил его собеседник.
Люди изучают глубины. Они плавают на подводных лодках, опускаются под воду в тяжелых водолазных костюмах, ныряют с аквалангами. Целая армия штурмует морское дно.
В Средиземном море большие глубины. Их можно достичь только в специальных аппаратах: батисферах, батискафах, гидростатах, подводных лодках.
Батисфера — это тяжелый стальной шар.
Его опускают в море с корабля на очень прочном канате. Люди, скорчившись, сидят внутри шара и смотрят на подводный мир через круглые окошки — иллюминаторы.
Батискаф по сравнению с батисферой — настоящий корабль. У него есть винты и электромоторы. Несколько часов он может плавать на глубине. Но все же он больше похож не на корабль, а на дирижабль. Внутри батискафа — керосин. Керосин легче воды. Если отцепить грузы, батискаф всплывет. Как и на дирижабле, экипаж батискафа размещен в отдельной гондоле.
Похож на батисферу гидростат. Его тоже опускают с борта судна на тросе. Но гидростат не шар, а цилиндр. В нем удобнее сидеть, а самое главное — в случае аварии или обрыва троса гидростат всплывает сам.
Маленькая исследовательская подводная лодка «Элвин» Она погружалась на глубину до 2 километров
Очень удобны для подводных исследований маленькие подводные лодки. Плоское «ныряющее блюдце» построил француз Кусто. Внутри «блюдца» водометный двигатель, экипаж его — два человека. Люди лежат внутри лодки на матрацах и смотрят вперед через круглые иллюминаторы.
Кто идет впереди армии?
Разведчики.
Эти аппараты — разведчики глубин.
Я бродил по музею, разглядывал чучела рыб и зверей, выставленные за толстыми стеклами витрин.
Над одной витриной висела картина. В черном прямоугольнике холста переливалась разноцветными огнями странная рыбина. У нее был огромный рот, большие вытаращенные глаза и тонкий, кнутиком, хвост. Вдоль тела в три ряда шли зеленые и голубые фонарики. На носу торчал, как флажок, светящийся красный лоскут.
— Не правда ли, удивительная рыба? — сказал, подходя ко мне, сотрудник музея. — Рыба больших глубин. Каждый день стою около нее.
И вот однажды такую рыбу нам привезли в банке с формалином. Поверите — смотреть было не на что! Какой-то бесформенный бычок, бледный, как промокашка.
И много таких красавиц на глубине?
Я опускался в гидростате на глубину четыреста метров. Видел светящихся рыб, светящихся медуз, светящихся головоногих…
Мы долго беседовали.
С тех пор всякий раз, когда я вижу в банке заспиртованную бесцветную рыбу, вспоминаю картину в музее и рыбу, разукрашенную как новогодняя елка.
На песке на небольших глубинах растет морская трава зостера.
Ярко-зеленую ульву называют морским салатом. Она селится тоже на малых глубинах.
До глубины 20 метров растет бурая цистозира. Глубина красных водорослей филофоры и грациллярии 20–30 метров, а зеленая кладофора и бурый энтокарпус селятся еще глубже: их царство 40 метров и более.
Медленно плавают между зелеными и бурыми веточками морская игла и морской конек. Плавают, плавают, вдруг станут торчком и пропадут: стоят среди водорослей, качаются взад-вперед, сами буро-зеленые… Поди отличи: где тут водоросли, где тут рыбы?
Главный непоседа в подводных зарослях — рачок-креветка. Вместо весла у него хвост. Щелкает хвостом, носится туда-сюда, всюду сует усы и клешонки. На клешонках у него голубые колечки — как браслетики.
Рядом с ним вертится и краб-плавунец. У этого весла — задние ноги. На конце каждой — лопаточка. Толкнулся задними ногами — поплыл. Медленно бродит по дну травяной краб.
Дальний родственник крабьей семьи — рак-отшельник. Отшельники поменьше носят на себе одну пустую раковину, побольше — ухитряются прихватить еще и пассажира. Пассажир — актиния. Она ядовитыми щупальцами охраняет рака от врагов. Плата ей — крошки со стола хозяина.
Давно это было. Собрались раки на совет: решать, кому где жить. Кто побольше — в море пошел. Кто поменьше — в реки. Остался самый маленький рачишка. Зеленого цвета, одна клешня больше, другая — меньше. Хвост и брюшко мягкие, слабые. Ростом маленький, а хитрый-хитрый!
— Куда большие пошли, уж там, верно, лучше, — рассудил он. И пошел жить в море.
Прошло немного времени. Видит рачишка: несдобровать ему!
В море хищников разных, рыб зубастых видимо-невидимо. Того и гляди, бычок-страшило съест или краб клешней перешибет.
Какая уж тут хорошая жизнь!
Залез рак под камень. Высунется оттуда, схватит травинку или червяка — и обратно.
Видит однажды: ползет мимо улитка-береговушка.
Хорошо береговушке: носит она раковину на спине. Чуть что — спряталась в нее. Свой дом! «Вот бы мне такой!» — думает рак.
Голова у рачишки маленькая. Что-нибудь хорошее придумать умишка недостает, а обмануть — хватит.
— Здравствуй, соседка! — говорит. — Вылезай из домика, потолкуем.
— Некогда, — отвечает улитка. — Не видишь разве? Тороплюсь. Сестры ждут. Да и не оторваться мне, пожалуй, от домика: с ним расту!
И поползла дальше. К вечеру за ближним камнем скрылась.
— Ах ты, слизняк безмозглый! — рассердился рачишка. — Ну погоди, выманю я тебя из раковины!
Прошел год. Опять встретился у своего камня рачишка с улиткой.
— Где это ты пропадала? Отдохни. Поди, устала дом на себе таскать? У меня для тебя что-то есть. Вылезай — покажу.
Обманывает рачишка: ничего у него нет. Два уса зеленых — и те не отдаст.
— А мне ничего не нужно, — отвечает береговушка. — Вот разве клешню бы, как у тебя. Худо без рук!
— Есть, есть у меня под камнем клешня! — обрадовался рачишка. — Полезай за мной!
Не поверила улитка: виданное ли это дело, чтобы клешня одна без рака под камнем лежала!
Тут, откуда ни возьмись, налетел на них морской ерш — скорпена. Хотел рачишку целиком глотнуть — промахнулся, хвать зубами за клешню — и обломал ее.
Рачишка под камень — шасть! Еле ноги унес. Береговушка в свой домик спряталась.
Уплыл ерш. И улитка уползла.
Прошел еще год. Новая клешня у рачишки отросла. В третий раз встретился рачишка с береговушкой.
— Откуда новая клешня у тебя? — спрашивает улитка.
«Ну, — думает рачишка, — теперь-то я тебя из домика выманю!»
— Как — откуда? Говорил я тебе — под камнем была. У меня там еще одна припасена.
— Дай мне! — просит береговушка.
— Самому нужна… Ну, да так и быть — уступлю. Ползи за мной.
Полез рачишка под камень. Сунулась береговушка за ним — не пускает раковина. Еле-еле отодрала ее от спины, вылезла, с непривычки поежилась-поежилась — и под камень. А рачишка под камнем пролез, с другой стороны вылез. Обежал кругом — и к раковине. Хвост и брюшко в нее засунул, клешни и усы наружу.
Поискала, поискала улитка под камнем — нет ничего! Выбралась, смотрит, а рачишка спиной приподнял ее раковину и бежит по дну прочь.
Осталась улитка без дома. В тот же день ерш ее съел.
Рачишка с тех пор на себе раковину таскает. Прячется в нее, один-одинешенек живет. За это его раком-отшельником называют.
А ребята, когда случится его из воды вытащить, кричат:
— Рак-мошенник! Рак-мошенник!..
И верно, мошенник: в чужой дом залез.
— Как думаете, люди на Земле стали храбрее или трусливее? Вон раньше, говорят, с рогатиной на медведя в одиночку ходили, от стаи волков отбивались, а теперь…
— Насчет медведей и волков не знаю, а что касается моря…
Кто в море страшнее всех? Всегда говорилось — акула. Попался ей навстречу — пиши пропало: съест с подтяжками.
А еще кто? Про кого писали: поймает водолаза — конец. Опутает ногами, прокусит клювом, высосет, как муху. Про осьминога.
И вдруг изобрели акваланг. Стал человек с ним как рыба в воде. Ныряет, встречается с подводными жителями, охотится на них. И оказалось, акула к человеку близко не подплывает, знай крутится в сторонке, иная и за хвост позволяет себя дергать, а осьминог — тот вообще трус: завидит человека, побагровеет от страха и скорее в щель или — дёру, дёру!
Не боится больше их человек.
Выходит, люди под водой храбрее стали.
Жили два рассеянных водолаза.
Однажды они надели свои водолазные костюмы и направились к воде.
Их увидел проходивший мимо моряк.
— Что это с вами!! — воскликнул он. — Как вы одеты! Разве так водолазы одеваются!
— А мы рассеянные!
— Ну, положим, один из вас не такой уж рассеянный! Под водой с ним ничего не случится. А вот второй действительно растяпа. Ему под воду лезть нельзя.
Кого имел ввиду моряк?
1. Как глубоко опускаются батискафы?
2. Что такое «глаз циклона»?
3. Почему у рыб спинки темные, а брюшки светлые?
4. Показывает ли барометр погоду?
5. Бывают ли волны под водой?
Исследовалась система течений: Гольфстрим — Северо-Атлантическое течение.
1. В столкновении виноват верхний корабль. Нижний корабль маневрировал правильно: он берег свой правый борт.
2. На рисунке справа — голова усатого кита, слева — кашалота.
3. На рисунке хвосты: А — ската; Б — кальмара; В — тунца.
1. У восточной оконечности Ньюфаундленда. Продолжением его является Северо-Атлантическое течение. Именно оно доносит теплые воды Гольфстрима к берегам Кольского полуострова.
2. Для пассажирского судна, которое быстрее всех пересечет Атлантический океан, существует приз «Голубая лента Атлантики». Сейчас ею владеет турбоэлектроход «Юнайтед Стейтс».
3. Может. Среднее расстояние между плавающими водорослями в Саргассовом море около 10 метров.
4. Для того чтобы проследить, как путешествуют животные в океане, на спину черепах и китов уже не раз прикрепляли радиопередатчики. Чтобы принять от такой черепахи сообщение, надо только знать, на какой волне работает ее станция.
5. На подводных лодках. Атомные двигатели имеет пока только считанное число надводных кораблей, в том числе советский ледокол «Ленин» и американское грузо-пассажирское судно «Саванна».