Я себя ощущаю лишь точкой,
завершающей текст. А потом...
-- О, Давид! Еще раз привет. Ты к Белле? А мы к ней, за Аллергеном.
Это же Аватары! Не забыли. И в Лондоне обо мне помнили, ходили в Интернет-кафе... Вот оно -- последнее искушение жизнью. Я впиваюсь зубами в уже размочаленную воблу, чтобы случайно не мявкнуть и не быть спасенным для того, чтобы жить чуть дольше и погибнуть вместе со всеми.
-- Я от нее. А вы идите, она как раз вас ждет,-- суетится Давид,-- там еще Гриша и Лея. А я должен бежать. Опаздываю...
Ну все. Других шансов у меня уже не будет. И хорошо, что не будет. Идти на героическую смерть нужно не имея шансов на спасение. Это бодрит. С (C) я прощаюсь персонально. Вернувшись домой, они получат этот е-мейл:
Сшивший мне шкуру кота,
вшивый вассал морали,
идея твоя проста,
как случка на сеновале.
Странный игрок в зверей,
отшельник, скрывающий это,
смотри на меня, зверей,
свети отраженным светом!
А пуповина игры
все тянется, кровоточа.
Открыты иные миры
лезвием палача.
-- Видишь, Кот,-- говорит Давид, нервно посмеиваясь,-- ты молчал. Значит, все понимаешь. Или играешь со мной в поддавки? Зачем? Что-то задумал?
В этом все вертикалы. Не играешь в поддавки -- сволочь. Играешь -коварная сволочь. Надоели... Конечно, задумал. И для этого, дорогой Давид, ты нужен мне так же, как и я тебе для того, что задумал ты. Потому что при всей твоей почти кошачьей интуиции, ты неправильно понял собачью команду "фас". Да и не было такой команды, она тебе послышалась, Страж. Потому что ты неправильно понял наше соперничество. Мы ведь призваны не соперничать. А спасать то, что еще можно спасти. И соперничать лишь в том, кто больше спасет. И я старался. А ты тратил силы и время на слежку за мной, филер, назвавшийся Стражем.
В конце концов, не тварь же я бессловесная, чтобы не иметь права хотя бы в последние минуты жизни! Я активизирую его мобильник, который был отключен. И сразу же слышится сигнал. Давид медленно, по слогам складывает латинские буквы sms-сообщения:
-- "Котоловка готова. Не попадись сам. Кинолог."
Очень хороший совет истинного друга. Но, как и большинство хороших советов -- слишком поздно. Ты хотел стать Стражем и стал им. Но теперь, когда Сфинкс умирает и двойственность его развалилась, сторожить недостаточно. Нельзя сторожить руины, Страж. Сейчас надо действовать. Надо действовать во имя создания нового, а не чтобы сохранить старое. Вот корень твоей ошибки. Впрочем, на то ты, дорогой Давид, и Страж, чтобы быть туповатым и преданным.
Все, время прощаться с самыми дорогими, с последними. Прощай, Ицхак! Еще несколько минут, и время твоего великого старания окончится. На твой пост заступит новый Сфинкс, зоркий и бессонный. Никто больше не сможет безнаказанно красть принадлежащую Времени утварь из Храмовой горы. Молодые лапы будут цепко держать Краеугольный Камень, обветшавший замковый камень этого мира, норовящий выпасть без цементирующих молитв и жертв.
Прощай, Давид! Для инициации нового Сфинкса мало, чтобы миросостояние приблизилось к точке бифуркации, мало, чтобы у двух человеческих самок, оплодотворенных высшим предназначением, зародились две стороны Двойственности. Нужны еще и два совместимых софта. Один из них -- у очеловеченного знаниями кота, а другой -- у вертикала с кошачьей интуицией. Вот только умереть должны они вместе. Увы, Давид.
Чтобы в момент их смерти встрепенулись, как две ладошки, зачатые старым Сфинксом половинки Двойственности, встретились в хлопке во время двойной жертвы и, выпустив нового Сфинкса, мирно вернулись обратно, к своим матерям, чтобы жить спокойными жизнями вертикальих тел.
А ты, Страж, вместо того, чтобы ощутить принадлежность к Великому Таинству Рождения Нового Сфинкса, идешь убивать дорогого кота, которого посадил в старую хозяйственную сумку и при этом себя уважаешь. Впрочем, ты ведь тоже идешь спасать свой жалкий вертикальный мир, от дорогих котов и от крушения. Мне это кажется смешным, но у каждого своя правда, дорогая именно тем, что своя.
Вот я, дорогой, верю, что ты опоздал. Вертикалы уже выполнили свою роль, обосрали покрывало своей духовности. Зато придумали серые компьютеры и сплели их в Сеть. Я не знаю, что будет в цикле Нового Сфинкса. Но, как у всякого, идущего на смерть Во Имя, у меня есть мечта. Я смотрю в недоступное мне будущее и вижу, как на светлых чистых просторах Сети резвятся и играют сытые пушистые коты всех цветов и оттенков, а вертикалы почтительно держат в руках отвертки и обслуживают компьютеры... Я не намерен рассказывать об этой детской мечте никому, да и не успею, да и хорошо, что не успею -- ничто не выглядит нелепее рассказанной мечты.
Все готово. Разделенный Сфинкс должен возродиться. И тогда Хаос отпрянет. Ты придурковат, дорогой Давид, но как человеческая компонента нового Сфинкса -- почти идеален.
(C)
-- Надо же, всего пару часов, а другой человек,-- Макс и Анат смотрели в спину Давида, торопливо уходящего вглубь Еврейского квартала.
-- Что-то с ним случилось. Наверное, у Беллы, раз он оттуда. Спросим, да? Интересно.
У Беллы, на четыре любопытных глаза (C), пришлось шесть удивленных глаз присутствующих.
-- Вы ведь не за Аллергеном? -- с истеринкой спросила Белла.
-- Увы, за ним,-- выстояли (C), заранее проговорившие, как будут бороться с собственным сочувствием.
Белла всплеснула руками, обернулась к свидетелям.
-- Блядь! -- вскочил Гриша.-- Он нас обманул! Лея! Если он нормальный, то объясни, зачем ему красть кота?
-- Давид сказал, что вы просили, чтобы он отнес вам Кота, что он все равно в вашу сторону... Вот же гад! -- пробормотала Белла.
-- Если вам дорог кот,-- с неохотой выдавила Лея,-- то попробуйте его догнать. Он только что ушел.
-- Но он нормальный, нормальный! -- заорал Гриша.-- Да, Лея?! Он простой нормальный моральный урод, да?!
(C) переглянулись:
-- Кот в бежевой сумке, да?
-- Да.
...(C) бежали в сторону Стены Плача, по улице Славы Израиля, натыкаясь на евреев, тяжело и степенно, как груженые сокровищами верблюды, идущих от Котеля.
-- А почему... мы бежим... к Стене Плача? -- спросила Анат, задыхаясь.
-- Не знаю.
(C) остановились. Сразу Старый Город вокруг них тоже как бы замедлился и приблизился к своему нормальному неторопливому существованию. Торопиться в Старом Городе -- означало противопоставлять себя мощному выверенному веками ритму.
-- По законам жанра? -- предположила Анат.
-- Правильно. В Старом Городе как -- если завязка в Еврейском квартале, то развязка -- у Котеля.