- Ох, что-то много!
- И хоругвь Кмицица, отлично вооруженная, шесть сотен.
- А Кмициц на чьей стороне?
- Не знаю.
- Вы его не видали? Бросил он вчера булаву или нет?
- Не знаем.
- Кто же тогда против князя? Какие хоругви?
- Первое дело, венгры. Их две сотни. Затем порядочно наберется хорунжих у Мирского и Станкевича. Немного шляхты... И Кмициц, но он ненадежен.
- А чтоб его! Господи боже мой! Мало! Мало!
- Эти венгры двух полков стоят. Старые солдаты, испытанные. Погодите... У пушек зажигают фитили, похоже будет бой...
Скшетуские молчали, Заглоба метался, как сумасшедший.
- Бей изменников! Бей, собачьих детей! Эх, Кмициц! Кмициц! Все от него зависит. А он храбрый солдат?
- Сущий дьявол, на все готов.
- На нашей он стороне, как пить дать, на нашей.
- Мятеж в войске! Вот до чего довел гетман! - вскричал Володыёвский.
- Кто здесь мятежник: войско или гетман, который поднял мятеж против своего владыки? - спросил Заглоба.
- Бог их рассудит. Погодите. Опять поднялось движение. Часть драгун Харлампа переходит к венграм. Самая лучшая шляхта служит в этом полку. Слышите, как кричат?
- Полковников! Полковников! - доносились со двора грозные голоса.
- Пан Михал, крикни ты им, ради бога, чтоб они послали за твоей хоругвью да за панцирными и гусарскими хорунжими.
- Тише!
Заглоба сам начал кричать:
- Да пошлите вы за остальными польскими хоругвями и - в прах изменников!
- Тише!
Внезапно не во дворе, а позади замка раздались короткие залпы мушкетов.
- Господи Иисусе! - крикнул Володыёвский.
- Что там, пан Михал?
- Это, наверно, расстреляли Стаховича и двоих офицеров, которые пошли к гетману, - лихорадочно говорил Володыёвский. - Ясное дело, их.
- Страсти господни! Тогда нечего надеяться на снисхождение.
Гром выстрелов заглушил дальнейший разговор. Пан Михал судорожно ухватился за решетку и прижался к ней лбом, но с минуту времени ничего не мог разглядеть, кроме ног шотландских пехотинцев, которые выстроились под самым окном. Залпы мушкетов стали все чаще, наконец заговорили и пушки. Сухой треск пуль об стену над подземельем слышался явственно, как стук градин. От залпов сотрясался весь замок.
- Михал, прыгай вниз, погибнешь там!
- Ни за что. Пули идут выше, а из пушек стреляют в противоположную сторону. Ни за что не спрыгну.
И Володыёвский, еще крепче ухватившись за решетку, взобрался на подоконник, так что теперь ему не нужно было опираться на плечи Скшетуского. В подземелье стало совсем темно, так как окошко было маленькое и даже щуплый пан Михал совсем заслонил свет, зато друзья его, оставшиеся внизу, каждую минуту получали свежие вести с поля боя.
- Теперь вижу! - крикнул пан Михал. - Венгры уперлись в стену, стреляют оттуда... Ну и боялся же я, как бы они не забились в угол, - их бы там пушки вмиг уничтожили. Клянусь богом, хороши солдаты! Без офицеров знают, что делать. Опять дым! Ничего не вижу...
Залпы начали стихать.
- Боже милостивый! Покарай же их поскорее! - кричал Заглоба.
- Ну, что там, Михал? - спрашивал Скшетуский.
- Шотландцы идут в атаку.
- Ах, черт бы их побрал, а нам приходится здесь сидеть! - крикнул Станислав.
- Вот они! Алебардники! Венгры взялись за сабли, рубят! Боже мой, какая жалость, что вы не можете видеть! Какие солдаты!
- И дерутся друг с другом, вместо того, чтобы идти на врага.
- Венгры берут верх! Шотландцы с левого фланга отступают. Боже, на сторону венгров переходят драгуны Мелешко! Шотландцы между двух огней. Корф не может стрелять из пушек, чтобы не ударить по шотландцам. Я вижу среди венгров и мундиры хоругви Ганхофа. Венгры пошли в атаку на ворота. Хотят вырваться из замка. Идут как буря! Все крушат!
- Постой, как же так? Лучше бы они замок захватили! - крикнул Заглоба.
- Пустое! Завтра они вернутся с хоругвями Мирского и Станкевича. О! Харламп погиб! Нет! Встает, ранен... Они уже у самых ворот... Но что это? Неужели и шотландская стража переходит на сторону венгров, она отворяет ворота... Пыль клубится по ту сторону ворот. Я вижу Кмицица! Кмициц! Кмициц с конницей валит через ворота!
- На чьей он стороне? На чьей стороне? - кричал Заглоба.
Одну минуту, одну короткую минуту пан Михал молчал; шум, лязг оружия и крики раздались в это время с удвоенной силой.
- С ними все кончено! - пронзительно крикнул пан Михал.
- С кем? с кем?
- С венграми! Конница разбила их, топчет, сечет! Знамя в руках Кмицица! Конец, конец!
С этими словами пан Михал соскользнул с подоконника и упал в объятия Яна Скшетуского.